Его остановил городской стражник, окинул подозрительным взглядом:
– Тебе чего, неумытый?
– Сам такой. К князю надо.
– Какому?
– У вас их два, что ли?
– Ни одного.
– Князь Владимир Мономах с воинством прибыть должен.
– Не было такого.
– Я дружинник его.
– Сказки не рассказывай! В княжеских дружинах сроду половецких коней не было. Да и сабля у тебя половецкая. Шёл бы отсюда, пока не поздно!
– Я князя в городе ждать буду, – твёрдо заявил Алексей. – А что до сабли и коня, так особое задание выполнял. А будешь препятствовать – взбучку получишь.
Стражник нехотя отошёл в сторону, пропуская Алексея. Дело шло к вечеру, скоро городские ворота закроют, а ночевать у стены Алексею не хотелось. За стенами спокойнее.
Он нашёл уголок поуютнее, у оврага, и пустил лошадь пастись. Травы там было мало, и она была вытоптана, но хоть что-то пощиплет. Сам же доел остатки провизии из узелка, даже крошки подобрал. Всё, еда закончилась. Завтра придётся наниматься к кому-нибудь на работу, за так никто кормить не будет.
Утром он умылся из родника на склоне оврага и уже начал раздумывать, что бы такое предпринять, как услышал звуки набата. Тревожный перезвон подхватили другие церкви. Стражники тут же закрыли ворота. Селяне с товаром успели въехать на подводах в город.
Алексей взобрался на городскую стену и увидел – к городу приближалась конница. Кто они и сколько – неизвестно, поскольку видны были только первые ряды, а всё остальное терялось в пыли, висевшей густым облаком.
У него ёкнуло сердце – не половцы ли? Но по мере приближения всадников он узнал знамя князя Владимира.
– Ура! – не помня себя от радости, заорал он. – Князь Владимир!
Уже и стражники разглядели знамя и всадников. Половцы не носили шлемов-шишаков и кольчуг.
Вновь распахнулись ворота, и серые от пыли всадники стали въезжать в город. Видимо, князь Владимир здесь уже бывал, поскольку он уверенно направился к княжескому терему – раньше его занимал князь Ростислав Всеволодович. Но ему не повезло, он утонул во время бегства при битве с половцами на Стугне в прошлом году. Не послушали тогда Владимира Святополк и Ростислав, перешли реку и попали под удар превосходящих сил половецких. Часть дружинников погибла в бою, а большая часть при отступлении утонула в реке. Тяжело отбиваться, форсируя реку. Многие были пленены, проданы в рабство. Святополк и сам едва спасся, бежал к Треполю, а потом – в Киев. С тех пор княжество Переяславское без князя было. Вот на этот престол и прибыл Владимир Всеволодович.
Дружина, грохоча подковами коней, следовала за князем. Алексей стоял в переулке и жадно смотрел на усталые и грязные лица гридей. Воины ехали по четыре в ряд, занимая почти всю ширину улицы. Сердце зашлось в тревоге – Конрада он не увидел.
Как только дружина проехала, Алексей вскочил в седло и постарался не отстать.
Князь, а следом за ним – и дружина – въехали во двор княжеского терема, и по улице теперь грохотал тяжёлый обоз с княжеским двором.
Алексей спрыгнул с коня. Многие из дружинников его узнавали и откровенно удивлялись тому, что он жив.
– Конрада не видели?
– Живой он.
– Не вижу.
– В конце он идёт, за обозом.
Алексей встал у ворот, боясь проглядеть товарища.
Двор постепенно заполнялся подводами, в которых сидели женщины и дети. Прислугу князь забрал с собой – кухарок, нянек, портомоек, швей. Было удивительно, как князю это удалось. Однако казны он лишился – её взять с собой Олег не позволил. Но за казной, за богатством князь Владимир и не стоял. Он знал, что, сохранив дружину, добудет ещё трофеев. А положив дружинников, лишится и казны, и гридей.
Вот и последние телеги во двор въехали, за ними – замыкающий десяток воинов.
Оба рыцаря увидели друг друга одновременно. Конрад на ходу соскочил с коня и бросился к Алексею:
– Жив! Переживал я за тебя! Рад снова лицезреть!
– И я тебя, друг!
Они обнимались, хлопали друг дружку по спине и плечам. Глядя на их встречу, улыбались гридни – нечасто такое можно видеть.
И князь не удержался, полюбопытствовал, что происходит. Узнав о вернувшемся рыцаре, который переодевался половцем, сам сошёл с крыльца, приблизился.
– Ты ли тот рыцарь, что половцем переоделся и по верёвке со стены спустился?
– Я, княже.
– Рад видеть тебя живым. Честно скажу – не чаял.
– Поручение твоё, князь, я исполнил. Только великого князя киевского Святополка в городе не было. Пришлось послание воеводе Путяте отдать, он гонца…
– Знаю, – перебил его князь, – и твоей вины ни в чём не вижу, всё исполнил по чести. Отдыхай.
– Лошадь бы мне, князь, на половецкой езжу.
– Нет пока коней, потерпи.
Как только князь отошёл, Конрад наклонился к Алексею:
– Кольчугу твою, шлем и оружие я сохранил, вон в том возу лежат. Верил я, что вернёшься.
Конрад подвёл его к повозке, отбросил холстину:
– Забирай.
Алексей облачился сразу. Теперь он похож на княжеского дружинника – а то некоторые стражи городские сомневаются.
Спали в пустовавшей ранее воинской избе, а завтракали уже горячим кулешом. В походе дружинники, впрочем как и Алексей, горячей пищи не видели. Владимир старался увести дружину как можно дальше от Чернигова, под защиту крепостных стен, опасаясь погони половцев. Они клятв своих не исполняли и вполне могли навязать бой в степи – тогда без укрытия дружина была бы обречена.
Но князь успешно довёл воинов до города. Не знал он тогда, что почти беспрерывно придётся ратиться с половцами. Беспокойный достался ему престол.
Князь оставил Чернигов 2 мая 1094 года и увёл дружину, в которой едва насчитывалась сотня гридней. В обозе с князем прибыла его жена, английская принцесса Гита, взрослые сыновья Изяслав, Ярополк, Вячеслав, девятилетний сын Святослав и совсем ещё маленький Юрий, в будущем – основатель Москвы Юрий Владимирович Долгорукий.
Половцы провожали дружину и обоз князя жадными глазами, но от нападения удержались.
Столкнуться с вероломством Олега Мономаху пришлось ещё не раз.
А дальше началась ратная служба. Прослышав о князе Владимире, в Переяслав потянулись молодые хлопцы, желающие служить в дружине. Физическую силу, выносливость и способность к ратной службе определяли десятники. Дружинников катастрофически не хватало – как и денег у князя, но брать парней хилых и совсем уже не способных к воинской службе не следовало.
Через неделю, определившись, князь назначил Конрада десятником и отправил его в городок Воин, стоявший на южном рубеже Переяславского княжества. Правда, десяток Конрада был сплошь из новичков, едва обученных, и только два гридня были опытными воинами.
Алексей и Конрад попрощались во дворе. Им было жалко расставаться, но оба понимали – служба такая. И оба надеялись в будущем на встречу. Дружина одна, князь один – просто должны встретиться.
А вечером князь призвал к себе Алексея, чему тот был очень удивлён. Его непосредственным командиром был десятник Андрей, иногда он получал указания от старого воеводы Ратибора, а князя если и видел, то издалека. Кто для него Алексей? Один из многих гридней. Но князь имел хорошую память и нюх на людей.
Алексей вошёл в горницу, поздоровался. Князь в ответ кивнул:
– Садись. Разговор к тебе есть. Дружина моя ноне мала, но постепенно с божьей помощью увеличится. Только вот такая закавыка. Простые гридни есть, а какое-то особое поручение выполнить некому. Ну вот вроде как ты в Чернигове. Со стены спустился, половцем переодевшись, до Киева добрался. Не каждый даже очень храбрый воин на это способен. Для такого дела хитрость нужна, ум, находчивость. И лицедейство, как у скоморохов. Полагаю, что все эти качества у тебя есть. Что скажешь?
– Вроде лазутчика быть? – уточнил Алексей.
– Не совсем. Но риска может быть много. Одно дело – голову геройски сложить в честном бою, на глазах у всех. Как говорится – на миру и смерть красна. Только здесь иное. Надо и дело сделать, и живым остаться.
– Князя Олега тайком убить? – высказал догадку Алексей.
– Фу! И думать не моги! Сроду убийц при дворе не держал. Так ты скажи, согласен али нет?
– Согласен.
– Другого ответа я от тебя и не ждал. Конрад, друг твой, – тот рубака сильный. Честен и смел, но вот на верёвке за городскую стену, в пасть к половцам, не полез. Хитрости и изворотливости в нём мало. Воин хороший, не зря рыцарь. И на десятнике он не остановится, сотником будет со временем, может – даже тысяцким. Но это его потолок. Ты же с сего дня поступаешь в распоряжение Ратибора-воеводы и сына его Ольбега. Отныне подчиняешься только им – ну и мне, разумеется.
– А ежели десятник мой, Андрей, службу исполнять прикажет?
– Ему воевода скажет. Жить будешь с Ольбегом в отдельной избе. И никому ни слова!
– Понял, княже.
– Ступай.
Алексей сразу же, как только вышел от князя, нашёл воеводу Ратибора – крупного, дородного телосложением боярина. У него в комнате сидел и сын его, Ольбег – статный, с русой бородкой воин лет тридцати. Как только Алексей вошёл, оба прервали разговор.
