«Илюмжинов коллекционирует „Роллс-Ройсы“, и у него есть на это средства». Это сообщение из серии «уток» и сказок, окружающих его имя. Но ему действительно дарят машины люди, которым он помог в жизни, и просто друзья. А сам он, пожалуй, не нуждается в роскоши. ФИДЕ снимает ему люксовские номера, но я прекрасно знаю, что он может переспать в любом месте. Он любит иногда «оторваться»: исчезнуть из поля зрения, пойти в самую простую столовую поесть… У него абсолютно нет алчности и жадности к деньгам.
Кирсан больше вегетарианец, чем мясоед, и сам не может никого убить. Я хотел как-то ему подарить ружье, но вовремя спросил. Он говорит: «Да, я тебя приглашал на охоту, но сам не стреляю».
Он не ест рыбу потому, что боится подавиться косточкой. Не знаю почему – может, очередное предсказание. В казино Кирсан не играет, и его просто невозможно туда затащить! Это при всем его азарте!
* * *
Илюмжинов очень часто поступает, руководствуясь исключительно интуицией. Допустим, он говорит что-то, чего нет на самом деле, – и на девяносто процентов это потом случается! Однажды Кирсан заявил по телевидению, и во всех газетах это повторили, что он устанавливает памятник Остапу Бендеру в Рио-де-Жанейро. На этот момент не было ни памятника, ни договоренности с администрацией города – вообще ничего! При этом он всех пригласил приехать на открытие! Потом звонит мне и говорит: «Артем, я тут высказался насчет памятника, съезди, пожалуйста, купи четыре квадратных метра земли в Рио-де-Жанейро!»
Я полетел в Рио. Мы собирались проводить там очередной этап Гран-при по шахматам. Да и вообще, как всякий российский человек, читавший «Золотого теленка», я мечтал туда попасть. Прилетел, встретился с крупным чиновником местной шахматной федерации, рассказал ему об Остапе Бендере. И во время беседы сам понял, насколько нелепая задача стояла передо мной. Представьте, например, что к мэру Москвы приедет бразилец и начнет ему объяснять: знаете, у нас есть такой народный герой Дон Педро Гонзалес, мы хотим установить ему памятник на Тверской улице. Он будет бронзовый, два метра тридцать сантиметров высотой… Человека сочтут просто ненормальным. По выражению лица этого шахматного деятеля мне все было понятно без слов.
Потом разговор перешел на Гран-при – это уже было гораздо легче. Прощаясь, я попросил все же устроить мне встречу в муниципалитете. Мэр Рио-де-Жанейро, конечно, со мной встречаться не захотел, но меня принял его зам, и я ему тоже начал рассказывать про Остапа Бендера. Кстати, я пытался найти Ильфа и Петрова на португальском языке, поскольку их, должно быть, переводили, но во всей Бразилии ни одной книги так и не нашлось. Может, и к лучшему: ведь в принципе Остап Бендер был обыкновенным рэкетиром, особенно в «Золотом теленке», где он просто тряс бедного миллионера Корейко. А такие персонажи в Бразилии популярностью, скорее всего, пользоваться не будут.
И вот мы с замом мэра мирно разговариваем, но я вижу, как и у него меняется выражение лица, когда я ему рассказываю о памятнике. И он так вежливо говорит: знаете, мы подумаем! Идите, мол, сеньор сумасшедший, и подальше!
Я понял, что моя миссия откровенно провалилась. Тогда я решил найти какую-нибудь компанию, у которой есть участок, где стоит офис, чтобы купить или арендовать у них кусочек земли и там установить памятник. Взял свой справочник Клуба молодых миллионеров и набрал телефон первого попавшегося человека по фамилии Ханс Штерн. Он ответил: "Буду очень рад вас видеть, сейчас пришлю машину! Тут же подъехал роскошный лимузин, и мы поехали. Красота вокруг невероятная: пальмы, полуголые женщины, все танцуют, двигаются по улицам в ритме самбы!
Подъезжаем и видим, что вход в дом охраняют два автоматчика, а двери, как сейф, с огромным колесом. Так я попал на гранильную фабрику алмазов и изумрудов! Прошел через цех прямо к ее хозяину. Ханс Штерн оказался самым известным ювелиром Южной Америки – у него магазинов в городе Рио-де-Жанейро было открыто столько же, сколько у нас было сберкасс в советское время! Деду на вид лет восемьдесят с небольшим, и ему уже, наверное, лет двадцать никто из молодых и незнакомых так запросто не звонил. Чему он несказанно обрадовался!
Выяснилось, что пятьдесят лет назад именно он и организовал движение молодых миллионеров в Бразилии и, конечно, всех нас, членов этого движения, очень поддерживал! Штерн говорит:
– Я так рад, что вы меня нашли! Артем, что вы любите?
Я отвечаю:
– Люблю рыбу ловить!
А он в ответ радостно:
– Вот замечательно! У меня как раз на приколе стоит тридцатидвухметровая яхта – берите, сплавайте куда-нибудь, она в полном вашем распоряжении вместе с командой! Ловите рыбу!
Я ему объясняю:
– Вообще-то, Ханс, я приехал ставить памятник Остапу Бендеру.
– А кто это такой?
Начинаю рассказывать, что его чтут все предприниматели России, что он всю жизнь мечтал попасть в Рио-де-Жанейро, но так в итоге не попал…
– И что тебе ответил мэр? – спрашивает вдруг Ханс.
– Да я до него не добрался, говорил только с замом…
– Не волнуйся, поставим мы памятник! – говорит вдруг Штерн. – Я мэру деньги давал на его избирательную кампанию!
При мне просит секретаршу соединить его с мэром и говорит:
– Ты что обижаешь моего друга Артема Тарасова? Мне нужно срочно памятник поставить на самом видном месте, прямо на пляже Копакабана!
Мэр просит:
– Ну, может, не в самом центре города?
– Как это не в центре! Прямо в центре пляжа! – Зажимает трубку руками и спрашивает меня: – Артем, сколько тебе нужно метров?
– Четыре квадратных метра! – отвечаю.
– Двадцать четыре метра! – говорит Штерн мэру. – С садиком, и чтобы оградка была, и чтобы люди ходили – там надо все подготовить.
И мэр согласился! Ай да Штерн! Ай да Кирсан с его чутьем!
Я срочно звоню Илюмжинову, и тот дает указание в Пензе отлить точно такой же памятник Бендеру, какой уже стоит в Элисте. Я возвращаюсь в Россию, отправляю памятник в Бразилию, Штерн принимает его на свой склад. Помимо этого, мы договариваемся, что он изготовит приз шахматного Гран-при. Это должна была быть двухкилограммовая золотая доска, а фигуры из изумрудов и других драгоценных камней. Поскольку ее стоимость составляла более полумиллиона долларов, вручать ее мы решили как переходящий приз, и оставаться она будет у Штерна в музее. Значит, достанется нам бесплатно! И каждый раз в Бразилии будет заключительный этап Гран-при. А победители будут увозить уменьшенную копию. Красиво все это было задумано! И опять же ежегодно я намеревался в сентябре быть в Рио-де-Жанейро! В чудеснейшем городе мира, где все мужчины в белых парусиновых штанах и улыбки не сходят с лиц прекрасных бразилианок!
Эта история, согласитесь, очень характеризует Кирсана. А у него таких сюжетов – масса! Например, в тридцать два года он заявил, что станет президентом Калмыкии. И стал! Или сказал, что возьмет на себя тяжелую ношу и будет финансировать шахматы – и ведь финансирует!
На самом деле это не всегда приятно людям, которые работают с ним, потому что он ставит их в трудные, стрессовые ситуации, из которых надо найти выход.
В этом смысле очень характерна история, когда его калмыцкий футбольный клуб «Уралан» вылетел из высшей лиги. В начале 2001 года Илюмжинов набрал новую команду, пригласил тренера и футболистов к себе и сказал:
– Ребята, я сам становлюсь президентом клуба «Уралан»! Если клуб не попадет в следующем сезоне в высшую лигу, я обязуюсь покинуть пост президента Калмыкии и ФИДЕ, потому что для меня это будет полный провал. Я готов вам дать денег столько, сколько надо. Но теперь мне нужно в ответ получить какие-то ваши гарантии, что вы тоже чем-то рискуете в своей жизни, принимая эти деньги, – говорит Кирсан.
Все были обескуражены, пообещали, что станут работать изо всех сил, стараться…
– Нет, – говорит Илюмжинов, – так дело не пойдет! На весах с разных сторон должны лежать равные обязательства! Если вы не выйдете в высшую лигу, я лишаюсь всего – и президентского кресла, и всей моей карьеры! Вы тоже должны быть готовы к лишениям! – После чего достал несколько десятков пуль и сказал: – Давайте так. Если «Уралан» не выходит в высшую лигу, вы в конце сезона идете в степь и все стреляетесь. И напишите бумаги, что в вашей смерти просите никого не винить! Я рискую всей своей жизнью – и вы рискуйте!
И раздал каждому по пуле.
В итоге «Уралан» вышел в высшую лигу за один сезон, и все футболисты вернули Илюмжинову по пуле, которые хранили год…
Буддийская философия, исповедуемая Кирсаном, накладывает отпечаток на все его действия. За его счет кормится огромное количество людей. Деньги к нему приходят со всех сторон и разлетаются мгновенно. Получая от спонсоров миллион, он тут же тратит 999 тысяч. Он может месяца три-четыре сидеть вообще без денег. Много раз Кирсану приходилось захлопывать все свои счета. А люди его часто надувают, пользуясь странной манерой Кирсана тратить до копейки все, что он получает, и воруют в его окружении просто по-черному!
