– Не будь вульгарным, Адам, – перебила его Клементина, которая решила заговорить, видя нахмуренное лицо матери.
– И все же, по-моему, нет ничего лучше дерева, – сказал Кеннет, как обычно пытаясь предотвратить ссору. Как и все в семье, он знал, что семью поддерживает наследственный капитал, а вовсе не его доход, но относился к этому равнодушно.
– А все эти новые материалы я оставляю своему сыну и благословляю его.
– Да, я намерен использовать самые современные из них, – сказал Адам, поддерживая отца и продолжая эту дискуссию только ради Катринки.
– Я слышал, твоя судоверфь в Бремене получила от Хассана заказ на яхту, – сказал Кеннет.
– Да.
– Хассана? – спросила Клементина.
– От принца Халида ибн Хассана. Из Саудовской Аравии. Нефтедоллары, – уточнил Уилсон.
– О-о.
– Ну, ты растешь. Поздравляю, – сказал Кеннет.
– Да, – согласился Адам. – Это была настоящая удача.
– Ах, не заводите разговоров на профессиональную тему, – перебила Нина. – А то мы действительно замучим Катринку до смерти.
– Нет, нет, – ответила Катринка. – Меня очень интересует бизнес.
– Ах, да, – холодно произнесла Нина. – Эта ваша гостиница. Я чуть не забыла.
И все надежды Катринки, что мать Адама хоть чем-то заменит ей ее собственную, тут же развеялись. В памяти Катринки всплыл образ Илоны Лукански, и она вспомнила то чувство удовлетворения, испытанное в тот день, когда она, наконец, решилась защитить себя и дать ей сдачи. Но, конечно, она не может ударить эту ужасную женщину, которая была матерью Адама, не может победить ее в соревновании, поэтому ей ничего не остается, как только терпеть. Но Катринка поняла, что это будет даваться ей очень нелегко.
Глава 28
Нина Грэхем настояла на небольшом приеме в честь бракосочетания Адама и Катринки, чтобы представить новобрачную родственникам и друзьям, так что в те первые несколько недель после приезда Катринки в Соединенные Штаты она либо посещала вместе с Дэйзи Эллиот фешенебельные рестораны, где ей представляли все новых и новых людей, либо курсировала между Нью-Йорком и Ньюпортом, помогая своей привередливой свекрови в подготовке к приему, которого ни она, ни свекровь особенно и не хотели, и обе они были бы довольны, если бы можно было вовсе не сталкиваться друг с другом. Но если Нина Грэхем не могла прямо приказать Катринке не вмешиваться в приготовления, то Катринка, в свою очередь, не могла позволить Нине Грэхем, чтобы та отодвинула ее в тень во всем, что касалось ее собственного бракосочетания. С одной стороны, она хотела узнать, что за урок собиралась преподать ей ее свекровь, а с другой, она надеялась доказать, что и сама кое-чего да стоит. В конце концов, если она и не очень хорошо ориентировалась в жизни Нью-Йорка и Ньюпорта, то все же работала в одном из самых больших отелей Европы и долгое время успешно вела дела в своей собственной гостинице, она кое-что знала о проектировании и менеджменте, о питании и удобствах для клиентов.
Прием проходил в «Тополях» под огромным полосатым тентом, натянутым в парке. Кухню обеспечивали местные компании, цветы привезли из Нью-Йорка, громадный свадебный торт – из штата Массачусетс, были приглашены ансамбль классической музыки и поп-группа. Кроме ближайших родственников, среди гостей на приеме были представители других ветвей Грэхемов и Лэндоров; друзья – Лючия ди Кампо и Ник Кавалетти, Александра Оуджелви со своими родителями, Стивен и Дэйзи Эллиот, представители от бостонских Эллиотов, Очинклоссов, Морганов, Вандербильтов и Асторов, священник епископальной церкви, включая одного епископа, который был каким-то дальним родственником Грэхемов, ректоры Гарварда и Массачусетского технологического института, представители Тиффани, Ай-Би-Эм, Чейз Манхэттен и колледжей Лазар Фрер и Киддер Пибсуди. Все изрядно выпили, натанцевались, хорошо посмеялись и дружно признали, что Адам и Катринка – просто потрясающая пара и что они не припомнят такого прекрасного званого вечера. Успех этого приема заставил Нину и Катринку если не симпатизировать друг другу, то, по крайней мере, неохотно проявить по отношению друг к другу нечто похожее на уважение, хотя по поводу приема Нина произнесла всего лишь несколько слов.
– По-моему, все получилось не так уж и плохо, не правда ли? Конечно, аранжировки цветов были уж слишком экстравагантными, а музыка временами была слишком… громкой.
– Все чрезмерное вызывает у мамы страшную головную боль, – сказала Клементина.
Во время недельного круиза по Средиземному морю па яхте, заказанной Адамом для их так называемого второго медового месяца, Адам предложил Катринке переехать на другую квартиру. Жилье на Саттон-Плейс, по его мнению, было хорошим для холостяцкого житья-бытья, но совсем не подходило для того образа жизни, который он намеревался вести в будущем. Хотя ему самому прежняя квартира нравилась, он понимал, она не вызовет восхищение или ощущение комфорта у его деловых партнеров, а следовательно, не поможет заключить удачную сделку. Кроме того, она была слишком мала для того, чтобы устраивать такие приемы, какие ему понадобятся в будущем, не говоря уже о большой семье, которую он хотел бы иметь.
– Какую же ты планируешь иметь семью? – спросила Катринка, приподнимаясь, чтобы втереть масло для загара. Они приплыли на яхте «Зодиак» к одному из многочисленных островков Средиземноморья, чтобы побыть на природе и позагорать. После купания они пообедали холодными цыплятами, сыром, паштетом, свежими фруктами и хлебом и теперь лежали на большом стеганом одеяле, загорая до черноты.
– Не знаю, – ответил Адам. – Трое детей, а может быть, четверо. – Он открыл глаза и посмотрел на нее. – А ты как думаешь?
– О, меня тоже изволили спросить? Я думала, ты уже все решил.
Его губы сложились в ту самую искривляющую их улыбку, которая теперь показалась ей невыносимой.
– Я немного хозяйничаю, да?
– Чуть-чуть.
– Значит, немного, – продолжил он, не поняв, что она имела в виду, и заулыбался еще сильнее, как это было всегда, когда он сталкивался с этими восхитительными, по его мнению, пробелами в ее понимании английского, и он привычно переделал фразу для того, чтобы она могла уловить ее смысл.
– Я знаю, что это означает, – ответила она, не сумев скрыть своего раздражения.
Он сел и взял у нее флакончик с маслом для загара.
– Давай я помогу, – сказал он. Начав со ступней, он стал втирать масло в кожу, медленно поднимаясь все выше по ее ногам. – Я так долго работал один, Катринка, – продолжал он. – И жил тоже один. С тех пор как я помню себя подростком, я ни с кем ни о чем не советовался. У меня нет такой привычки. Ты должна мне помочь. Я еще не привык к мысли о том, что я женат.
