Вместе с сыновьями я смастерил несколько бальзовых моделей с микромоторчиками. Их мы гоняли по снежному покрову, а потом – в гидроканале. Аэродинамическое качество моделей (отношение подъемной силы к силе лобового сопротивления) достигало 40 – характеристика хорошего планера!
Позднее мы построили первую лодку – экраноплан Х-112.
Тут мы узнали, что влияние экрана на взлет и посадку летательных аппаратов изучали также в Японии и России. После доклада Каарио в США в 1959 году опыты с лодками провели фирмы «Локхид» и «Боинг». Правда, не очень удачные – лодки теряли устойчивость и опрокидывались, – с ними происходило то же самое, что и с нашей первой лодкой. Фирмы струсили, а мы пошли дальше. Самой большой проблемой оказался… двигатель. На новый попросту не хватало денег, а старый, купленный по случаю, оказался слишком слабым.
Мы решили на первых порах обойтись без мотора. Взяли быстроходный катер – он и буксировал наш Х-112. Лодка-экраноплан благополучно оторвалась от воды и заскользила на воздушной подушке.
По натяжению каната можно было определить силу лобового сопротивления аппарата. Аэродинамическое качество оказалось неожиданно высоким – 20—25. С мотором экраноплан запросто возил двоих. Я сидел обычно позади летчика.
После успешных полетов Х-112 я построил Х-113. Только уже на средства других организаций. Фирме «Коллинз», занимавшейся радиоэлектроникой, наши эксперименты были ни к чему. Работой заинтересовались в ФРГ, где я в 1965 году сделал доклад об опытах с лодкой-экранопланом. Х-113 построила фирма «Рейн-Флюгцейгбау». Для силовой установки мы выбрали американский «Нельсон» в 40 лошадиных сил.
Испытывали машину тоже в ФРГ, на озере Бодензее. Х-113 очень устойчив в полете. Можно смело бросить ручку. Управление настолько простое, что доступно любому летчику после некоторых указаний чисто теоретического характера.
Оказалось, Х-113 может летать и повыше, вне влияния экрана. Летчик поднимался до 800 метров. И хотя экраноплан нельзя назвать самолетом, он обладает многими достоинствами этой машины. Ведь на нем можно перелетать с одного озера на другое, преодолевать препятствия и участки суши в озерных районах. И все-таки главный режим для экраноплана – полет в зоне влияния экрана. В этом случае он превращается в высокоэкономичный скоростной аппарат, обходящийся маломощным двигателем».
Похоже, сам изобретатель нисколько не пожалел о том, что не построил подобную лодку еще до войны. А между тем, сделай он это, возможно, подобную картину можно было бы увидеть намного раньше.
…Стороннему наблюдателю этот покачивающийся на ленивой волне корабль кажется диковиной. Или плодом болезненного воображения конструктора. Длинный, стремительный корпус, смахивающий на фюзеляж авиалайнера, переходящий в «дельфиний нос» кабины, ветровые стекла которой пугающе походят на раскосые глаза. Турбореактивные двигатели. Самолетный киль – хвост.
Когда эту махину отбуксируют на чистую воду, оглушительно взревут моторы и узкое хищное тулово рванется вперед, в туче брызг. Набрав скорость, машина выскользнет из воды и со скоростью истребителя помчится на высоте нескольких метров над морской зыбью.
Это – чудо техники, прозванное на Западе «Каспийским монстром», увенчало усилия многих конструкторов и ученых. Задумывался об экранопланах Роберт Бартини, – итальянец, ставший советским авиаконструктором, но так никогда и не ставший для наших властей своим. Работал над ними уже упоминавшийся нами Левков и талантливейший Павел Гроховский, поставленный чекистами к стенке в те же 1930-е годы…
В итоге «монстры» появились не в 1940-е, а лишь в 1970-е и 1980-е годы. Впрочем, может это и к лучшему.
Ведь экранопланы не боятся никаких штормов. Им не страшны льды – они летят над ними. Им не грозят болотистые устья рек и прибрежные камни, на которых могут разбиться обычные корабли. Равно как и отмели. Высаживать десанты они способны везде – от африканского Берега Скелетов с его дьявольскими рифами, до обоих побережий США, арктических земель Канады и Аляски.
Экраноплану не грозят притаившиеся под поверхностью вод и на отмелях мины. Он недосягаем для торпед с подводных лодок. Зато он сам, обладая скоростью в 300—400 верст в час, нагонит и уничтожит глубинными бомбами даже самую быстроходную подлодку. Экраноплан может нести противокорабельные ракеты и мины, нанося удары по вражеским эскадрам. Проектировался аппарат, способный перебрасывать уже целый батальон морских пехотинцев со всей техникой и вооружением на несколько тысяч километров со скоростью 600 километров в час.
Представляете, насколько они могли бы изменить характер военных действий на Балтике, Северном Ледовитом океане или в Атлантике? Ведь тогда сам собой отпал бы вопрос, как транспортировать громоздкое ядерное устройство, скажем, к берегам той же Америки…
Однако военно-морская мысль третьего рейха пошла другим путем. Фюрер обратил свое внимание на людей-лягушек…
Разработка управляемых торпед началась в Италии. Еще в годы Первой мировой войны лейтенант итальянского флота Р. Паолуччи и инженер Р. Росетти создали оригинальную конструкцию – на торпеде были предусмотрены места для двух человек, которые управляли движением этого снаряда. Боеголовка торпеды содержала 170 килограммов взрывчатки и была оснащена сильным магнитом, который удерживал заряд на обшивке вражеского корабля. С ее помощью 1 ноября 1918 года удалось отправить на дно линкор «Вирибус Унитис», стоявший в австрийском порту Пола.
Об этом эксперименте вспомнили в 1935 году, когда на морской базе «Ла Специя» появились два офицера – Э. Тоски и Дж. Тески. Они представили проект модифицированного подводного снаряда. Через два месяца опытный экземпляр торпеды был спущен на воду и повел себя совершенно непредсказуемо. Управляемая торпеда только называлась так – на самом же деле она не держала глубину, внезапно меняла направление, всплывала на поверхность…
Тем не менее дело постепенно пошло на лад, в начале 1940 года князь Валерио Боргезе создал школу подрывников, а в штабе флота организовали специальный отдел для разработки новых видов вооружения. Одновременно были предприняты меры по дальнейшему совершенствованию «живой» торпеды.
Теперь она имела 6,7 метра в длину и 53 сантиметра в диаметре. Благодаря бакам для балласта и сжатого воздуха торпеда могла погружаться на глубину до 30 метров. Два винта приводились в движение электродвигателем, питаемым батареей аккумуляторов. Торпеда развивала скорость в три узла (5,5 километра в час) и имела дальность хода 10 морских миль (18,5 километра). В носовой, легко отсоединяемой части, находился взрывной заряд весом 300 килограммов, причем взрыватель был подключен к часовому механизму, что обеспечивало взрыв в заданное время. За боеголовкой располагался бак для балласта. На нем сидели командир торпеды и ныряльщик-механик. От ударов волн их защищал стеклянный щит, а в основании щита располагались бортовые приборы: магнитный компас, измеритель глубины, измеритель крена, рулевой рычаг, выключатели двигателя и насосов, удерживающих торпеду на нужной глубине. Сзади располагался контейнер с инструментами и запасным кислородным прибором.
К месту атаки «живую» торпеду доставляла подводная лодка, на борту которой монтировали специальные приемники для торпед. Подойдя как можно ближе к цели, подводная лодка всплывала, ныряльщики выходили и, достав торпеды из приемников, садились на них и плыли. Они старались находиться на поверхности как можно дольше, чтобы не пользоваться дыхательными аппаратами.
Приблизившись к месту диверсии, экипаж погружался и пилот направлял торпеду под корпус корабля. Подрывники крепили мину к днищу, включали часовой механизм и старались побыстрее убраться восвояси.
Теоретически предполагалось, что подрывники могут вернуться на облегченной торпеде назад к ожидавшей их подлодке. Но на практике найти подводную лодку в море оказывалось весьма непростым делом. Тогда диверсанты выбирались на сушу и уповали на судьбу, стараясь перейти линию фронта и вернуться к своим.
Несмотря на то, что потери среди боевых бойцов были довольно велики, в марте 1941 года по приказу дуче была сформирована 10-я легкая флотилия под командованием капитана Витторио Моккагатта. В нее входили надводные и подводные подразделения, которыми руководили соответственно командор Георгио Джиоббе и князь Валерио Боргезе. Тогда же организовали училище для военных ныряльщиков и базу в Ла Специя. Подводное подразделение включало училище для экипажей управляемых торпед и подводных лодок их транспортирующих, а также школу подводных диверсантов в Сан Лепольдо вблизи Ливорно.
Курсанты проходили тщательную теоретическую и практическую подготовку. Их учили пользоваться кислородными приборами, дальним заплывам, уменью долго находиться под водой. Был также создан научно-исследовательский «Биологический центр» для изучения проблем, связанных с длительным пребыванием под водой.
