— Не знаю, что и сказать… — вяло промямлила в ответ.
И это я? Нет, это не я, это какой-то манекен оккупировал мою территорию. Такого ступора у меня уже не было со времен пионерлагерей, когда надо было выступать на сцене, а я забывала свою роль.
— Понятно… ну пошли, — взяла меня за руку и так мы и пошли дальше. (Куда она меня ведет?). — Нет никакой сложности в том, чтобы сказать — что именно ты хочешь, а чего не хочешь в данный момент. Если на прямой вопрос ты отвечаешь вот таким вот образом, — она изобразила на лице нечто, что вряд ли на мой взгляд могло иметь отношение ко мне, — это значит, что у тебя в голове тараканы. Тебе нужны тараканы в голове?
— Нет, я вообще тараканов не люблю… (ужас, что я несу?…)
— Еще раз — ты меня хочешь? Просто расскажи — что ты чувствуешь, что хочешь, оставь в стороне свои приличия, ведь ты имеешь дело со мной, а я ОЧЕНЬ неприличная, ты даже себе представить не можешь, какая я неприличная. — Она заглянула мне в глаза, хитро подмигнула. — Тебя это пугает или привлекает?
— Скорее привлекает… уж точно не пугает. Ну что я чувствую… мне всегда нравились стройные, худенькие девушки, а вообще по правде говоря у меня…
Она резко остановилась, дернула меня за руку.
— Говоря «по правде говоря», ты тем самым признаешь, что все остальное время ты лжешь. Думай, что говоришь. Если из твоего рта так и будет литься бессмысленный понос, ты никогда не научишься ясно мыслить, и кое-кому тогда придется с тобой помучаться…, - она чему-то захихикала, обняла меня за плечи, как парень девушку. Проходящие мимо индусы начали бросать на нас любопытные взгляды. …Может, она сумасшедшая?
— Я слышала, что даже держаться за руки здесь, в Индии, считается неприличным…
— А мне плевать, что тут кто считает. Сами они могут тут запрещать что угодно друг другу, но пусть попробуют запретить что-нибудь мне — белой женщине. Ты — БЕЛАЯ ЖЕНЩИНА, помни об этом и пользуйся этим преимуществом, которые они сами для тебя создали, так что я буду делать здесь то, что захочу.
С этими словами она остановила меня, крепко обняла двумя руками за голову и прямо посреди улицы поцеловала в губы! Поцеловав меня несколько раз — совершенно бесстыдно, с громким причмокиванием, она обернулась к аудитории, которая мгновенно образовалась вокруг нас, и громко выкрикнула: «что, ребята, нравится? Идите и целуйте своих индийских девушек, а то развели здесь дом благородных девиц!».
Я даже не смогла разглядеть того, что происходило вокруг, — от ее поступка все поплыло перед глазами — то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от возмущения.
— Они мне сочувствуют, посмотри на их лица, ну точно — сочувствуют, думают — ну как же можно быть такой бесстыжей, карму попортит… Итак, — она снова приобняла меня за плечи, и мы пошли дальше, — говори, что тебе хочется, о чем думаешь, давай!
— Сейчас, подожди… Мне надо сосредоточиться.
— Сосредоточиться? У тебя что-то не в порядке? — заливисто рассмеялась на всю улицу и толкнула меня плечом.
Ну точно, она сумасшедшая, что делать дальше?
— У тебя такое лицо, как будто ты только что встретила свою маму:))) … Ты наверное думаешь, все ли в порядке у меня с головой, да? — заговорщицки посмотрела на меня и опять слегка толкнула в плечо.
Мне стало стыдно за свои подозрения. Ведь я сочла ее сумасшедшей только потому, что она сделала то, что вызвало у меня страх. Во всем остальном она производила впечатление более чем здравомыслящего человека.
— Прости меня, я кажется не в себе… Я хочу продолжить разговор. …По правде… ой! (да я двух слов связать не могу!) — … в общем у меня совсем небольшой опыт секса с девушками, поэтому мне сложно…
— Майя, если ты будешь юлить, то иди к черту. Последний раз говорю — либо ты …
— Да не юлю я! — тут меня наконец прорвало, — просто ты меня так шокировала всем своим поведением, что я впала в полную тупость и ступор. Сама не понимаю, как из меня все эти фразы вываливаются! Думаешь мне что ли нравится быть такой? Не нравится, я сама себе отвратительна — и за то, что не могу на твои вопросы отвечать, и за то, что боюсь осуждения этих индусов, и за то, что сочла тебя сумасшедшей… Фу, ну наконец-то! …Мне нравится твоя попка под шортиками, и я представила себе, когда шла сзади, что щупаю ее.
— Очень хорошо! — ее объятие стало покрепче. — Продолжай.
— Как тебя зовут? Я так и не знаю…
— Это мешает тебе?
— Нет.
— Меня зовут Тайга.
— Как??
— Ты предпочла бы «Энн Джон Перкинс?»:)
— Нет, конечно:) На русском языке это слово означает «густой лес»… И еще это имя напомнило мне об одном человеке… А может ты его тоже знаешь? Ты знаешь Тая? — сердце застучало быстрее.
— Нет, не слышала такого имени, — по интонации я сразу поняла, что она не собирается продолжать эту тему. Как же это непохоже на всех моих подружек, которым только дай за что зацепиться, так они не отлипнут от тебя, пока все не высосут!
— Ясно… Мне нравилось смотреть на твои складочки под коленками… Я бы полизала их:) — сначала хотела добавить «прямо сейчас», но быстро заткнулась — все-таки шок от ее поведения еще не прошел, мало ли что у нее на уме, у этой маленькой бестии!
— Дальше…
— Да, я хочу тебя. Для меня всегда секс был связан с чем-то интимным, меня мало привлекал спортивный секс, когда просто прыгаешь и трахаешься…
— О!.. поперли тараканы:), — Тайга засмеялась, и во мне тут же вспыхнула обида. — Дорогая моя девственница Майя, запомни, что не имеет значения — в какой форме проявляется твоя страсть, твоя интимность. Иногда хочется поваляться и полизать друг дружку при свечах с бокалом мартини, а иногда хочется прыгнуть на член и заняться спортивным сексом, как ты говоришь. Кто будет оценивать — что сексуально и интимно, а что нет? Кто?
— Я понимаю, что оценивать некому, что в конечном счете…
— В каком счете?? Слушай, прекрати лить понос из своего чудесного ротика… я еще до него доберусь…, - она хищно прищурилась. — Никаких «конечных счетов», говори прямо. Все эти заковыристые выражения не имеют никакого смысла, и предназначены только для того, чтобы придать речи глубокомысленность или, еще хуже, уйти от ответственности за свои слова. Следи за языком!
Вот сучка!
Меня и отталкивала, и восхищала роль наставницы, которую она себе выбрала в общении со мной. Эта роль ей шла, и ей удавалось при этом не впадать в назидательность. Ее советы, или, точнее, приказы, напоминали прозрачный хрусталь — ясные, лишенные примесей. Но все же мне постоянно становилось обидно за себя, за свою полную несостоятельность рядом с ней. Я то и дело чувствовала себя глупой собачкой, которую тыкают носом в лужицы и кучи. С какого-то момента в детстве я постоянно себя чувствовала именно так, — всегда казалось, что я самая ущербная, неспособная и неинтересная. И когда я наконец поняла, что могу привлекать внимание, и даже много внимания, то стала такой стервой, что самой иногда стыдно было за свои выходки. А тут какая-то девчонка, которую я вижу впервые в жизни, ведет себя со мной так, как будто я вообще никто в сравнении с ней! Я уже смирилась с тем, что мое самодовольство постоянно осаживают «солидные» мужчины типа Сарта, но девчонка! Что-то во мне всячески сопротивлялось этому, но наряду с этим была и яркая симпатия к Тайге, ясное чувствование, пробивавшееся зеленым ростком через все препятствия, что она не злорадствует, не издевается и не самоутверждается за счет меня, что так выражается ее ясная и непримиримая позиция к омрачениям.
— Я понимаю, что привлекательность секса определяется лишь самой этой привлекательностью, — говорю это и понимаю, что говорю «правильно», но никакой ясности не наступает.
— И тем не менее выражаешься так, будто считаешь, что есть какие-то внешние критерии.
— Не понимаю, как так получается! Смотри, у меня же есть это понимание, и ты меня хоть сто раз спроси, оно никуда не денется. И в то же время я сама прекрасно вижу, что все равно продолжаю считать, что секс без проявлений нежности — это что-то извращенное.
— Ответ прост, — твоя работа с концепциями равна нулю, но об этом сейчас не будем говорить. Позже. Что еще ты хочешь мне сказать? — ее морда опять стала хитрой и слегка безумной, я сразу поняла, что она опять вернулась к теме секса. Как же быстро она меняется! Вот только что была такая серьезная, ясная, строгая, сосредоточенная, и я бы никогда не подумала, что она может стать такой бесстыжей в своем разврате… Опять настороженное беспокойство — что еще она задумала?
— Меня возбуждает, что ты меня властно обнимаешь, целуешь, ведешь куда-то… Куда мы идем?
— ? Вот ребенок (я???), ей богу… ну куда мы идем… мы ТРАХАТЬСЯ идем, поняла? Я буду тебя трахать, и вообще буду делать, что захочу.
