Усатая Харя непонимающе уставился на него, потом в его глазах вспыхнула тревога. Бесцеремонно ухватив Счастливчика за рукав, он стянул его с трапа и торопливо потащил за собой. Когда они достигли края поляны, дон Крушинка уселся на бревно и грозно посмотрел на Ива:
— Рассказывай!
Все, что рассказал ему Счастливчик, он выслушал молча, только глаза все больше наливались кровью. Когда Ив закончил, дон Крушинка несколько минут сидел молча, потом поднялся, стиснул кулаки и хрипло произнес:
— Если с ними что-нибудь случится… — но, не закончив фразу, повернулся и, сгорбясь, пошел к штабу.
Вечером того же дня он вызвал Старого Пердуна с наработками плана сражения и до утра сидел, запершись, гоняя на консоли разные варианты. Среди них был и такой, при котором драться за Форпост предстояло не только с Врагом, но и со всем королевским флотом.
Следующие несколько дней намного уменьшили его тревогу. Когда же Упрямый Бычок пояснил, что передача плана из пространства была инициативой флагман-капитана Эстель и официальный приказ был получен лично от нее за несколько мгновений до старта, у него, дона Крушинки, уже десять лет проварившегося в котле местных интриг и закулисной возни, появились кое-какие наметки. Сам он еще ни разу не пробовал сталкивать лбами своих противников, но не раз видел, как это с блеском проделывала Сандра. В конце концов, посидев еще несколько ночей, он остановился на варианте, требовавшем нейтрализации только трети королевского флота. Хотя даже и это показалось ему слишком много, но, как говорится, запас карман не тянет. Куда пристроить лишние боеспособные единицы — найдется, лучше уж пусть будет резерв. Единственное, что по-прежнему его сильно беспокоило, — это странное поведение Эстель. Надо было расшибиться в лепешку, но вернуть Счастливчика к королеве.
За два дня до объявленной мессы он собрал Большой круг. Вечером в штаб прибыли все капитаны и командиры эскадр. У каждого в боте или дисколете имелась бочка или иная емкость, в которую по окончании круга должны были перелить бренди, наготовленный командой «Бласко ниньяс». Когда капитаны расселись кто где по склонам небольшой лощины, в дальнем конце которой был установлен экран, снятый из рубки «Неприятной неожиданности». Усатая Харя неторопливо поднялся с чурбака. Гул голосов мало-помалу утих. Адмирал обвел взглядом лица, ясно различимые в свете двух огромных лун, висевших в вечернем небе. Микрофон разнес над лощиной его вздох, напоминавший звук, с которым волна накатывается на берег. Он сразу взял быка за рога.
— Мы в дерьме, доны, — веско произнес он, — мы в полном дерьме. Единственное, что сейчас не вызывает сомнений, так это то, что впереди враг, а вот кто будет прикрывать спину…
Судя по сдержанной реакции, особого удивления его слова не вызвали. Все молча ждали продолжения. Усатая Харя воодушевился:
— Не мне рассказывать вам о том, сколько славных парней сложило свои головы из-за того, что у нанявшей стороны разгоралась свара за власть. Здесь тоже начинается нечто подобное. Но мы к этому готовы. — Он снова обвел взглядом ряды капитанов: — Здесь находится большая часть всех благородных донов, которые могут сегодня поднять шпагу в защиту веры и во славу человечества. У нас прекрасные корабли и опытные командиры. И кто, кроме донов, может похвастаться тем, что столько раз получал удар в спину от вчерашнего союзника, но все равно побеждал? — Он перевел дух и закончил: — Через три дня мы идем в бой.
И снова ответом ему было невозмутимое молчание. В общем-то, в этой его речи особой необходимости не было. Доны давно все знали и обсудили между собой. Но предстоящая битва по масштабам ничуть не уступала ни рейду Черного Ярла на Зоврос, ни битве при Карраше, а в том и в другом случае и Черный Ярл и Толстый Ансельм перед битвой произносили речь, поэтому дон Крушинка предполагал, что сейчас его воины ждали от него того же. Да и сам он чувствовал потребность высказать боевым товарищам все, что накопилось на душе.
— Нам предложили дерьмовый план.
Об этом тоже все знали.
— К тому же кто-то из тех, кому наше прибытие было хуже ножа в печенку, пытается заглянуть нам через плечо… — Усатая Харя вдохнул, пытаясь подобрать слова, которыми смог бы достойно закончить речь, но ничего не приходило в голову, и, чтобы не затягивать паузу, просто сказал: — Но они еще не знают, что такое доны.
По рядам пробежал легкий одобрительный шум. Усатая Харя нахмурился и досадливо подумал, что стоило хотя бы набросать речь: он сам знал, что оратор из него никакой. Но вчера вечером он извел гору бумаги, и все без толку. Хорошего мало, речь получилась какой-то скомканной, однако ничего не поделаешь, пора было переходить к конкретике.
— Старый Пердун и дюжина ветеранов разработали план, который, при удаче, позволит нам хорошенько поджарить зад краснозадым. Несмотря на предположение, что Алых князей на Форпосте нет, Усатая Харя употребил привычный оборот: Алые князья в глазах донов всегда олицетворяли Врага. — План хорош, и к моменту старта он будет в БиУСах ваших кораблей. Главное — ввести его в действие вместо розовой водицы главного штаба, но это будет моя забота. — Он повернулся к экрану и достал световое перо: — Но я хочу, чтобы вы подумали вот над чем…
И дон Крушинка начал четко излагать диспозицию будущего сражения.
К полуночи, когда боты один за другим поднимались в воздух и исчезали в ночном небе, Усатая Харя тяжело поднялся по лестнице и заглянул в кабинет. Там, над переносной консолью, склонились головы Счастливчика, Консолеголового и Крутого Губошлепа. Счастливчик поднял голову на скрип двери, окинул его отрешенным взглядом и вновь уткнулся в пульт. Дон Крушинка постоял, молча рассматривая склоненные головы, потом тихонько вышел и прикрыл дверь. Успех задуманного им зависел от того, насколько успешно воплотится в жизнь то, над чем сейчас работали эти трое. Флот никогда не откажется от плана, разработанного штабом, за исключением одного случая: если план будет недееспособен и программа зависнет. Причем это должно произойти и во всех резервных вариантах. Тогда дон Крушинка сможет предложить свой, и он сильно сомневался, что адмиралы флота будут настолько высокомерны и глупы, что отвергнут его во время уже начавшейся битвы. А он планировал активизировать вирус только тогда, когда отступать будет уже поздно, хотя ясно осознавал, насколько большая ответственность ложится на его плечи. Потеря управления даже на несколько минут могла разрушить любой самый удачный план, а у них до сих пор не было уверенности, что даже их план приведет к победе. Он, без всякого сомнения, был лучше штабного, но хватит ли этого — никто сказать не мог. Как бы то ни было, только он давал шанс. Поэтому трое специалистов сейчас искали ключи к системам защиты программы, чтобы попытаться запустить вирус, а ему оставалось только надеяться, что подвернется удачный момент и зараженную программу удастся перезагрузить в БиУСы кораблей флота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
