Топливный банк будет находиться под управлением Международного агентства по атомной энергии, международного органа, уполномоченного поощрять мирное использование атомной энергии и контроль путем инспекций, чтобы охраняемые ядерные материалы не перенаправлялись на военные цели.[644] Казахстан предложил МАГАТЭ разместить топливный банк у себя.
Однако эти и другие недавние достижения являются всего лишь авансом на пути к более важной цели, которую имеют в виду Шульц, Киссинджер, Перри, Нанн и Дрелл. Как сказал Перри после ратификации Сенатом нового Договора СНВ, «если Договор СНВ с таким трудом прошел ратификацию, можете только представить, как трудно будет добиться всего остального».[645]
Если Обаме не удастся переизбраться на второй срок, историки смогут когда-нибудь сказать, что его повестка дня в отношении ядерного оружия достигла пика при ратификации Сенатом нового Договора СНВ. Многие помощники Обамы беспокоились, что так будет в первые месяцы 2011 года, когда они изучали перспективы будущего успеха. Дальнейший прогресс в деле сокращения вооружений с Москвой, судя по всему, будет более трудным, чем переговоры о новом Договоре СНВ, которые оказались более сложными, чем ожидали в Белом доме. Без больших сокращений Соединенными Штатами и Россией – до уровня 500 или около того оперативных боеголовок с каждой стороны – Китай и другие государства, обладающие ядерным оружием, вряд ли присоединятся к переговорам о сокращении собственных арсеналов и движении к нулю. Достижение международного соглашения о прекращении производства расщепляющихся материалов для программ производства вооружений также будет нелегким. На 2011 год Пакистан был главным препятствием на пути международного одобрения такого запрета, который будет закреплен в договоре о запрете расщепляющихся материалов, который впервые был предложен Клинтоном в 1993 году.
Еще одним важным и требующим действий шагом после одобрения нового Договора СНВ является получение ратификации Сенатом Договора о всеобщем и полном запрещении ядерных испытаний. Как предполагает название договора, он накладывает полный запрет на испытания ядерного оружия.[646] После напряженных дней кубинского ракетного кризиса Джон Ф. Кеннеди и советский руководитель Никита Хрущев согласились в 1963 году на запрет испытаний в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. В 1974 году Вашингтон и Москва согласились запретить подземные испытания приспособлений мощностью более 150 килотонн, эквивалентных 150 тысячам тонн тротила. Двумя годами позже две страны добавили к этому списку договоренность о регулировании подземных ядерных взрывов для мирных целей. Россия воздерживается от испытаний с 1990 года, Соединенные Штаты – с 1992 года. Индия, Пакистан и Северная Корея проводили подземные испытания на протяжении последних десятков лет.
Дрелл сыграл важную роль в создании основ для подготовки договора о запрете испытаний, когда он возглавлял исследовательскую группу «Ясон» в 1995 году, которая заявила, что Соединенные Штаты могут поддерживать действующие запасы и при полном запрете на испытания.[647] Доклад облегчил озабоченность в администрации Клинтона и помог преодолеть давление в пользу соглашения об ограниченных испытаниях. Перри использовал свой опыт и влияние как бывшего министра обороны, чтобы преодолеть сопротивление Пентагона, в результате чего Билл Клинтон подписал договор в 1996 году. Но Сенат отверг его в 1999 году по совету противников договора, которые говорили, что его положения не могут быть надлежащим образом проверены и выполнены, потому что малые подземные испытания могут оказаться не обнаруженными. Они также заявляли, что запрет на испытания навредит национальной безопасности, поскольку будет установлен постоянный запрет на испытания новых боеголовок.
Хотя Вашингтон не проводил испытательных стрельб оружия с 1992 года, ратификация этого договора важна с символической точки зрения, помимо своей ценности, связанной с предоставлением возможности организации проверки на местах и ограничением возможностей для ядерной модернизации. «Вы можете сказать, что мы фактически уже выполняем этот договор, какая же тут разница? – сказал Перри. – А разница, которую дает договор, составляет глубокое различие в отношении остального мира к тому, как серьезно правительство США относится к своим собственным намерениям. А без веры остального мира в то, что мы настроены серьезно, они не собираются идти дальше по этому пути. Я считаю, что важно, чтобы мы шли впереди всех».[648]
Президент Обама сказал в Праге, что постарается быстро отправить вновь этот договор на рассмотрение Сената. «Для достижения всеобщего запрета на ядерные испытания моя администрация будет немедленно и настойчиво добиваться ратификации США Договора о полном запрещении испытаний. После почти пяти десятков лет переговоров настала пора в конечном счете запретить испытания ядерного оружия».[649] К середине 2011 года Белый дом ничего не предпринял, опасаясь, что не сможет собрать большинство в две трети голосов для его ратификации. С учетом усиления позиций республиканцев в 2010 году и необходимости убедить сенаторов, которые выступали против этого договора в 1999 году, изменить свою позицию, перспективы одобрения выглядят слабыми. Вопрос упирается в готовность Обамы потратить большие усилия на кампанию по обеспечению ратификации, у которой мало шансов на успех.
Дрелл и другие эксперты в области вооружений уверены в том, что в соответствии с этим договором может быть осуществлен мониторинг при помощи чувствительных сейсмических приборов и другого контрольно-измерительного оборудования, расположенного сейчас на десятках станций по всему миру. Когда система мониторинга будет полностью создана, появится около 200 наземных площадок, а также будут установлены соответствующие приборы в атмосфере и под водой.[650] Все они будут задействованы по линии Организации по Договору о полном запрещении ядерных испытаний (ОДПЗЯИ), базирующейся в Вене, которая была учреждена в 1996 году и которая будет заниматься наблюдением за выполнением этого договора, если и когда он вступит в силу.[651] Действует уже более 80 процентов из 337 запланированных станций. Система, находившаяся в зачаточном состоянии, когда Сенат рассматривал договор в 1999 году, должна была бы убедить скептически настроенных сенаторов в том, что может быть зафиксировано даже небольшое ядерное испытание.
Что же касается необходимости испытания боеголовок, новая лазерная система стоимостью много миллиардов долларов в Национальной лаборатории имени Лоуренса Ливермора может придать совершенно иные параметры пониманию ученых относительно ядерного синтеза, первоначального источника энергии взрыва в водородной бомбе. Национальный лазерный комплекс имитации ядерных испытаний (НЛКИЯИ), как называют эту систему, выглядит как один из комплексов сложных видов оружия будущего, когда-то снимавшихся в кульминационных сценах фильмов про Джеймса Бонда.[652] Команда, создавшая его, говорила официальным представителям лаборатории, что они не верят, будто он был предназначен для научных исследований, а на самом деле являлся гигантским современным противоспутниковым оружием. На самом деле эта машина – настоящее чудо современного инженерного творчества, предназначенное для самых амбициозных целей страны, включая самоподдерживающуюся термоядерную реакцию в лабораторных условиях. При необходимости подобные НЛКИЯИ приборы могли бы теоретически служить в качестве чистых, практически неисчерпаемых источников электроэнергии.
Посещение НЛКИЯИ и беседа с его директором Эдом Мозесом выглядят так, как будто вы вступили на страницы фантастического романа. НЛКИЯИ состоит из 192 лазеров, размещенных в гигантском 10-этажном здании размером с три футбольных поля. Немыслимая энергия, выработанная 192 лазерами, перетекает в 48 чрезвычайно мощных потоков лучей, которые стреляют по капсулам размером в таблетку, содержащим небольшое количество водородного топлива. Лучи могут выдать в цель 500 триллионов ватт энергии за 20-миллиардную долю секунды, вырабатывая температуру в 100 миллионов градусов Цельсия и давление, в 100 раз превышающее атмосферное давление на земле. При таких чрезвычайных обстоятельствах теоретически атомы водорода превращаются в гелий, высвобождая термоядерную энергию.
Если система заработает, как предсказывает Мозес, НЛКИЯИ даст ученым уникальный инструмент для улучшения их понимания динамики термоядерного взрыва. Они, в сущности, смогут повторить в миниатюре силы в действии, когда боеголовка детонирует. Это, в свою очередь, сможет уменьшить необходимость испытаний боеголовок и усилит действие Программы управления ядерным арсеналом.
Какой бы ни была судьба Договора о запрещении испытаний, работа с Кремлем над дополнительным сокращением вооружений и по сопутствующим делам является отправной точкой для урегулирования многих пунктов в перечне мер при продвижении к нулевому варианту. Говоря о новом CHB (CHB-3), Перри сказал: «Хотя он и небольшой, он жизненно важен, – потому, что все, что нам потребуется сделать в будущем, начиная с остановки иранской программы, требует сотрудничества с Россией и демонстрации того, что мы серьезно относимся к вопросу о сокращении наших ядерных запасов».[653]
