Тем не менее он задержался в Кингсхольме, пока не убедился, что его помощь Девлину больше не понадобится. С приходом весны в Джорск поспешил новый посол из Сельварата, чтобы принести извинения от имени императрицы Тании за возникшее недоразумение. Долгое противостояние закончилось полной капитуляцией и согласием со всеми требованиями Девлина. Пережившие зиму войска грузились на корабли и отправлялись в родные края. Леди Гемма из Эскера и ее дочь Мадрин прибыли вместе с послом, поэтому радость встречи с семьей задержала Стивена в Кингсхольме гораздо дольше, чем Девлин мог рассчитывать.
Теперь, когда приближалось лето, менестрель решил, что пора уезжать.
– И куда ты направляешься?
– Пойду куда глаза глядят. Я сообщу о себе. А может быть, до тебя дойдет одна из моих песен.
Девлину будет в самом деле приятно, если до его ушей дойдет одна из песен Стивена. Музыка всегда была частью души менестреля, настолько неотъемлемой, что Избранный изрядно удивился, когда однажды обратил внимание на то, что Стивен перестал играть у костра по ночам, да и к новым знакомым не приставал, чтобы разузнать слова неизвестных ему песен. Оглянувшись назад, Девлин понял, что в какой-то момент в ходе восстания голос Стивена смолк, а руки перестали перебирать струны. Однажды, когда он спросил об этом, менестрель ответил, что у него просто нет настроения играть. Однако его голос прозвучал так печально, что Избранный больше не решился задавать вопросы.
По странному совпадению когда-то он сам запретил Стивену сочинять песни об Избранных, не желая, чтобы незнакомые люди пели о его борьбе и отчаянии. Теперь же Девлин с удовольствием послушал бы даже ту жуткую балладу о битве с озерным монстром. Все что угодно, лишь бы снова заблестели глаза друга.
Стивен был самым невинным среди них, возможно, поэтому содеянное и увиденное на войне повергло его в ужас. В душе Девлин жалел, что не удалось оградить его от всех мерзостей войны. Будь у него другой выход, Избранный ни за что не позволил бы Стивену сопровождать его в этом походе.
– Я обещал, что позволю тебе петь все, что захочешь, если мы оба останемся живы, – напомнил Девлин, стараясь, чтобы его голос звучал бодро.
Улыбка тронула губы менестреля.
– Что же мне спеть?
– Спой, что я мудро правил, а потом ушел на покой и доживал остаток дней в окружении друзей, – ответил Девлин.
– Ну, раз ты так хочешь. Хотя мне, честно говоря, кажется, что народ лучше бы послушал о Мече… – возразил Стивен.
Девлин резко притянул Стивена к себе и крепко обнял, оборвав его рассуждения.
– Помни, сюда ты можешь вернуться, когда захочешь. Что бы ни случилось, ты всегда будешь моим другом.
Девлин разжал объятия. Ему хотелось задержать Стивена, раздобыть себе лошадь и отправиться путешествовать вместе, как когда-то в самом начале дружбы. Однако долг призывал его вернуться во дворец. Девлин не мог уехать и не нашел в себе сил уговаривать Стивена остаться.
– Счастливого пути, Стивен из Эскера, – только и сказал он.
– Доверяю тебе сестру и королевство, – ответил Стивен. – Позаботься о них, Девлин из Дункейра.
– Обещаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
