ней пойду!
- Я прослежу! – высунулся из столовой Крот.
- Правильно, Сашенька, последи, а то ведь мигом сбежит!
- От меня не сбежит! – авторитетно раздалось в ответ.
Быстро собравшись, тетя Зина повела гостью в баню. Когда девушка начала избавляться от одежды, женщина не удержалась от комментария:
- Богато, вижу, тебя природа наградила!
Бертиль покраснела, но не обиделась и ответила:
- Вы… тоже ничего.
- Ой, да скажешь тоже! – махнула рукой повариха. – Ну, ладно, давай-ка внутрь, а разговоры разговаривать после мытья будем!
С этими словами она отворила низенькую дверь и посторонилась, пропуская гостью вперед. Бертиль послушно зашла и…
В первые секунды девушке показалось, что она угодила прямиком в пустыню, так здесь было жарко. Разница с улицей была градусов эдак в пятнадцать.
- Ой! Горячо! – взвизгнула она.
- Так ведь баня же – добродушно произнесла тетя Зина. – Тут так и должно быть. Давай-ка вон в ту дверь, сейчас тебя веничком попарю!
Гостья направилась, куда сказали, и оказалась в узкой комнате с тремя большими дощатыми ступенями, ведущими непонятно куда. Жар тут был на порядок сильнее, чем в основном помещении.
- Вот, на вторую ступенечку и ложись на животик! К самой печке не лезь, а то с непривычки плохо может стать – велела тетя Зина. – А я веничек пока возьму… березовый, для нежной кожи в самый раз!
С этими словами она извлекла из стоящего тут же тазика толстый пук прутьев с листьями. Увидев это, Бертиль забеспокоилась:
- Вы… вы что,… бить меня будете?! Я же не сделала ничего дурного!
- Да не бить, а парить! Это ж не больно совсем. Вроде массажа.
- Массаж… метлой?! – совсем уж запуталась и перепугалась девушка.
- Да не метла это, а веник. Ох, беда с вами, иностранцами! Ложись, давай уже.
Бертиль хотела было еще поспорить, но тут у нее в памяти всплыла фраза, которую ей успела шепнуть Айри перед отъездом:
«Ничему не удивляйся!»
«Ладно, попробую!» – решила воспитанница Ложи, опускаясь на скамейку.
Вопреки ее опасениям, «массаж метлой» оказался совсем не страшным. Веник лишь легонько постукивал по девичьей коже, и это было скорее щекотно, чем неприятно. Тетя Зина подошла к процессу не менее серьезно, чем к готовке. Основательно пропарив девушку с одной стороны, она скомандовала:
- Теперь на спину перевернись – и после того, как симметрия была соблюдена, осторожно вывела Бертиль из парилки.
- Ну, как себя чувствуешь, девонька? Голова не кружится? Слабости в ногах нет?
Девушка прислушалась к ощущениям.
- Нет, кажется, все в порядке. Жарко только очень.
- Тогда лицо холодненькой водичкой сполосни, да выйди, посиди. Потом уж и мыться будем.
Вода действительно слегка взбодрила, а легкая прохлада предбанника окончательно привела в чувство. Когда Бертиль вернулась, на лавке ее уже поджидал таз с теплой водой.
- Мочалка на веревке, мыло на подоконнике – пояснила тетя Зина, мылившая голову. – Бери и приступай!
Однако заметив, что девушка отчего-то мнется, спросила:
- Что случилось-то?
- Ну,… мне… – Бертиль стало неловко. – Мне… подруги… помогали…
- Ох, горюшко ты мое! А замуж выйдешь, тоже подруг просить будешь, чтоб помыли?
- Но… я… каждый день… душ принимаю…
- Ох, да что они, эти души ваши! Не вымоешься толком! Ладно, спину тебе потру и голову вымыть помогу, а с остальным уж сама.
Прошло чуть больше получаса, прежде чем женщины выбрались в предбанник. Обмотавшись полотенцем, Бертиль плюхнулась на лавку. Сердце громко стучало в ушах, тело буквально дышало жаром, но ощущения были непередаваемыми. Легкость и расслабленность одновременно навалились на нее. Хотелось просто сидеть на лавке в прохладе и никуда не идти.
- Пить хочется! – вздохнула девушка.
- Так вон, бутылка на подоконнике! – показала тетя Зина. – Наливай и пей, сколько хочешь!
Бертиль немедленно последовала совету.
- Ой! А что это я только что выпила? – очень удивилась она, залпом опустошив первый стаканчик.
- Квас. Наш национальный напиток – охотно пояснила повариха. - И окрошку я тоже на квасе делаю!
- Вот как… – второй стаканчик девушка уже выпила не торопясь, стараясь распробовать непривычный вкус питья.
Но, несмотря на кажущуюся веселость, что-то видно отражалось у нее на лице, потому что тетя Зина вдруг сказала:
- Что такое, девонька? Вижу, на душе у тебя неспокойно! Ты выговорись, легче будет.
Стаканчик с легким стуком упал на пол. Бертиль медленно обернулась. В ее глазах стояли слезы.
- Вы мне… няню напомнили… – через силу произнесла она. – Она… такая же… заботливая… была…
Не прошло и минуты, как Бертиль уже рассказывала свою историю человеку, которого едва знала. Каждое слово, пусть и произнесенное через силу, словно извлекало из ее сердца острые шипы. Тетя Зина слушала очень внимательно, лишь изредка качала головой, да тяжко вздыхала. Когда же девушка закончила,
