– …то точно с мозгов спрыгнешь… Ты хоть когда-нибудь вспоминаешь их?
– Языки?
– Девушек, которых ты так низко обманул.
– Это не совсем так… Я просто не сказал им всей правды, а это – не одно и то же. И потом, им грех жаловаться. Я всегда был внимателен к ним…
– Еще бы, присасывался к ним, как пиявка, и выкачивал из них слова, сердца и души. Совершенно бесплатно.
– Я работал как каторжный, – возмутился Джей-Джей. – Я бы мог даже популяризировать их языки, выступать с лекциями на соответствующих кафедрах в университетах и сближать народы… Что касается девушек… Я потратил на них уйму времени, а время – самая дорогая вещь на свете. А ты говоришь – «бесплатно»! И разве я не был на высоте, когда общался с ними? Я дарил им цветы…
– Ага. Букетик роз, букетик лилий, букетик тюльпанов и пять нарциссов в обертке.
– Семь!
– Не важно. Такие затраты и нищего не разорят. Не знаешь, что с ними происходит сейчас?
– С цветами? Они, наверное, давно увяли…
– С девушками, идиот. С девушками.
Джей-Джею вовсе не импонировал звучавший в голове неприятный разговор с котом. Это его голова, и его воображение, и что здесь делает чужой кот, позвольте спросить?
Пугает Джей-Джея.
Да нет, это Джей-Джей пугает сам себя: коты, запакованные в файл формата jpeg, не могут разговаривать, здравый смысл такую возможность исключает. Что должен сделать Джей-Джей, чтобы раз и навсегда избавиться от наварения? – правильно, уничтожить файлы с котом Элины-Августы, отправить их в корзину.
Торжествующий Джей-Джей сбросил файлы, но когда иезуитская корзина запросила подтверждение удаления, снова достал 001.jpg. и 002.jpg. и водрузил их на рабочий стол.
Происходит что-то странное, немыслимое, не поддающееся логике: он не может расстаться с фотографиями кота, как если бы это были фотографии Мэрилин или фотографии писучего птенчика Франсуазы, или макроснимок молекул составляющих слово «любовь», существуют ли такие молекулы вообще?
Не существуют.
Любовь можно разложить на ревность, страсть и привычку, а на молекулы она не раскладывается.
…Последующие несколько дней стали для Джей-Джея сушим адом. Хотя бы раз в два часа он обязательно должен был проинспектировать папку с фотографиями пятнистого инопланетянина. Папка называлась «кот Элины-Августы», ничего умнее Джей-Джей не придумал. Рассеянная русская не написала даже, как зовут ее божество. Страшная несправедливость, если присмотреться к ситуации повнимательнее. Изображение кота хозяйничает в подвале Джей-Джеевой души, рыскает в самых потаенных его уголках, вытаскивает на свет заплесневевшие веши, о которых Джей-Джей и понятия не имел; гадит на любовно упакованные мечты, точит когти о самые сокровенные воспоминания – в общем, творит самый настоящий беспредел.
Джей-Джей больше не узнает свой обжитой подвал: все здесь не так, все поставлено с ног на голову, а совсем недавно кот перегрыз электропроводку, и в душе корректора воцарился мрак.
– Что же ты хотел, приятель? – измывается над несчастным Джей-Джеем кот. – Это душа у тебя такая черная, а я здесь совершенно ни при чем.
Теперь кот не просто пугает Джей-Джея – он вызывает в нем ужас. И в то же время влечет – болезненно и непреодолимо. Джей-Джей почти влюблен в грациозные лапы и в тайный шифр серых пятен на боках. И это несмотря на то, что на обложке альбома (у подножия кота) перебывали не только карликовые антилопы дикдик, но и ракушки, и дельфины, и даже этикетка от «Tokaji Aszu».
Единственное место, где (как думает Джей-Джей) можно скрыться от гипнотического влияния кота, – это сны. Вернее – небытие, потому что Джей-Джею никогда не снились сны. Отсутствие снов можно считать удачным дополнением к редкостному дару засыпать, как только голова коснется подушки. Джей-Джей по-прежнему засыпает мгновенно, трансформации происходят только с самим сном.
Или – с небытием (это слово больше всего нравится коту).
Раньше все напоминало короткий щелчок: вот Джей-Джей заснул, а вот он уже проснулся. Теперь о коротком щелчке и речи нет. Ожидать его приходится долгие часы, и в какой-то момент ожидание приобретает цвет. Почему-то – серый. И ожидание приобретает фактуру. Почему-то – вязкую, не слишком плотную, но затягивающую. Кот называет это туманом. Да, пожалуй, «туман» – самое точное слово. Джей-Джей бродит в тумане, постоянно натыкаясь на какие-то предметы, или на части предметов, или (что самое неприятное) – на живые существа.
Люди ли это? Животные? Высшие или низшие силы, чей облик имеет массу интерпретаций? Определить невозможно. Единственное, что утешает Джей-Джея в этой мутной и скользкой, туманной ситуации, – живые существа не проявляют никакой враждебности; они, похоже, сами не настроены на контакт и моментально прячутся при соприкосновении – как моллюск в раковину. В такие моменты Джей-Джей чувствует облегчение и, как ни странно, то,
что он очень одинок.
Джей-Джей имеет гораздо больше прав на звание бедняжки, чем Флора или Агу, он не отказался бы и от общества проклятого кота, но кот в его туманные серые сны не заглядывает. Уволь меня от этого болота, приятель, ухмыляется кот.
Кошачья болезнь Джей-Джея прогрессирует и набирает обороты. Когда ее приступы особенно сильны, Джей-Джею начинает казаться, что его русская история – это не история девушки Элины-Августы-Магдалены-Флоранс, скромной корректорши.
Это – история кота.
Кот, именно кот, никто другой, все эти годы вел переписку с Джей-Джеем, присматривался и принюхивался к нему, вот подлец! Ты еще дождешься, подлец, посылает Джей-Джей бессильные проклятия в пространство, ты еще нарвешься на неприятность в стиле блокбастера «империя наносит ответный удар».
– Напрасно пыжишься, приятель, – ухахатывается кот, и пятна на его боках ходят ходуном. – Руки у тебя коротки.
И то правда: Джей-Джей проверяет свою почту едва ли не каждый час (с перерывами на сон, велосипед и пиво с редактором Хэгстедом), а вестей от Элины-Августы и от кота нет и нет.
Светлая мысль приходит к Джей-Джею как раз за пивом с Хэгстедом, прямо на середине скабрезного анекдота про мужа, жену и любовника. Хэгстед – мастак на такие анекдоты, он заваливает ими скромника Джей-Джея, хотя прекрасно знает, что они тому не по душе. На этот раз вопреки ожиданиям Джей-Джей смеется: долго и с видимым удовольствием. Одного не знает недалекий, глупый, толстый Хэгстед -
Джей-Джей смеется вовсе не анекдоту.
А светлой мысли: достать мучителя-кота. Во что бы то ни стало.
Для этого нужно не сидеть сиднем («ждать у моря погоды», как говорят русские), нужно действовать. Даже если бы Элина-Августа согласилась бы на приезд в Норвегию, она наверняка приехала бы сюда без кота. Следовательно, сам Джей-Джей отправится к Элине-Августе, тем более что приглашение посетить Санкт-Петербург уже получено.
