Если философский камень помогал Сен-Жермену изготавливать золото и алмазы, что, определенно, служил ему и эликсиром молодости. В воспоминании людей, которые знали Сен-Жермена, подчеркивается, что у него был какой-то эликсир, который он изредка давал отдельным людям. В письме к Фридриху Великому Вольтер замечает по поводу графа Сен-Жермена: «Он, возможно, будет удостоен видеть Ваше Величество еще на протяжении 50 лет».
Предполагая, что граф умел продлять границы времени, отведенные человеку, можно взяться за анализ мемуаров, писем, документов и прессы тех лет, чтобы выяснить, насколько все это соответствует действительности.
Первым свидетелем выступает барон де Глейхен (1735—1807). В своих мемуарах он сообщает, что «Рамо и старый родственник встречались с Сен-Жерменом в 1710 году, и на вид ему можно дать лет 50» (Жан-Филипп Рамо (1688—1764) — известный оперный и балетный композитор). Если это правда, то родится он должен был около 1660 года, а в 1758 году ему должно было исполниться около ста лет.
В 1737—1742 годах его, как почетного гостя, принимали при дворе шаха Ирана. В 1745 году англичанин Гораций Уолпол писал Манну во Флоренции: «На следующий день нам представили странного человека по имени Сен-Жермен. Он был тут эти два года».
В 1745—46 годах граф жил в Вене в особняке принца Фердинанда фон Лобковица. В 1749 году — появляется в Париже, через маршала де Велль-Изля получает аудиенцию у Людовика XV и маркизы Помпадур. В 1756 году глава английского правительства Роберт Клайн встречает Сен-Жермена в Индии.
В 1760 году «Лондон Кроникл» публикует статью, где интерес, вызванный в Лондоне его вечной молодостью, подытоживается приблизительно такими словами: «Сейчас уже никто не сомневается в том, что вначале воспринималось как химера. Ясно, что он владеет большим секретом — лекарствами от всех болезней и даже от той немощи, при помощи которой время царствует над человеческой природой...»
В 1762 году граф открыто появляется в Санкт-Петербурге, где принимает участие в «обновлении державы», которое осуществляет императрица Екатерина. Через год, в 1763 году, он появляется в Париже, где в Шато де Шамбор, начинает свои алхимические и химические опыты. В 1766 году переезжает в Берлин, а в следующем году едет в Италию, Тунис, на Корсику. В 1770 году был гостем графа Орлова, когда русский флот посетил Ливорно в Италии. Он получает чин русского генерала. Братья Орловы всегда подчеркивали ту важную роль, какую граф Сен-Жермен сыграл в русской «революции».
В 70-е годы он находится в Германии, принимая активное участие вместе со своим другом, покровителем и учеником принцем Карлом фон Хессе-Хасселем в деятельности франкмасонов и розенкрейцеров.
В 1780 году в Лондоне издатель Уолш дает нам еще одну дату в его биографии, публикуя музыкальное произведение Сен-Жермена для скрипки.
Наконец, церковно-приходская книга в Эккернфиорде (Германия) содержит такую запись: «Умер 27 февраля, похоронен 2 марта 1784 года так называемый граф Сен-Жермен и Уэлдон. Больше ничего о нем неизвестно. Тело похоронено в земле этой церкви. В церковной книге не указывается дата рождения и имя так называемого графа Сен-Жермена». Если верить композитору Рамо и графине де Жержи, в момент смерти ему было не менее 124 лет.
Через год после смерти он принимает участие в масонской конференции. В журнале «Масонское братство Франции» (Том 2, стр,3) есть заметка: «Среди масонов, принимавших участие в большой конференции в городе Вильгельмсбаде 15 февраля 1785 года были Сен-Жермен, Сен-Мартен и многие другие».
Графиня Стефани Фелисите де Жанлис (1746—1830), образованная женщина, написавшая 9 книг и получившая пенсию от Наполеона Первого, приводит в своих мемуарах фантастическую подробность: она встретила Сен-Жермена в 1821 году в Вене!
Французский посол в Венеции граф Шалон также пишет, что у него приблизительно в то же время произошел разговор с Сен-Жерменом на площади Святого Марка. Если мы вернемся в Венецию 1720 года и вспомним утверждения Рамо и мадам де Жержи, что графу в те времена можно было дать лет 50, можно сделать вывод — в 1821 году ему должно было быть около 160 лет!
Франц Граффнер приводит в своих «Венских мемуарах» знаменитую фразу Сен-Жермена: «Я иду завтра вечером. Я исчезну из Европы и отправлюсь в Гималаи». Эта фраза из мемуаров Граффенера весьма важна, поскольку указывает на место центра мудрецов, которые оберегают Великую Тайну на протяжении тысячелетий. Аполлоний Тианский также совершил путешествие в Гималаи и встретил там людей, «которые знали все».
Граф Сен-Жермен сказал однажды: «Нужно изучать пирамиды, как изучал их я». Таким образом, с одной стороны, источник его знаний скрывается в подземных храмах древнего Египта, с другой — в тибетских святилищах.
Поэтому, вероятно, не будет преувеличением такое стихотворение Сен-Жермена:
Под взглядом величавой природы
Начала и концы я распознал.
И все то золото, что укрывали воды;
Я разумом пытливым извлекал.
Единственная рукопись, принадлежащая перу Сен-Жермена, называется «Весьма святая тринософия» и хранится она в библиотеке де Труа. Этот документ содержит символические иллюстрации и загадочный текст. В пятой главе есть такие странные утверждения: «Скорость, с какой мы двигаемся в пространстве, сама по себе может равняться нулю. В этот миг я бросил взгляд — Земля казалась мне лишь неясной тучей. Я поднялся на огромную высоту. Долгое время я мчался сквозь простор. Я видел, как шары вращались вокруг меня и земли ложились мне под ноги...»
Не нужно слишком большого воображения, чтобы распознать в этом отрывке сообщение о длительном космическом путешествии, когда Земля кажется маленькой, какой она виделась экипажу «Аполлона».
Сен-Жермен должен был быть дальше Луны и, очевидно, достиг иных планет.
Кроме барьера пространства Сен-Жермен мог преодолеть также барьер времени.
«Я больше нужен в Константинополе, чем в Англии. Там я готовлю два изобретения, с какими вы ознакомитесь в следующем столетии — паровые экипажи и корабли», — сказал он Граффнеру.
Трансмутация, продление жизни, космические путешествия, покорение времени — все это передовой край науки.
Можно считать, что граф Сен-Жермен имеет доступ к тайному источнику знаний.
ТАЙНЫЕ БРАТСТВА МИРА
Знающий человек ничего не доказывает, а доказывающий — ничего не знает.
В своем научном труде о тибетской йоге, доктор В. Эванс-Вентц определил методы передачи древних секретных доктрин: «Иногда они только телепатические, иногда целиком символические, часто только устные, но они никогда не пользуются только письменными документами».
Тибетская школа Миларепы употребляет «передачу нашептывания», чтобы распространить свои йогические методы духовного обучения, которые стремятся достигнуть освобождения души.
В III веке до нашей эры, индийский император Ашока основал одно из наиболее секретных обществ мира для того, чтобы сохранить и раскрыть науку древних. Оно носило название «Братство Девяти» и эта группа, как считают, в Индии действует до сих пор.
В ХIХ веке Луи Жаколио, романист, долгие годы живший в Калькутте, узнал от одного пандита, что индусские посвященные изучали умственные и физические силы организма 20 тысяч лет. Следовательно, нет ничего удивительного, заключил индус, что их практика в этой области кажется европейцам невероятной. Заметим, кстати, что память об Ашоке увековечена призом Калинги, который ежегодно присуждается ЮНЕСКО в награду за научную популяризацию. Калинга было царством, захваченным императором Ашокой в итоге жестокой войны, и монарх поклялся больше не брать оружия, но посвятить все свои силы культурному и духовному развитию человечества.
Английский журналист в Индии А.П.Синнет, допущенный в Гималайское Братство Великих йогов, определил его как Белое Братство, главная часть которого находится в Тибете. Санскритская книга «Веданта-Сара» говоря о его целях, указывает, что оно посвятило себя «рассеиванию того глубокого мрака незнания, в который погружено остальное человечество». Великие Мудрецы Азии не только мудры, но и могущественны, потому что мощь принадлежит тому, кто знает.
В прежние времена люди науки работали втайне, передавая через посвящение из поколения в поколение свои знания наиболее достойным ученикам. Таким образом, сохранялась и развивалась мудрость, вместо того, чтобы быть разрушенной или искаженной невежеством.
«Почему, если Адепты мудры, они не оставили никаких следов в истории?» — спросили однажды у гималайского Махатмы. «Почему вы считаете, что они не оставили никаких следов? — ответил он. — Как может ваш мир собрать доказательства действия людей, тщательно скрывающих путь действий, который мог бы выследить любопытный?»
