— «Энченцио сангрия», — и меня охватила неуместное, ликующее ощущение собственной силы. Единственное, что меня сдерживало — боязнь причинить вред близким, с которыми связана кровной клятвой, поэтому, как мне ни хотелось, в полной мере применить силу я себе запретила. Флетчера я сейчас чувствовала так, словно он маленький прозрачный червяк, лежащий на моей ладони. Червяк, к которому привязаны сотни незримых ниточек, за каждую из которых я могла дергать, закручивая его в узел или заставляя танцевать фривольные танцы. Все, что моей душе угодно. Я знала, что если прикажу ему сейчас же умереть, он умрет. Но смотреть на это желания совершенно не было. Червяк раздражал своими трепыханиями. Поэтому я аккуратно растянула несколько нитей в стороны, чтобы он не мог шевелиться.
— Пойдемте, — я схватила за руку Кингсли, не слишком задумываясь о том, что делаю, и поспешила по дорожке, торопясь пройти тот же путь, что и связанный со мной «червяк». Около лежащих на траве боевиков Лестер притормозил, опустился рядом с ними, пытаясь нащупать пульс. Потом встал и тяжело покачал головой.
Я с новыми силами потянула его за собой. Мы прошли через пару улиц, свернули на дорогу и через некоторое время остановились у спрятанного в кустах магикара. Дверь его была открыта, и на земле, спиной опираясь на порожек неподвижной сломанной куклой сидел Адам Флетчер. В глазах его плескался такой ужас, что я сразу пришла в себя. Стало до одури противно. Я отвернулась, едва прошептав старшему следователю: «Делайте, что нужно». А дальше просто глазела по сторонам, стараясь ни о чем не думать.
Я не заметила, как вокруг снова началась оживленная деятельность. Откуда-то взялись боевики, те что должны были ставить оцепление. Наверное, Лестер их нашел. Как, когда? Очнулась я от мягкого прикосновения к плечу.
— Все, Эмма, уже все.
Я всхлипнула, подошла к связанному и, преодолевая отвращение, заставила себя прислонить ладонь к порезу на его руке, старательно избегая смотреть в эти страшные глаза. Потом, снова не без помощи эмпата, отпустила те самые «ниточки», которые не давали двигаться Флетчеру. Тот сразу разразился площадной бранью.
Вот теперь все. Я сглотнула... не выдержала, выбралась из машины, отбежала чуть дальше в кусты, и там меня скрутило и вывернуло наизнанку. Рвало долго, судорожно, до самой печенки, до слез в глазах, словно я наглоталась такой жуткой дряни, что мой организм спешил скорее от нее избавиться.
После я тихо сидела в одном из служебных магикаров (по счастью, не в том, котором должны были везти Флетчера) и равнодушно смотрела в окно. Смотрела, когда мы стояли, смотрела ,когда мы ехали, безразлично взирала по сторонам, когда мы с провожатыми вошли в здание мэрии, безучастно шла по лестнице... И только когда, войдя в кабинет, я увидела Эверта, мечущегося в нем, как лев в клетке, когда он, на миг замерев, кинулся ко мне, пелена равнодушия схлынула и я, уткнувшись носом в его грудь, разрыдалась как младенец.
— Воробышек мой, девочка моя храбрая.. ну-ну, все хорошо.. — меня подхватили на руки и баюкали как маленькую, а я все ревела, вцепившись в него руками, и никому на свете и даже в Бездне не под силу было уговорить меня разжать пальцы. В конце концов Эверт сел в кресло, так и держа меня на руках, и я понемногу затихла в его объятиях, ощущая, как меня гладят по голове, целуют в темечко, шепчут что-то ободряющее, касаются висков, облегчая мое состояние.
Когда же, наконец, я успокоилась, то и подавно не захотела покидать такое уютное гнездышко. Так и притаилась, рассказывая о наших похождениях, судорожно вздыхая в самых сложных для себя моментах. Тогда Эверт прижимал меня к себе крепче, и силы снова ко мне возвращались. Наконец, выплакавшись и выговорившись, я вытерла ладонями лицо и села. Наверное, сидеть вот так — на мужских коленях, да еще положив ладонь менталисту на грудь — было верхом неприличия. Но меня сейчас это меньше всего интересовало. Я, не отрываясь, смотрела в его глаза. Казалось, что ясный голубой свет, который я вижу в них,исцеляет, дарует облегчение, потоком прохладной воды смывает ту мерзкую черноту, которая поселилась у меня внутри, кажется, навсегда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я чудовище не лучше Винтера, — душевные терзания наконец оформились в слова.
— Хм...— Эверт улыбнулся, поправляя пальцами мою вконец разлохматившуюся прическу. — Ты думаешь, тот же Винтер после каждого применения магии крови плакал и сожалел о содеянном?
— Нет, — вынуждена была признать я, — он явно получал от этого удовольствие. Но магия крови мне подчинилась, и далеко не самый простой ее уровень. Значит, я хотела этого.. хотела почувствовать свою власть..
— Тсс... — менталист прижал указательный палец к моим губам, останавливая тираду. — Ну-ка, властная моя, скажи, чего именно ты хотела от Флетчера. Насладиться его агонией? Убить? Унизить?
— Хотела, чтобы его скорей поймали, допросили и наказали.
— То есть, торжества закона и справедливости?
— Выходит, что так, — растеряно посмотрела я на него.
— Тогда беру свои слова назад, — задумчиво протянул Эверт, а в глазах его смешливыми искрами плясали демонята. — Ты, действительно, чудовище. Неподкупное и неумолимое..
— Эй! — шлепнула я этого зубоскала ладошкой по плечу. И тут же сама заулыбалась: если и было что-то способно убедить меня, что теперь все в порядке, так это его привычные шуточки.
Новая мысль тут же прыгнула в голову, словно только и ждала, что я расслаблюсь. Эмма, Эмма, все-таки ты жуткая эгоистка.
— А ты? Что теперь будет с тобой? — спросила с тревогой. — Ты же терпеть не мог Магконтроль?
— Не мог, да. Но, кажется, лавры Майкла Мэлтона не давали мне покоя больше, чем я мог представить, — усмехнулся менталист.
— А серьезно?
— А серьезно... у меня было достаточно времени, чтобы подумать. И прийти к выводу, что та жизнь, которая казалась мне свободной и единственно возможной, имела бы довольно печальный исход: знакомство с Греем и «волками» ясно это продемонстрировало. Попасться к кому-нибудь похожему на крючок... с моими способностями — это просто вопрос времени.
— А сейчас?
— А сейчас будет непросто. Придется сражаться со своими внутренними демонами, которые живее всех живых. Но у меня есть отличный пример перед глазами: один маленький боевой воробышек, который так отважно боролся с самым страшным своим кошмаром, что мне-то уж будет совсем стыдно отступить.
Эверт аккуратно стер снова побежавшую по моей щеке слезинку, на сей раз от нахлынувшего счастья..
— Молодые люди, не могли бы вы как-нибудь.. рассредоточиться.
Лестер стремительно вошел в кабинет, захлопнул дверь и, добравшись до своего кресла, практически рухнул в него.
Пришлось срочно вставать и перебираться на соседнее сидение. Некоторое время я встревоженно (и самую чуточку сконфуженно) разглядывала старшего следователя, ожидая хоть каких-то распоряжений или пояснений, но он просто сидел с закрытыми глазами.
— Все закончилось? — не выдержала я.
— Закончилось? — спросил Кингсли, растирая виски, — Нет, Эмма, сейчас все только начинается. Флетчер — это только вершина айсберга, надо вычищать всю его сеть, искать тех, кто на него работал и, похоже, наперегонки с «волками». Они, действительно, не на шутку рассердились.
Потом взглянул на Эверта, на меня. Нахмурился..
— Вы можете переодеться, — сказал мне. — А потом вам предстоит очень непростое дело. Убийственно непростое, я бы сказал: письменное изложение ваших показаний и заполнение целой горы форм и документов.
— А после?
— Дадите стандартные подписки о неразглашении и невыезде — и вон с глаз моих, оба. До завтрашнего дня, по крайней мере.
— Вы нас отпустите? — не поверила я своим ушам.
— А куда мне вас девать? — устало улыбнулся Кингсли. — Но сильно не радуйтесь. Ближайшие недели две домой вы будете попадать только чтобы поспать. Да и охраны вокруг будет столько, что можете в этом с Флетчером посоперничать.
Я все равно готова была прыгать от восторга несмотря на все эти предостережения. Снова увидеть Джеймса и Ноэля, спать в своей кровати, да просто принять ванну, в конце концов! Это ли не счастье? Я обменялась нетерпеливым радостным взглядом с менталистом.
