Элдред уже приготовила для нее еду, зная, что Уинн не ела с раннего утра, а сейчас уже был полдень. На столе лежали сыр, свежий хлеб, хрустящие яблоки и сладкое вино, разбавленное водой, чтобы уменьшить его крепость.
— Вы невнимательны к себе, — ворчала Элдред. — Почему вы о себе не заботитесь? Вам теперь надо подумать о ребенке, моя госпожа.
— Если я буду сама о себе заботиться, что тогда тебе делать? — Она отрезала толстый кусок сыра и тонкий ломтик хлеба и начала с жадностью их есть.
— Хе! Хе! Хе! — раскудахталась довольная старуха. — Когда вы закончите трапезу, госпожа, мы примемся за шитье.
Как и предсказала Элдред, ночью пошел снег. Большие мокрые хлопья наполовину таяли, не успевая опуститься на землю, где они превращались в воду, поскольку земля была теплой. Снегопад напомнил Уинн, что она не смеет больше медлить. Ей ничего не удалось разузнать, в какую сторону ей надо бежать. Ни крепостные, ни рабы, к которым она обращалась, не знали и не проявляли к этому интереса. Она знала, что темные холмы к западу отделяют Англию от Уэльса, но к ним не было прямых дорог. Если б только Мейдок научил ее изменять свой облик, она давно бы уже превратилась в птицу и улетела обратно домой.
Она бродила по окрестностям, высматривая в небе старину Дью.
Уинн была уверена, что он найдет ее и освободит.
Эдвин Этельхард наблюдал за ней, легко разгадывая ее мысли, знал, что она ищет способ побега, и понимал, что Уинн возненавидит его, если ему придется спасти ее от самой себя и того опасного пути, на который она стремится ступить. Со временем она поймет, что он был прав, и, возможно, не перестанет его ненавидеть. Когда Уинн прожила в Элфдине уже три недели, он как-то вечером позвал се в зал, где сидел в одиночестве. Семейство его уже давно разбрелось по своим помещениям.
— У меня для тебя есть подарок, — тихо сказал он и развернул ткань, лежащую перед ним на столе.
— Что это? — спросила с интересом Уинн, расстроенная тем, что он делает ей подарок.
Он поднял предмет, и кровь отхлынула от ее лица.
— Нет! — сердце бешено забилось при виде блестящего бледно-золотого круга.
— Надень это, Уинн. Он сделан специально для тебя, тебя одной. Знак моего высочайшего расположения.
— Это ошейник раба, — с трудом произнесла она. — Я не буду носить ошейник раба! — Она чуть не плакала и изо всех сил старалась сохранить спокойствие.
Он поднялся и подошел к ней с ошейником в руках.
— Посмотри на него. Он сделан из прекрасного золота и украшен зелеными агатами, которые подходят к твоим глазам. — Он протянул руку и погладил ее нежную шею. — Я не допущу, чтобы на такой прелестной шее был железный или кожаный ошейник.
— Он будет натирать мне кожу, — в отчаянии прошептала она. — Вы ведь, конечно, не захотите, чтобы на ней остался след?
— Он будет свободно лежать у тебя на шее, а если на самом деле станет тереть, дорогая, тогда я прикажу подложить под него шерсть ягненка.
Она почувствовала, как ошейник обвился вокруг ее шеи и был заперт крохотным ключиком. Уинн сидела, парализованная ужасом, не способная ни пошевелиться, ни сопротивляться ему Он ласково поцеловал ее шею и нежно прошептал ей на ухо:
— Теперь, Уинн, тебе не убежать от меня. Неужели я не знаю о твоих планах побега? Ах, дорогая, и как далеко тебе удалось бы уйти? Думаешь, что тебе удалось бы спастись от хищников, двуногих и четвероногих, подстерегающих тебя на пути домой? — Он встал перед ней на колени, обняв ее полнеющую талию. — Я влюблен в тебя, Уинн, с самого первого момента, как увидел тебя. Я не был бы так жесток с тобой, но я должен защитить тебя от твоей собственной неразумности.
С этим ошейником раба ты не сможешь убежать от меня. Для всех ты отмечена как раба.
— Я никогда не прощу вам этого.
— Со временем простишь, — ответил он с уверенностью. — И этот ошейник не будет на тебе вечно, Уинн. В тот день, когда ты станешь моей женой, я сниму его с тебя.
— Я не могу выйти за вас замуж, — закричала она, вскакивая на ноги. — Почему вы не можете понять? Я Уинн из Гарнока, жена Мейдока, принца Пауиса!
— Нет, — произнес он, — Ты Уинн, уэльская рабыня, принадлежащая Эдвину Этельхарду, тану Элфдина. — Потом, поднявшись, он посмотрел на нее. — Ты, Уинн, самая любимая женщина Эдвина Этельхарда.
— Называйте меня как хотите, мой господин, — гордо произнесла она. — Вы не сможете сделать из меня рабыню, даже надев на меня ошейник. Я никогда не буду вашей женой. — Потом она повернулась и пошла из зала наверх в большую комнату.
«Она со временем полюбит меня, — подумал про себя Эдвин Этельхард.
— Непременно полюбит. Должна, потому что я не могу без нее жить!»
Глава 13
Мейдок вернулся домой из долины и застал слуг трепещущими от страха и скорби.
— Вчера рано утром она одна отправилась верхом на лошади, — смело сообщил ему Эйнион.
— Почему ты не поехал с ней? — грозно спросил принц, стараясь сдержать неистовое биение сердца. — Где моя жена?
— Меня с ней не было, потому что я не знал о ее желании совершить прогулку верхом, мой господин. Если б я знал, то, конечно, был бы неотлучно при ней. Разве не я оберегал ее от несчастий всю жизнь? Она сказала конюхам и стражникам, что дальше моста не поедет. Они отпустили ее, надеясь, что с ней ничего не случится. Потом все занялись домашними делами, и никому в голову не пришло поинтересоваться, вернулась ли моя леди Уинн домой, до тех пор, пока не пришла ее лошадь.
— Ты отправил людей на поиски? — спросил Мейдок, заранее зная ответ. — Уинн! — раздался крик его сердца. — Где ты, дорогая?
— Я сам повел людей искать мою госпожу, но было уже темно. Утром, как только рассвело, мы опять отправились на поиски Мы не нашли леди Уинн, а только ее тунику и рубашку Они были порваны и окровавлены, словно какая-то дикая тварь… — Эйнион не смог договорить.
— Она жива! — гневно закричал Мейдок. — Как это могло случиться? Как?
— Мы не нашли тела, — придя в себя, согласился Эйнион. — Ни единой части. Ни туфель, ни драгоценностей, ничего, кроме этих двух вещей. Словно кто-то…
— ..Хотел заставить нас поверить, что Уинн мертва, — закончил Мейдок мысль Эйниона. Его голову уже переполняли разные предположения и тревожные мысли.
— Но у вас нет врагов, мой господин. Кто же мог совершить столь ужасное преступление?
Мейдок покачал головой.
— Не знаю, мой друг, но собираюсь выяснить.
В течение нескольких дней лес тщательно прочесывали в надежде отыскать хоть малейший след Уинн, но все напрасно. Ни тела, ни костей не нашли. Не осталось вообще никаких следов леди из замка Скала Ворона. Земля словно разверзлась и поглотила ее. Мейдок приказал объявить во всем Пауисе об исчезновении его беременной жены, опасаясь, что ее похитили. Сходство между прежней их жизнью и теперешней не ускользнуло от Мейдока. Было назначено вознаграждение тому, кто сообщит принцу сведения о его жене.
