В остальном мое путешествие прошло нормально. Правда, в конце я проявил необдуманную инициативу, за которую потом здорово попало. Дело в том, что, помимо визуальной разведки непосредственно гаваней и портовых сооружений, мне было поручено постараться установить наиболее важные объекты в соответствующих портовых городах. Так вот я решил, что это можно сделать по обычной телефонной книге, и в Пирее стащил ее из телефонной будки.
Последнее испытание пришлось выдержать в Стамбуле. Прихожу в советское консульство за визой, а мне отказывают. По-русски объясняют, что прежде я должен назвать свою настоящую фамилию, чтобы они могли сверить с присланным им списком.
Теперь поставьте себя на мое место: советских порядков я толком не знаю, никаких паролей мне не давали. Может быть, действительно так нужно, только забыли меня предупредить. Все это я лихорадочно прокручиваю в голове, а сам говорю, что не понимаю по-русски.
— Тогда приходи, когда научишься понимать, — сердито обрезал по-русски вице-консул и отдает мой паспорт.
Делать нечего, пожал плечами и ушел. Наведался второй раз, третий. Безрезультатно. Посетителей принимает все тот же вице-консул. Меня он даже слушать не хочет: «Ноу виза» — вот и весь разговор. Больше недели так ходил. Наконец, меня принял сам консул, извинился за недоразумение. Поставил в паспорт визу. Потом уже узнал, что это была проверка на выдержку.
По возвращении написал подробный отчет, приложил к нему вычерченные по памяти планы портов. За успешное выполнение задания меня наградили ценным подарком и путевкой в санаторий. После отпуска выехал уже на постоянную работу…
Между прочим, Семен Яковлевич рассказал мне об интересной детали. Оказывается, в те годы у разведчиков была неписаная традиция: перед выездом в заграничную командировку приходить на Красную площадь к мавзолею Ленина. Как у теперешних космонавтов перед полетом. И я подумал, что это не случайно: и те, и другие отправляются в неведомое. Значит, такое прощание с родиной дает человеку дополнительные силы.
Гостеприимная столица
— Вы не поверите, но наша София одновременно самая молодая и самая древняя столица в Европе…
Если Стоян Маринов хотел удивить англичанина, то желаемого эффекта он добился. Мистер Муней действительно не мог поверить в столь нелепое утверждение, поскольку оно противоречило здравому смыслу. Или — или, и никак иначе, о чем он сухо сказал веселому разбитному студенту, хитро поблескивавшему черными глазами.
— А между тем это так. За две с половиной тысячи лет до нашей эры фракийцы основали здесь, у теплого минерального источника, свое поселение, которое затем стало городом Сердиком, одним из самых благоустроенных и красивых на Балканах, — тоном заправского лектора продолжал Стоян. — Константин Великий даже собирался перенести сюда из Рима столицу империи. Если бы не нашествие гуннов, кто знает, может быть, сегодня туристы со всего мира ехали бы в Софию, а не в «вечный город». Кстати, имя у нее вовсе не славянское, а византийское, и дала его вот эта церковь Святой Софии, построенная в шестом веке при императоре Юстиниане. — Он показал на невысокую базилику у начала бульвара.
Будь Муней один, он но обратил бы внимания на скромное здание со стрельчатыми окнами и маленьким крестом на покатой крыше. Другое дело величественней красавец храм Александра Невского, с которого он не сводил глаз, как только они вышли на площадь.
— …Когда в 809 году болгарский царь Крум завоевал город, то переименовал Сердик в Средец, потому что он находился посередине между западом и востоком. Потом пришли крестоносцы и назвали его Стралицей. Только в XIV веке, во времена второго Болгарского царства, город стал Софией. Это имя сохранилось и при турках, полтыщи лет оккупировавших Болгарию, пока русские в 1877 году не освободили братьев-славян. Вот тогда-то Учредительное народное собрание провозгласило Софию столицей. Так что, как видите, я прав: она и самая молодая, и самая древняя. — Стоян торжествующе посмотрел на англичанина. — А теперь…
— Дас ист генуг фюр хойте[34], — взмолился тот и, перейдя на ломаный болгарский, объяснил: — Все сразу запомнить невозможно.
Интерес Побережника к архитектурным памятникам болгарской столицы объяснялся просто: он приехал сюда как турист. Страсть англичан к путешествиям общеизвестна. Поэтому в болгарском консульстве в Брюсселе не нашли ничего странного в том, что некий Альфред Джозеф Муней воспылал желанием познакомиться с их страной, в которой, как он слышал, много интересного.
Эта смена прикрытия была не случайной. Прежнее амплуа богатого иностранца, ищущего куда бы выгодно вложить деньги, теперь не годилось. Обычно дельцы в таком сравнительно небольшом городе, как София, хорошо знают друг друга и в случае появления потенциального конкурента начинают дотошно выяснять, что это еще за птица прилетела из-за границы? Естественно, подобное пристальное внимание разведчику совершенно ни к чему. С другой стороны, поскольку задание было прочно осесть в Болгарии не на месяц-другой, а на длительный срок, волей-неволей пришлось бы всерьез заняться бизнесом. А для этого нужны не только специальные знания, но и определенные способности. Можно ли требовать их от бывшего матроса, партийного функционера и бойца-республиканца? В свое время Побережник убедился, что к коммерции в любой виде сердце у него не лежит. Чтобы преуспеть, человек должен быть не просто изворотливым, но и жестоким, даже безжалостным. Он не смог бы заставить себя хладнокровно разорять других ради собственного обогащения.
Конечно, туристская легенда обеспечивала «крышу» лишь на первые несколько месяцев. За это время предстояло акклиматизироваться в новой обстановке и надежно легализоваться. Как? Этого, садясь в спальный вагон знаменитого «Восточного экспресса», Побережник еще не знал.
В Берлине в его купе появился попутчик — словоохотливый толстяк, представившийся Марином Желю Мариновым, софийским представителем немецкой фирмы «Адлер» по продаже и ремонту пишущих машинок. Узнав, что англичанин владеет еще и немецким, он тут же обратился к мистеру Мунею с небольшой просьбой — бывать у него в доме и говорить по-немецки с его «мальчиком». «Стоян изучает язык в университете, надеюсь, со временем тоже будет работать в «Адлере», но ему не хватает практики», — сетовал болгарин.
— Я охотно согласился помочь папаше Маринову и его сыну. Чем больше удастся завязать знакомств в Софии, тем легче будет добывать информацию, — объяснил Семен Яковлевич. — Маринов взял слово, что сразу же по приезде я навещу его, добавив, что, если захочу, сын может быть моим гидом. Мне это было на руку. Плавая на судах, а затем в Бельгии и Испании я общался с болгарами. Поскольку русский, украинский и болгарский очень похожи, выучился их языку. А вот англичанин Муней, живший в Америке, знать его не мог. Но в Болгарии ему предстояло пробыть не один год. Значит, нужно было найти способ якобы быстро научиться объясняться по-болгарски. Нанимать преподавателя нельзя — англичане-туристы хоть и чудаки, но не до такой же степени. И потом, специалист мог по произношению обнаружить, что его ученик вовсе не англосакс, а славянин. А так все решалось само собой: студент между делом будет обучать мистера Мунея своему языку. Даже если тот быстро овладеет им, не беда, значит, обладает хорошими лингвистическими способностями, — смеется Побережник.
Стоян Маринов отнесся к роли гида со всей серьезностью. Целыми днями, благо каникулы еще не кончились, он водил англичанина по Софии, показывая ее достопримечательности. Как и подобает завзятому путешественнику, мистер Муней готов был осматривать все подряд: развалины римской крепости, мечети Баня-баши и Буюк-Джами, прекрасные фрески в Боянской церкви, археологический музей и картинную галерею, огромный городской парк и цыганский квартал между вокзалом и Львиным мостом. Довольный тем, что англичанин интересуется не только именами архитекторов и датами постройки, но и мелочами повседневного быта, Стоян тараторил без умолку, мешая немецкую речь с болгарской и давая мистеру Мунею, схватывавшему язык буквально на лету, возможность попрактиковаться.
После многочасовых хождений оба валились с ног от усталости, но иного способа знакомства с Софией мистер Муней не признавал. Стоян, считавший это блажью англичанина — вполне мог бы нанять автомобиль, — не подозревал, что на самом деле изматывающие экскурсии были нужны его спутнику совсем для другой цели: он стремился досконально изучить город, в котором предстояло работать, а значит — это тоже не исключено, — и уходить от слежки.
— Кстати, в первый же день по приезде в Софию произошел настороживший меня случай, — говорит Семен Яковлевич. — Я остановился в гостинице «Славянская беседа». Вещи распаковывать не стал, а решил пройтись по городу. Уж очень хотелось взглянуть, куда забросили меня судьба и приказ Центра. Когда вернулся в номер, сразу определил: в чемоданах кто-то аккуратно, но основательно покопался. Все перетряхнули, не поленились даже подкладку у костюмов кое-где подпороть, а потом зашить. На следующий день во время прогулки проверился. Так и есть, позади — «хвост». Конечно, избавиться от него не составляло труда, но нельзя: ведь по легенде я обыкновенный турист, а не профессиональный шпион, чтобы ускользать от наблюдения. «Шут с вами, — думаю. — Ходите, пока не надоест». Впрочем, это продолжалось недолго. Очевидно, сыграли роль мои экскурсии со Стояном.
