Кразнис, не понимавший предположительно ни слова на общем языке, тем не менее важно кивал головой и время от времени тыкал девочку рукоятью плети.
— Скажи ей, что они стоят здесь уж сутки без пищи и воды и будут стоять, пока не свалятся, если я им прикажу. А когда девятьсот девяносто девять из них рухнут на кирпич и умрут, последний по-прежнему будет стоять и не двинется с места, пока смерть не сразит его. Вот каково их мужество. Скажи ей.
— По мне, это безумие, а не мужество, — сказал Арстан Белобородый, когда девочка перевела им речь купца. Его посох то и дело постукивал по кирпичу, выражая недовольство своего хозяина. Старик не хотел плыть в Астапор и не одобрял намерений Дени купить себе армию рабов. Королева должна выслушать все стороны, прежде чем принять решение — именно поэтому, а не ради своей безопасности, Дени взяла его с собой на площадь Гордости. Для защиты ей вполне бы хватило ее кровных всадников. Сира Джораха она оставила на борту «Балериона» — охранять ее народ и ее драконов. Их она скрепя сердце заперла в каюте. Было бы слишком опасно позволить им летать над городом: в мире полно людей, которые охотно убили бы их лишь для того, чтобы потом сказать «я убил дракона».
— Что там болтает этот вонючий старикан? — осведомился работорговец, а получив ответ переводчицы, улыбнулся и сказал: — Скажи этим дикарям, что у нас это называется повиновением. Есть солдаты сильнее, крупнее и проворнее Безупречных, есть даже такие, что с равным искусством владеют мечом, щитом и копьем, но нигде между морями нельзя найти такого же послушного войска.
— Овцы тоже послушны, — заметил Арстан, выслушав перевод. Он тоже немного знал валирийский, хотя и похуже Дени, но, как и она, притворялся непонимающим.
Кразнис оскалил свои крупные белые зубы.
— Одно мое слово — и эти овцы выпустят его вонючие кишки на кирпич, но этого ты ему не говори. Скажи, что эти существа сродни скорее собакам, чем овцам. У них в Семи Королевствах едят собак и лошадей?
— Они предпочитают коров и свиней, ваше великолепие.
— Говядина. Фу. Еда для немытых дикарей.
Дени, не слушая их, медленно двинулась вдоль шеренги солдат-рабов. Девушки с шелковым балдахином последовали за ней, но тысяча стоящих перед ней человек не имели никакой защиты от солнца. У половины из них была медная кожа и миндалевидные глаза дотракийцев или лхазарян, но она видела здесь и уроженцев Вольных Городов, и белокожих квартийцев, и черных жителей Летних островов, и других, чьего происхождения не могла угадать. У некоторых она замечала кожу того же янтарного оттенка, что и у Кразниса, и щетинистые, рыжие с черным волосы — отличительные черты древних гискарцев, именовавших себя сынами гарпии. Они даже своих сородичей продают. Впрочем, что тут удивительного? Дотракийцы поступают так же, когда один кхаласар встречается с другим в травяном море.
Одни солдаты были высокими, другие низкорослыми, а возраст их, на взгляд Дени, разнился от четырнадцати до двадцати лет. Щеки у них были гладкие, а глаза, будь они черными, карими, голубыми, серыми или янтарными, — совершенно одинаковыми. Эти мужчины все на одно лицо, подумала Дени и тут вспомнила, что они вовсе и не мужчины, а евнухи.
— Зачем их кастрируют? — спросила она Кразниса через переводчицу. — Я всегда думала, что полноценные мужчины сильнее евнухов.
— Конечно, тот, кого сделали евнухом в детстве, никогда не будет обладать грубой силой вашего вестеросского рыцаря, это правда, — ответил ей Кразнис. — Бык тоже силен, однако быков каждый день убивают в бойцовых ямах. Одного три дня назад убила в яме Джотиэля девятилетняя девочка. Скажи ей, что у Безупречных есть кое-что получше силы, а именно дисциплина. И сражаются они так, как было принято в древней империи. В них заново воплотились непоколебимые легионы древнего Гиса, абсолютно послушные, абсолютно преданные и абсолютно бесстрашные.
Дени терпеливо выслушала перевод.
— Даже самые храбрые люди боятся смерти и увечья, — возразил Арстан.
Кразнис улыбнулся.
— Скажи ему, что от него разит мочой и что без палки он на ногах не удержится.
— Так и сказать, ваше великолепие?
— Ты что, полная дура? — Купец ткнул девочку плеткой. — Скажи, что Безупречные не люди и что смерть для них ничто, а увечье даже меньше, чем ничто. — Он остановился перед крепким рабом с чертами лхазарянина и сильно хлестнул его плетью, оставив красный след на медной щеке. Евнух моргнул, но не шелохнулся. — Еще? — спросил Кразнис.
— Как будет угодно вашему великолепию.
В этом случае трудно было сделать вид, что ничего не понимаешь. Дени удержала руку Кразниса, поднявшуюся для нового удара.
— Скажи доброму господину, что я вижу, как сильны его Безупречные и как стойко они переносят боль. Это требует большого мужества.
Кразнис хмыкнул.
— Скажи этой невежественной западной шлюхе, что мужество здесь ни при чем.
— Добрый господин говорит, что дело не в мужестве, ваше величество.
— Пусть раскроет свои шлюхины глаза и глядит в оба.
— Он просит вас следить за ним внимательно, ваше величество.
Кразнис перешел к следующему по порядку рабу, высокому, с голубыми глазами и льняными волосами лиссенийца, и сказал ему:
— Меч. — Евнух опустился на колени, достал свой меч из ножен и подал хозяину рукоятью вперед. Меч был короткий, из тех, которыми удобнее колоть, чем рубить, но на вид острый как бритва. — Встань, — приказал Кразнис.
— Слушаюсь, ваше великолепие. — Раб встал, и Кразнис медленно провел мечом по его торсу, оставив красную черту на животе и ниже ребер. Потом поддел острием большой розовый сосок и стал резать.
— Что он делает? — спросила девочку Дени. По груди раба струилась кровь.
— Скажи этой козе, чтобы перестала блеять, — сказал Кразнис, не дожидаясь перевода. — Ничего ему не будет. Мужчинам соски ни к чему, а евнухам тем более. — Сосок держался теперь только на тонкой полоске кожи. Еще одно движение меча — и он шмякнулся на кирпич, а на его месте осталось красное, обильно кровоточащее отверстие. Евнух все это время стоял неподвижно. Кразнис вернул ему меч рукоятью вперед. — Все, я закончил с тобой.
— Он был рад услужить вам.
Кразнис снова повернулся к Дени.
— Вы видите — они не чувствуют боли.
— Но как это возможно? — спросила она через переводчицу.
— Вино мужества, — ответил он. — Это, конечно, не настоящее вино: напиток готовится из смертоносной «ночной тени», мушиных личинок, корня черного лотоса и еще каких-то тайных веществ. Они пьют его при каждой трапезе с самого дня своей кастрации, и их чувствительность притупляется с каждым годом. Это и делает их бесстрашными в бою. Пытать их тоже бесполезно. Скажи дикарке, что Безупречным можно смело доверять любые секреты. Они могут нести стражу у зала ее совета и даже у ее спальни. Если они и услышат что-то, то не выдадут. В Юнкае и Миэрине евнухам зачастую удаляют только яички, оставляя член. Такое существо не может иметь потомства, но совокупляться порой способно, и от этого одни только хлопоты. Мы удаляем все без остатка. Наши Безупречные — самые чистые на свете создания. — Кразнис снова одарил Дени и Арстана широкой белозубой улыбкой. — Я слышал, в Закатных Королевствах люди приносят торжественный обет хранить целомудрие, не иметь дети и жить только ради долга. Это так?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
