гв. тп 10-й гв. мбр вышел на западную окраину с. Малая Псинка в 21.45 12 июля и к 23.10 занял оборону. В указанном районе заняла оборону и 24-я гв. тбр. В документах штаба 5-го гв. мк отмечается, что обе бригады 12 июля боевых действий не вели и потерь не имели.
В 22.45 (00.45) из дивизии «МГ» доложили, что дорога Прохоровка — Карташевка танковой группой достигнута и ночью перерезана. Но перерезать эту важную рокаду противнику не удалось. Об этом свидетельствуют другие донесения. Так, воздушной разведкой врага между Петровкой и Прохоровкой было обнаружено 109 танков, на дороге Прохоровка — Карташевка — 60 танков. Наземная разведка доложила о движении длинных колонн врага по этой же дороге в северо-западном направлении{374}. Командование корпуса, сделав вывод, что в район западнее Прохоровки и севернее дуги р. Псёл противник ввел значительные силы пехоты и танков, не решилось продолжать наступление.
Правофланговая 97-я гв. сд 33-го гв. ск, наступавшая вдоль реки в направлении Кочетовки, преодолев сопротивление вражеской мотопехоты, продвинулась на 3–4 км. Отразив контратаки противника, она закрепилась на достигнутом рубеже. Дивизия «МГ» доложила, что «связь с соседом слева (11-й тд. — Л.Л.) потеряна в связи с прорывом русских в Кочетовку». К сожалению, наши войска не воспользовались тем обстоятельством, что стык двух вражеских дивизий обеспечивал разведывательный батальон тд «МГ».
Обстановка в излучине стабилизировалась, и наши части начали укреплять оборону. На случай возобновления наступления противника генерал А. С. Жадов отдал приказ командиру 14-й штурмовой инженерно-саперной бригады подполковнику М.Н. Каменчуку сосредоточить на танкоопасном направлении не менее трех инженерно-саперных батальонов и к 4.00 13.07.43 г. подготовить два рубежа минирования. Таким образом, вместо участия в контрударе соединениям 33-го гв. ск на северном берегу реки пришлось отражать ожесточенные атаки танковой дивизии СС «МГ». Гвардейцы выстояли. И все дальнейшие попытки противника развить наступление с захваченного плацдарма окончились неудачей.
На следующий день 13 июля при переговорах по телеграфу с командующим фронтом Жадов доложил, что подразделения 52-й гв. сд отошли без приказа на север к р. Ольшанке и что командир дивизии и его штаб до сих пор не найдены. Н.Ф. Ватутин потребовал «возможно скорее выполнить задачу по очистке северного берега р. Псёл. 52-ю сд привести в порядок в соответствии с приказом НКО № 227». Затем он выразил сомнение в достоверности докладов о том, что на северном берегу реки было 100 танков противника, заметив, что «донесение о 100 танках заставило меня бросить сюда крупные резервы в ущерб использованию их на более важном направлении»{375}.
Жадов не упустил случая перевести гнев начальства на «чужую» 52-ю гв. сд, хотя командование 95-й гв. сд и ее частей не в меньшей, а может быть, даже в большей мере подпадало под действие знаменитого приказа № 227 — «ни шагу назад без приказа». Эту дивизию привели в порядок только на следующий день.
Наступление соединений 32-го гв. ск 5-й гв. армии, действовавших на правом фланге армии также без поддержки танков, существенных результатов не дало. Находившийся за ним во втором эшелоне 31-й тк 1-й танковой армии (на 10 июля имел в строю 64 танка, 52 боевым машинам требовался ремонт) в контрударе не участвовал. Корпус, сформированный незадолго до начала операции, не имел своей мотопехоты, а использовать его части в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, видимо, не захотели.
Не удалось в полной мере использовать и артчасти усиления. Приданный корпусу 1440-й сап прибыл в район боевых действий только к 21.00 и к тому же без боеприпасов. 29-я гаубичная бригада, прибывшая накануне к 21.00, к ведению огня не изготовилась. В 11.00 12 июля на основании устного распоряжения заместителя командующего армией по артиллерии она из корпуса убыла. Части 13-й и 66-й гв. сд, отражая неоднократные контратаки танков и мотопехоты противника, сумели в течение 12 июля продвинуться лишь на 1–2 км. Но своими действиями они сковали части 11-й тд 48-го тк противника, не позволив их использовать для содействия тд СС «МГ», как планировал Гот.
Во фронтовом контрударе участвовали и соединения 1-й танковой (5-й гв. и 10-й тк) и 6-й гв. армий (22-й гв. ск). Задачу танковой армии Ватутин поставил ночь с 10 на 11 июля. Армия должна была частью сил не допустить прорыва противника в северном направлении, силами правофланговых соединений с рубежа 1-я Александровка, Новенькое нанести удар в общем направлении на юго-восток с задачей овладеть Яковлево, Покровка (глубина поставленной задачи — 25 км. — Л.Л.) и совместно с 6-й гв. и 5-й гв. танковой армиями окружить прорвавшуюся подвижную группировку; в дальнейшем развивать успех на юг и юго-запад.
Как следует из воспоминаний М.Е. Катукова, при постановке задачи на контрудар Ватутин сказал ему, что больших задач на глубокий прорыв немецкой обороны он не ставит — «продвинетесь на километр-другой — и хорошо. Главное — сковать немецкие войска, лишить их возможности свободно маневрировать резервами». «Ставя задачу Кравченко и Буркову, — вспоминал Катуков, — мы не ограничивали их наступательные действия только этими двумя километрами. Наоборот, нацеливали на более глубокий прорыв фашистской обороны. Делали это умышленно, учитывая чисто психологические моменты. Ведь сказать людям, что они посылаются в бой с крайне ограниченными целями, лишь для того, чтобы привлечь на себя внимание противника, они и действовать станут не с той энергией, как если бы им пришлось идти на прорыв вражеской обороны с намерением сокрушить ее на всю глубину»{376}.
Это уже не первое свидетельство того, что Ватутин, определяя в письменных приказах и распоряжениях решительные и глубокие задачи армиям (танковым корпусам), внутренне сознавал их несоответствие боевым возможностям войск. Ведь при отсутствии резервов (второго эшелона) создать ударную группировку можно было только за счет ослабления других участков фронта. Соответственно возрастал риск прорыва обороны противником. А за это по головке не погладят. «Окружить, уничтожить!», а там — хоть трава не расти. Обвинения в халатности и беспечности — обычные фразы в его приказах и распоряжениях, ведь копии их отсылались в Генштаб!
Вообще следует признать, что роль 1-й танковой армии во фронтовом контрударе не получила должной оценки у историков. Обычно отмечается, что к утру 12 июля противнику удалось потеснить ее соединения, а это, в свою очередь, затруднило их участие в контрударе. Причину долго искать не надо — нужно лишь посмотреть, какие должности занимали в момент написания исторических трудов и знаменитых мемуаров основные участники тех далеких событий. Несмотря на сильный нажим противника, Катукову удалось произвести перегруппировку своих сил. В ночь на 12
