– И при чем тут буржуи? – удивился Вовка.
– А буржуи были для примера… – невозмутимо ответствовал Бурш.
– Все остались в тягостном недоумении: дык как положено-то? И ведь беда какая – бо оба в южной кухне толк понимают, а к косинусу не пришли. И на себе не проверишь – нет ни икры, ни вишневки… – встрял я.
Бурш поднял бровь и ответил, поглядывая на ехидно улыбнувшегося здоровяка:
– Острое лучше есть сначала, для стимуляции соковыделения. Вот принимаем рюмку и закусываем (ну, скажем, бужениной либо икрой, а можно и бужениной, на которую положена икра баклажанная). Далее идет борщ, под который идет крепкий напиток без понижения градуса. Заесть рюмку можно отдельно съеденным кусочком хлеба с чем-нибудь мясным, рыбным, салатным (нужное принять). Далее второе, но не сладкое. Если вареники, то с несладкой начинкой. Завершать можно сладким (мороженое, тортик, конфета). При оном потребляется кофе, чай (по вкусу), алкоголь идет достаточно крепкий, но уже можно и не сорок градусов – ликер, настойка, наливка, портвейн, херес (портвейн, но благородный, а не «Солнцедар»). Можно и фрукты. Пива в данном раскладе не предусматривается. Оно может пойти без водки за вторым, когда там мяса или рыбы очень от пуза. Вино – при отсутствии крепкого алкоголя постоянно, меняя красное-белое по типу блюда. После вина можно на десерт рюмочку ликера или две.
– А самогон? – иронично осведомился здоровяк.
– Самогон, с моей точки зрения, только если так пристали, что отказаться невозможно. И то рюмку. Алкоголя не надо принимать много сортов и разнокрепкого. Вполне хватит двух. Водка-ликер, вино-ликер. Что касается блюд, если их больше пяти-шести, то вкус их перемешивается и не оставляет ощущения. То же касается закусок. Когда на столе и помидор, и огурец, и капуста, и грибы соленые-маринованные-квашеные, то это больше на изобильный вид работает. Для восприятия хватит двух. Или сложный салат из всего свежего под сметаной или майонезом. А укроп хорош в блюде и как украшение. Есть его отдельно – это для любителей.
– Вот ведь гады, а? Придется нажраться на ночь глядя, – выразил общую мысль Вовка…
– От вашей этой кулинарные дуэли чувствую себя собакой Павлова. Столько слюны у меня было только при гастроэнтероскопии, – подтвердил Ремер.
– Так все-таки как положено-то? – так и не понял я.
– Дык как сам себе положишь, так и положено! – отозвался здоровяк, которого отповедь Бурша никак не смутила. – Украинская кухня молодая и допускает массу вариаций, в основе – импровизации. Почему борщ тот же там лучше? Да нет рецепта постоянного из книжки, каждая хозяйка на чуйке своей живет. Что есть борщ? Свекольный суп? Так тогда и шпундра – борщ. Со свининой? С говядиной? Куриный? Или с качкой (уткой)? А галушки гречаные кидать? А фасоль? Или на белых грибочках? Или с рыбкой? А свеклу обжаривать или варить? Или и то, и другое? Нет канона, нет догмы. И не надо. Не скажу, что как стартер идет у всех вот именно острое со сладким. Тут скорее уважаемый оппонент прав, но что, это табуированная флуктуация?[74] И опять же, бабушка наливку делала всегда из плодов с двух деревьев, на которых очень ароматная, но кислая вишня была. Так что наливка отличалась кислой ноткой, не запредельно сладкая. Просто с ликером каким фабричным оно не пойдет. Это ж все эндемики[75], в каждой семье свое может быть. Так сказать, у каждой Марфушки свои игрушки. Я же описал не канон, а некое ощущение, чтоб слюна навернулась. Судя по всему – вышло. И про вареники уважаемый оппонент, – тут здоровяк широко улыбнулся и комично поклонился, – прав – после борща несладкие надо, с мясом, или с бульбой-луком-шкварками, или с грибами, или с капустой. Но все они плавно переходят в сладкое – вареники с клубникой, или творогом, или вишней. На вареники вишня с других деревьев шла. Кстати, в ту зиму одна померзла, летом пилил сухостой и чуть не плакал… Так понятно?
– Ну так понятно!
– Я про это очень телеграфно рассказал. Даже не описывал, как при надкусывании кумулятивная струя вишневого сока пробивает все слои защиты и выносит мозг. И про курицу, лапшой фаршированную, из которой все кости удалили перед готовкой, даже не упомянул. А еще есть простое и вкусное – кулеш. Дед мой, царствие ему небесное, на Девятое мая всегда брал с собой таганок, крупы, фляжку, уходил в лес, варил кулеш и поминал… И про налистники, и про пухеники я и полслова не сказал…
– О-о-о, кулеш – пища богов. Несколько раз пытался сварить его столько, чтобы на завтра осталось. Ага, щас-с-с… – мотнул грустно головой Бурш.
– Хозяюшки, уже совсем невмоготу, – трубным военным голосом возопил Крокодил, и его с энтузиазмом поддержало еще несколько человек.
– Уже все, уже сейчас, – разноголосо отозвались женщины с кухни.
– Чистый Гоголь, а ведь импровизация, – тихо отметил роскошную «Песнь о Борще» сидящий рядом со мной Андрей. Он из всех наших самый полный, пожалуй, и самый терпеливый. Покушать не против, но культа из еды не делает.
Я кивнул в ответ. Вообще-то этот здоровяк со шрамом в то время, когда мы с ним ездили, никак не произвел впечатление краснобая. Очень, надо заметить, флегматичным был, немногословным, хотя собранным и действовал точно. Представился Александром, но, учитывая наличие уже одного Александра в группе и привычку в компании нашей по прозвищам общаться, предложил звать его Альбой, что и прижилось. Вот сейчас он счастлив, причем так, что это издалека видно – очень возбужден и радость в нем через край хлещет.
– Ильяс, что это он такой счастливый? – спросил тихонько я у сидящего с другой стороны снайпера.
– Он домой с тверяками завтра едет. Сегодня как раз ему сеанс связи устроили с семьей, так что встречать будут – и полным составом, что сейчас уже счастье. Ну и с моей помощью удачную очень сделку провернул, так что есть чему порадоваться, – слегка шепелявя и со свойственной ему скромностью ответил мой сосед.
– Ну кто б сомневался! Велик, могуч и прозорлив!
– Ага. Но вообще-то пора бы нас и кормить, – без особого энтузиазма отреагировал на мои преувеличенные восторги Ильяс.
– Про сало еще недосказали, – протокольным голосом заметил Енот.
Альба окинул всех орлиным взором, подмигнул ухмыляющемуся Буршу, и взмыл:
– Сало – оно всегда кошерно, если правильное. Блин, вот не могу на Украину сгонять, я б привез тебе правильного сала – и такого, и сякого… Сало – только не мороженое! Ни в коем разе, весь вкус пропадет. Просто охлажденное, нежное, розовое, как… Да вареная картошечка, окропленная правильным постным маслицем из слегка прижаренного подсолнечника, самую малость, домашнее, духовитое, как летом на сеновале; кто хочет – присыпать еще лучком зеленым и укропчиком, но это на любителя. Да с капусткой квашеной и огурчиком соленым маманиного засолу, хрумтявым, острым, аж слезу выбивает. И при засолке чтоб и черносмородиновый лист, и дубовый, и вишневый, и будылья укропа-перестарка… Да с горячим, только что привезли, черным хлебушком… И венчает все это рюмочка, знобяще-запотелая, с ней самой, а лучше – с хорошим домашним самогоном. Не перваком, который для самоубийц и не любящих собственную печень, а правильным, чистым-чистым и горючим, как слеза обиженного младенца. И настоявшимся на калган-корне или перегородках грецкого ореха (да у каждого свой рецепт найдется!). А еще лучше – гнатым из той сливы, что за сараем у мамани растет, прям лучше не бывает. Только из груши разве что, с тех двух деревьев у забора… Или нет, все же лучше на черносмородиновой почке, свеженастоянное, когда оно изумрудно-прозрачное и сразу понятно, почему змий – зеленый! И оно обрушивается ледяным оргазмом по пищеводу и взрывается в желудке, и тут же – тот самый, хрумтявый огурчик… А затем, уже не спеша – по второй, и все это, лаская взглядом, не торопясь, обоняя – внутрь!
– Все, ждать больше сил нету! Серега! Наливай! – загомонили за столом.
Наконец и женщины закончили все свои дела, и мы приступили…
Разумеется, в присутствии таких матерых гурманов, как Бурш и этот здоровяк-южанин, нам нельзя было ударить лицом в грязь, поэтому некоторое время все явно задумывались – что и с чем сочетать. Но первая некоторая неловкость оттого, что и незнакомых людей много, и опасение, как бы чего нелепого не совершить в их присутствии, прошла довольно быстро. Завязывается общая застольная беседа, тем более что со столом расстарались – не то что по нынешним бедовым временам, а и в старое время такой стол был бы хорош без сомнений. Мне давненько за таким сидеть не приходилось, так что праздник удался. И я точно видел – у остальных такое же впечатление.
Настоящее пиршество и для глаз, и для носов, и для желудков. Вот только несмотря на обилие самых разных напитков, пьют все более чем умеренно. Мельников вытряс из меня разрешение на «чуть-чуть» и демонстративно тяпнул грамм пятьдесят пива, но потом перешел на сухое чилийское вино, которое тоже пригубливал помалу. Я не устоял и напомнил ему старую поговорку: «Вино на пиво – диво, пиво на вино – овно…», а он широко, по-дружески ухмыльнулся. Мне порекомендовал не усердствовать Ильяс – завтра у нас будет работа, видно, что и остальные тоже это в виду имеют. Тот же здоровяк со шрамом пирует не как я от него ожидал – ест со смаком и немало, но вот с питьем куда как сдержан. Это придает нашей пирушке своеобразный оттенок.
