Теперь рассмотрим дополнительные соображения относительно возникновения договора денежного банковского вклада с частичным резервированием. Одна из существенных проблем заключается в огромной теоретической трудности, которая, учитывая сложную и абстрактную природу социальных процессов, связанных с кредитом и деньгами, лишает множество людей, и даже тех, кто наиболее вовлечен в эти процессы, способности анализировать и постигать последствия, в конечном счете вызываемые кредитной экспансией. Фактически на протяжении всей человеческой истории большинство людей в целом считало воздействие кредитной экспансии на экономику позитивным, и по большей части внимание обращалось на ее наиболее бросающиеся в глаза краткосрочные результаты (приливы оптимизма и экономический бум). Однако что можно сказать о самих банкирах, которые на протяжении всей человеческой истории множество раз переживали «набеги на банки» и кризисы, периодически и весьма серьезно подвергавшие опасности их бизнес и даже разрушавшие его? Учитывая, что банкиры в первую очередь страдают от последствий, вызываемых операциями с частичным резервированием, можно было бы подумать, что в их собственных интересах изменить свои методы ведения дел и приспособить их к традиционным принципам права (т. е. к 100 %-ным наличным резервам). Даже Людвиг фон Мизес поначалу разделял эту идею[393], но ее не подтверждает ни теоретический анализ, ни исторический опыт, который показывает, что банки вновь и вновь склонялись к частичному резервированию (несмотря на связанные с ним огромные риски). Действительно, даже когда банкирам известно, что банк с частичным резервированием в долгосрочной перспективе обречен на крах, создание денег из ничего – возможность, предоставляемая кредитной экспансией, – генерирует столь гигантские прибыли, что банкиры в конечном счете поддаются искушению вернуться к частичному резервированию. К тому же ни один конкретный банкир не может быть абсолютно уверен, что именно его банк будет одним из тех, кто приостановит платежи или разорится, так как каждый из них всегда надеется, что ему удастся «соскочить» до того, как разразится кризис, добиться погашения кредитов и избежать неплательщиков. Таким образом, возникает типичная ситуация трагедии общинных выгонов – процесс, который известен тем, что запускается всякий раз, когда неадекватно определены или защищены права собственности третьей стороны (как в интересующем нас случае). В главе 8 мы изучим этот процесс во всех подробностях. В свете вышесказанного неудивительно, что банки сталкиваются с неодолимым искушением расширить свой кредит раньше других банков и, следовательно, получить полностью преимущества барышей от экспансии, оставив остальные банки и всю экономическую систему в целом совместно нести крайне болезненные последствия, которые в конечном счете неизбежно возникнут[394].
В заключение скажем, что, как мы увидим в главе 8, техническая невозможность застраховать риск изъятия депозитов посредством частичного покрытия резервами также объясняет тот факт, что сами банкиры были главными защитниками существования центральных банков, которые в качестве кредиторов последней инстанции могли гарантировать их выживание в ходе паники[395]. С этой точки зрения историческое возникновение центральных банков как институтов было неизбежным результатом привилегии, которая позволяет банкам путем поддержания коэффициента частичного резервирования отдавать в виде кредитов бóльшую часть денег, принятых на депозит. Кроме того, очевидно, что до восстановления традиционных принципов права, а значит, требования 100 %-ного резервирования, нельзя ни обойтись без центрального банка, ни ввести истинно свободную банковскую систему, подчиненную праву, которая не будет оказывать негативного влияния на экономическую систему, регулярно вызывая дестабилизирующие фазы искусственной экспансии и экономического спада[396].
Глава 6 Дополнительные соображения о теории экономических циклов
В этой главе представлены некоторые дополнительные соображения, проясняющие различные аспекты теории экономических циклов Эти размышления предназначены для того, чтобы продвинуть наше исследование, насколько это возможно, и пролить свет на различные частные вопросы огромного теоретического и практического интереса. Заключительная часть этой главы посвящена обзору эмпирических свидетельств в пользу теории, выдвинутой в предыдущих главах.
1 Почему не бывает кризисов, когда новые инвестиции финансируются за счет реальных сбережений
Когда удлинение производственной структуры происходит в результате предварительного увеличения добровольных сбережений, а не вследствие банковской кредитной экспансии, не поддержанной ростом реальных сбережений, никаких кризисов и последующих спадов не возникает. Действительно, если удлинение производственной структуры вызвано устойчивым ростом добровольных сбережений, то эти сбережения предотвращают все шесть микроэкономических феноменов, которые являются стихийной реакцией на кредитную экспансию, разворачивая вызванный кредитной экспансией искусственный бум в противоположном направлении. В этом случае не происходит увеличения реальной цены первичных средств производства. Напротив, если кредиты ведут свое происхождение из роста реальных сбережений, то сопровождающее сбережения относительное снижение прямого потребления высвобождает большой объем производственных ресурсов на рынке первичных средства производства. Теперь эти ресурсы можно использовать на стадиях, наиболее удаленных от потребления, и за них не требуется платить больше. В случае кредитной экспансии, как мы видели, цены на них растут именно потому, что экспансия возникла не из предварительного роста сбережений, а значит, из ближайших к потреблению стадий не высвободились первичные производственные ресурсы и для предпринимателей отдаленных от потребления стадий единственный способ получить эти ресурсы – это предложить за них относительно более высокую цену.
К тому же, если производственная структура удлиняется благодаря росту добровольных сбережений, то при этом не происходит роста цен на потребительские блага, более быстрого по сравнению с соответствующим ростом цен на факторы производства. Как раз наоборот, вначале происходит устойчивое снижение цен на эти блага. Что неудивительно, поскольку рост сбережений всегда подразумевает определенное кратковременное снижение потребления. Следовательно, не происходит ни относительного роста бухгалтерской прибыли в отраслях, ближайших к потреблению, ни снижения прибыли, вплоть до появления убытков, на стадиях, отдаленных от потребления. Поэтому этот процесс не повернет вспять, и ничто не вызовет кризиса. Более того, как мы видели в главе 5, здесь начинает действовать «эффект Рикардо»: по мере того, как предприниматели находят выгодным заменить труд на капитальное оборудование, что происходит из-за роста реальных ставок заработной платы, вызванного относительным снижением цен на потребительские блага, что, в свою очередь, происходит благодаря росту сбережений. Рыночная ставка процента не растет, и даже напротив, имеет тенденцию постоянно снижаться, отражая новую норму общественного временнóго предпочтения, которая теперь, в условиях желания сберегать, становится ниже. Кроме того, если в рыночную процентную ставку необходимо включить компонент, призванный компенсировать изменение покупательной способности денег при росте добровольных сбережений, то такой компонент будет отрицательным. Как мы видели, это объясняется тенденцией к снижению цен на потребительские блага (краткосрочному и долгосрочному), которая вызывает рост покупательной способности денег, что еще больше усиливает понижательное давление на номинальные процентные ставки. К тому же экономический рост, основанный на добровольном сбережении, здоров и устойчив, и потому предпринимательский и рисковый компоненты, неявно содержащиеся в ставке процента, также будут стремиться к снижению.
