Виктор Петрович Осипов вошел к Ильичу. Он посмотрел пульс и нашел его учащенным, но наполнения хорошего. По утверждению Надежды Константиновны, Ильич отрицательно отнесся к приходу Виктора Петровича, но я такой реакции не заметил, считаю, что он отнесся очень пассивно. Я хотел, чтобы Фёрстер хоть увидел Владимира Ильича из-за ширмы, а потом будет видней, как поступать. Мария Ильинична согласилась».
День смерти Владимира Ильича запомнился и его охране. Они увидели бегущих профессоров Фёрстера и Осипова. Обычно они приходили к пациенту в семь вечера, а тогда не было и четырех.
Профессор Виктор Осипов вошел к больному и его исследовал: «Цвет лица хороший, пульс хорошего наполнения, 86 в минуту, деятельность сердца правильная; язык Владимир Ильич не показал; был спокоен, живот слегка вздут». Профессор Фёрстер «не приметил ничего нового».
Владимир Рукавишников: «Сознание Владимира Ильича угасало. Пульс был част. Владимир Ильич тяжело дышал и был без сознания. Но мысли о конце не было ни у Фёрстера, ни у Осипова. Пульс хороший, и даже частота его уменьшилась.
Без двадцати пяти шесть я обратил внимание, что вдруг температура у Владимира Ильича поднялась. Поставил термометр. Сразу был ошеломлен. Что я, ошибся — температура страшно низкая? Конца ртути не было видно, но нет — блестящая ниточка ртути заполняла термометр и оканчивалась у самого верха — 42,3. Профессура сразу не поверила, решили, что это ошибка. Но нет, это не было ошибкой».
Профессор Виктор Осипов: «В шесть вечера он потерял сознание, начались судороги, резкое учащение дыхания и сердцебиения и настораживающий симптом — нарушение дыхательного ритма (тип чейн-стокса), что свидетельствует о приближении конца. Термометр показал — 42,3! Выше ртуть не поднимается».
Надежда Константиновна: «Владимир Александрович и Петр Петрович держали его почти на весу на руках. Временами он глухо стонал, судорога пробегала по телу. Я держала его сначала за горячую мокрую руку, потом только смотрела, как кровью окрасился платок, как печать смерти ложилась на мертвенно побледневшее лицо. Профессор Фёрстер и доктор Елистратов впрыскивали камфару, старались поддержать искусственное дыхание. Ничего не вышло. Спасти нельзя было».
Его жизнь окончилась после мучительной агонии. Предсмертные мучения были ужасны. В какой-то момент казалось, что припадок кончается. Но тут прилив крови, глубокий вздох и… конец. Отмучился, как сказали бы прежде.
В 6 часов 50 минут утра профессор Отфрид Фёрстер, профессор Виктор Петрович Осипов и доктор Павел Иванович Елистратов, консультант Лечебно-санитарного управления Кремля, констатировали смерть.
Мария Ильинична Ульянова побежала к телефону. Звонили из Москвы. Она только и произнесла:
— Ленина больше нет.
Попросила одного из чекистов:
— Придется Владимира Ильича обмыть.
Надежда Константиновна писала дочери Инессы Арманд: «Милая, родная моя Иночка, схоронили мы Владимира Ильича. Еще в воскресенье мы с ним занимались, читала я ему о партконференции и о съезде Советов. Доктора совсем не ожидали смерти и еще не верили, когда началась уже агония. Говорят, он был в бессознательном состоянии, но теперь я твердо знаю, что доктора ничего не понимают».
Старой знакомой Крупская призналась, что смерть Владимира Ильича не была неожиданной. В те месяцы с мыслью о приближающейся смерти самого близкого человека она ложилась и вставала, и у нее постоянно было чувство, словно она ходит над обрывом.
ПУЛЯ ОКАЗАЛАСЬ СМЕРТЕЛЬНОЙ
Вскрытие тела Ленина 22 января 1924 года происходило в Горках. Тело Владимира Ильича положили на составленные рядом два стола, покрытые клеенкой.
Нарком здравоохранения Николай Семашко принес и поставил на подоконник стеклянную банку с крышкой. Внутри в растворе находился извлеченный из черепа мозг усопшего. Петр Пакалн велел одному из подчиненных бдительно его охранять.
Вскрытие не выявило поражений мозга, характерных для заболевания сифилисом. Врачи ошибались! Лечившие Ленина профессора подписали заключение: «Ввиду циркулировавших слухов в России и за границей о специфическом характере заболевания покойного В. И. Ульянова (Ленина) врачи, пользовавшие покойного, заявляют, что никаких указаний на сифилис нет ни в его анамнезе, ни в результатах исследования крови и черепно-мозговой жидкости, ни в данных произведенного вскрытия тела». Так что же его погубило?
Пуля! К такому выводу пришли современные исследователи.
Ленин чудом остался жив, когда в пятницу, 30 августа 1918 года выступал на митинге в гранатном корпусе завода Михельсона. Охрана сплоховала, бдительности не хватало. Обезопасить от покушения — тоже искусство. Фанни Каплан стреляла в него с расстояния не больше трех метров. Ленин стоял к ней левым боком.
Она выпустила три пули. Одна только продырявила пальто и пиджак. Другая попала в левое плечо. Раздробив плечевую кость, застряла в мягких тканях. «Рука сразу, как крыло подстреленной птицы», — рассказывал Ленин. Ранение было очень болезненным. Но по-настоящему опасным оказалась траектория третьей пули, которая вошла в левое надплечье.
Она прошла через верхнюю долю легкого, разорвала плевру и сеть артерий, повредила главную питающую мозг сонную артерию и застряла в шее. «Точно змейка пробежала» — так Ленин описал это ощущение. Началось сильное кровотечение в полость левой плевры.
Держался он мужественно. В Кремле сам поднялся на третий этаж в свою квартиру. А потом ему стало очень плохо. О том, что в ее мужа стреляли, Крупской сообщил водитель Ленина Гиль, когда она вернулась в Кремль с работы. Она спросила:
— Вы скажите только, жив Ильич или нет?
Не поверила, пока сама не увидела его: «Ильичова кровать была выдвинута на середину комнаты, и он лежал на ней бледный, без кровинки в лице».
Он увидел жену и тихим голосом сказал:
— Ты устала. Поди ляг.
Спросил Бориса Соломоновича Вейсброда, будущего главного врача 2-й Градской больницы:
— Это конец? Скажите прямо, чтобы кое-какие делишки не оставить несделанными.
Думали, что он не переживет ночь. В ленинскую квартиру пришел председатель ВЦИК и фактический глава партийного аппарата Яков Михайлович Свердлов, как вспоминала Крупская, «с серьезным и решительным видом». К нему обратились с вопросами растерянные и напуганные соратники:
— Как же теперь будет?
Свердлов уверенно ответил:
— У нас с Ильичом всё сговорено.
Пока Ленин лежал, центр власти из Совнаркома переместился во ВЦИК. Свердлов руководил заседаниями ЦК и правительства. Каждый день приходил в кабинет Ленина и там проводил совещания. Никто, кроме Якова Михайловича, ни тогда, ни после не смел занимать ленинское кресло (см.: Российская история. 2014. № 1).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
