было. Далеко впереди светили фонари на платформе. Я остановился как вкопанный, не веря своим глазам. Потом резко обернулся. Позади была темнота. Я долго стоял опустошённый. Слёзы сами наворачивались на глаза. Но хотя бы до платформы надо было дойти. Медленным шагом, постоянно спотыкаясь, пошёл вперёд. Застегнув куртку полностью и прикрыв лицо рукой от ветра, надеялся только на одно. Сесть под фонарём у таблички и ждать. Чего ждать сам не знал. Периодически присаживался отдохнуть. Сначала редко, потом всё чаще и чаще. Когда я отдыхал очередной раз, уже недалеко от платформы, послышались торопливые шаги. Кто-то нагонял меня. Мужчина шёл, прикрывшись полой куртки, и явно ничего не видел. Куртка и походка показались мне знакомыми. Да, ошибки быть не могло. Мимо меня проходил… Я. Посмотрев, как он, то есть я поднялся на платформу и подошёл к табличке, я вдруг догадался, что следом должен идти ещё один я, и, отойдя в сторону, стал наблюдать. Из темноты в распахнутой куртке и сбившейся на бок кепке шёл мужчина. Он старался бежать, но то ли от ветра, то ли от усталости еле шёл. В свете фонарей успел заметить безумный блеск его, точнее, своих глаз. Странно, но у меня не возникло желания окликнуть ни одного из них.
Подошёл к платформе, забрался на неё и сел прямо на асфальт под табличкой с надписью «Суйда». Больше из интереса посмотрел на часы. Было двадцать два часа двадцать минут. Время остановилось. Я закрыл глаза. Время потеряло для меня значение. Не помню, сколько сидел, может час, может полночи. Очнулся оттого, что передо мной с шипением открылись двери электрички. Несколько человек вышли на платформу и, увидев меня, постарались отойти в сторону. Я посмотрел на часы. Было без десяти одиннадцать. Поднял голову к небу. Прожектора не было. Осторожно встав на затёкшие ноги, отправился догонять пассажиров электрички, расходящихся по своим домам. Но ноги плохо слушались меня. Ковыляющей походкой, окоченевший я торопился идти по тропинке, борясь с ветром. Ужас одолевал от одной мысли, что сейчас снова всё исчезнет. Вскоре тропинка повернула и стала подниматься вверх по насыпи. Ещё несколько минут, и я почувствовал под ногами асфальт.
Ещё минут через пять я буквально ввалился в дом. «Ну, мы тебя уже и не… — голос вдруг прервался. — Что случилось?..»
СТРАННЫЙ ДЕНЬ
Каждый день естественно начинается с утра. Впрочем, бывает по-разному, но у меня именно так. В шесть часов подъём, подобие завтрака, поскольку внутрь ещё ничего не лезет, и поход на работу. Вот здесь мне повезло, поскольку до транспорта мне ходьбы всего минут пять, затем около пятидесяти минут крепкого, здорового сна в транспорте, и ещё пять минут пешком до работы. Вроде бы всё ничего, но, как тяжело даётся эта часть дня. На работу прихожу ещё сонный.
Прохожу через турникет в проходной. Странная конструкция для проходной — неработающий турникет. Он является скорей не заградительной конструкцией или механизмом, а скорей символом предприятия, поскольку предприятие (в просторечии) метровско… Что за?… Штанги турникета неожиданно с грохотом захлопнулись у меня перед носом.
— Эй, что за хрень? — спрашиваю я охранника.
— Да пёс его знает. Вроде выключено, странно, — отвечает тот, осматривая конструкцию. Затем, раздвинув руками штанги, говорит. — Проходи. Что-то тебя на работу пускать не хочет.
— Может мне обратно пойти? — попытался я пошутить. — Есть уважительная причина.
Ладно, о чём это я? Ах, да. Переодеваюсь, к моему счастью в полном одиночестве, потому что всё предприятие уже час, как вкалывает. Уже переодетый в спецовку, проходя мимо большого зеркала, гляжусь в него. Обычно на меня смотрит недовольное заспанное лицо. Я подмигиваю: дескать, ничего, пора бы и поработать. Но в тот день мне показалось, что из зеркала отражение взглянуло на меня в цивильной одежде. Сразу не успев сообразить, в чём дело, я «на автомате» продолжил свой путь. Когда же запоздалая реакция, наконец-то догнала меня, мельком осмотрелся. Нет, спецовка. «Надо раньше ложиться спать», — промелькнуло в голове.
Затем в полудрёме дошёл до мастерской, открыл дверь и… именно с этого момента можно считать, что мой рабочий день начался. Я вхожу в вечно прокуренное помещение с занудной фразой: «ну, вот опять накурили». Естественно никто на моё замечание не обращает внимания. К сожалению, нет у нас ещё понятия, что курить можно только в специально отведённых местах и нарушителями считаются не те, кто курит, а те (вроде меня), кто терпеть не может табачного дыма.
Дальше рабочий день вступает в свои права. Да, совсем забыл сказать: я простой рабочий. Электромонтёр на самом обычном предприятии, что к первому абзацу не имеет никакого отношения, ведь он характерен для большинства.
Ещё по пути до мастерской я встретил Лёшу — мастера слесарей. Сразу скажу, что на нашем предприятии если не знаешь или не помнишь, как зовут человека, то можешь смело называть его Лёшей. В девяти случаях из десяти не ошибёшься. Так же и с отчествами. Приоритет, за Викторовичами. Поэтому вместо отчества буду добавлять специальность или должность. Так вот, ещё в полудремотном состоянии встречаю Лёшу-мастера.
— Привет, — протягиваю ему руку, с трудом вспоминая, для чего же искал его вчера.
— Так ведь уже здоровались, — ехидно улыбаясь, отвечает Лёша, пожимая мою руку своей мягкой ладонью. Мастер немного «в теле», и у него всё мягкое — и ладонь, и глаза, и характер.
— Когда? — я напрягаю лоб, чтобы припомнить (именно лоб, поскольку мозг ещё спит). А Лёша, продолжая улыбаться, уходит дальше по своим делам. «Ладно. Ошибся он, с кем не бывает», — подумалось.
Работа, работа. О ней можно говорить целый день или не говорить вообще. Лучше второе. Почему? Да потому, что иногда о никчемной и пустой деятельности можно наговорить столько, что и сам удивишься, что как это тебе удалось столько сделать. А то дело, о чём вроде и сказать-то нечего, так вымотает, что и ноги не держат. Так вот, с моим напарником Саней мы серьёзно засели за каруселью. Нет, не за той каруселью, что в выходные под музыку и яркие огни катает детишек и праздную публику, а карусельным станком с вращающимся столом. Впрочем, это не новинка техники, а одна из разновидностей обыкновенного токарного станка, но со своими особенностями. Расположившись за станком и развернув электрическую схему, мы если не по уши, то по локоть точно, влезаем в потроха железного монстра. Пачкаясь машинным маслом, проверяем его содержимое. Руководствуясь старой истерзанной за долгие годы не совсем аккуратного обращения схемой, словно
