заблудилась бы. Немыслимо, как ему удавалось так легко и просто ориентироваться в этом лабиринте.
— Помни о своем обещании, Эда, — напомнил брат, когда мы приблизились к знакомой двери, ведущей в покои Рейнера.
— Я не буду мешать, — кивнула я, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.
Распахнув дверь, Айдар пропустил меня вперед.
Покои Рейнера очень напоминали мои — такие же просторные и красивые. Вот только сейчас в них толпилось огромное количество факиров, лекарей и других совершенно незнакомых людей. Все они кружили вокруг огромной кровати, на которой лежал зимородок. В воздухе пахло гарью и кровью, а искры магии сияли так, что волоски на теле вставали дыбом.
Из-за народа, обступившего Рейнера плотным кольцом, рассмотреть его толком не получилось. Мне пришлось пробираться сквозь толпу. Но аккуратно, стараясь никого не задеть и никому не мешать. Это тоже заняло время.
Рейнер с закрытыми глазами лежал поверх покрывала и не двигался. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не броситься к нему, расталкивая присутствующих.
Мой зимородок был ранен. Все его почерневшее от копоти тело покрывали жуткие ожоги, синяки, ссадины и раны. Из некоторых до сих пор сочилась кровь. Покрывало под ним набухло и окрасилось в темно-красный цвет.
— Сейчас ты не сумеешь ему помочь, — опустив руки мне на плечи, произнес брат, каким-то чудом сумевший подобраться ближе. — Они сами все сделают.
— Я останусь здесь, — хрипло прошептала я, затуманенными от слез глазами глядя на Рейнера.
— Эда…
— Я просто побуду здесь. Посижу где-нибудь в сторонке. Но я должна находиться рядом. Пожалуйста, Айдар. Я все равно не уйду. Мне нужно быть здесь. Рядом с ним.
Брату пришлось смириться. Как и всем лекарям и факирам.
Нет, мешаться под ногами и давать ненужные указания я не собиралась. Просто села в уголок на пол и замерла, не сводя глаз с кровати, где лежал Рейнер. Я все время старалась не упускать его из вида. Казалось, мое присутствие ему помогает. И мне тоже. Иначе я точно сошла бы с ума от неизвестности, страха за его жизнь и чувства вины. Поэтому я сидела и наблюдала за тем, как вокруг Рейнера суетятся лекари и факиры, стирают грязь и залечивают раны и ожоги. А картина того, как на каждом вдохе и выдохе медленно поднимается и опадает его грудь, вызывала у меня тихую радость, словно это самое восхитительное и невероятное счастье на свете.
Время тянулось медленно. Я продолжала сидеть на полу, пока кто-то не принес мне стул. Немного неудобный, но на нем я провела еще больше часа.
— Мы закончили, — сообщил главный, отступая от кровати. — Разделение завершено. Раны и ожоги обработаны. Мы ввели нашего героя в лечебный сон, сейчас для него это самое лучшее лекарство. Рейнер проспит до самого вечера. Мы оставим с ним дежурного факира, так что волноваться не о чем. А вам стоит вернуться к себе и поспать.
— Я посижу здесь, — возразила я, продолжая вглядываться в лицо Рейнера, бледное, уставшее, с большой ссадиной на лбу и ожогом на щеке.
— Нет, вы пойдете с нами. Сон вам тоже не повредит. Вы уже помогли ему, так что позвольте себе отдохнуть.
Меня все-таки увели прочь и уложили в кровать. Лишь выглянув в окно, я поняла, что уже светает. Наступал новый день новой жизни, к которой, как оказалось, я еще не готова.
Удивительно, но стоило принять горизонтальное положение, как я почти сразу погрузилась в сон и проспала практически до вечера. Все это время меня никто не беспокоил.
Очнувшись, когда солнце начало клониться к закату, я быстро переоделась, наскоро причесалась и поспешила к Рейнеру. Я снова отчаянно прислушивалась к себе. Сработали ли чары духов, исчезло ли Единение, затронуло ли это мою любовь к нему? А его ко мне? Пока ответов на эти вопросы я не знала. И чем больше об этом думала, тем страшнее мне становилось. А вдруг, получив долгожданную свободу, я лишилась самого главного?
У двери я столкнулась с одним из лекарей, которой сразу же перегородил мне дорогу, не давая войти.
— Как он?
— Уже гораздо лучше. Пришел в себя, но вскоре снова уснет. Я дал ему новую настойку, и она вот-вот подействует. Это необходимо для выздоровления.
— Я могу к нему зайти? — быстро спросила и тут же добавила: — Ненадолго.
— Вы уверены, что хотите этого? — с сомнением произнес лекарь. — Его разум затуманен лекарствами, он слаб и может вас не узнать.
— Прошу вас.
Мужчина надолго задумался. В какой-то момент я даже начала опасаться, что он откажет.
— У вас есть десять минут, — наконец сказал лекарь, отступая в сторону.
Стучать я не стала, просто открыла дверь и вошла. Сегодня Рейнер полулежал на подушках и выглядел намного лучше. Ссадина на лбу и ожог почти зажили, оставив небольшие отметины на лице. Но при всем при этом было заметно, как он устал.
— Привет, — неуверенно улыбнувшись, прошептала я.
Судя по глазам, узнал. Мне показалось это хорошим знаком.
— Привет, — отозвался зимородок, окинув меня холодным оценивающим взглядом. Или, может, я себя накручивала?
— Я не помешала?
— Нет, проходи.
— Как ты?
— Хорошо, — кивнул он и, помедлив, осведомился: — А ты?
— И я… хорошо. Это же не меня едва не убили на арене с кипящей лавой.
Шутка не удалась, повиснув в воздухе и напомнив о прошлой ночи.
— Это был интересный опыт, — блекло улыбнулся Рейнер.
Мы оба замолчали, подыскивая слова, какие-то подходящие случаю фразы. И оба боялись задать самый главный вопрос. Или, может, это опять мои фантазии?
— Спасибо тебе, — наконец прошептала я. — Спасибо за все.
— Ты же знаешь, что я не мог поступить иначе. Это был мой долг.
«Не мог иначе? Долг? Просто долг и все?»
— Значит, теперь ты свободна…
— Да, — нервно улыбнулась я.
И мысленно содрогнулась, внезапно осознав, что не готова к новому браку. Нет, я только-только сбросила оковы прошлого и еще не пришла в себя. Если Рейнер решил бы прямо сейчас просить моей руки, то… я хотела. Очень хотела. Но не в ближайшее время! Не могла так скоро. Мне хотелось выдохнуть. Уложить произошедшее в сознании. Привыкнуть к мысли, что все позади. Я не могла начать новую счастливую жизнь, не разобравшись с проблемами старой. Еще суток не прошло с того момента как я овдовела, и новый брак? Нет, только не это!
Наверное, обуревавшие эмоции —
