— А вообще, не так страшна лестница, как ее малюют, — громко произнесла она, надеясь, что собственный голос придаст ей храбрости. Но, как выяснилось, лестница именно что страшна. Голос прозвучал тоненько, как будто пискнула мышка. И в нем совсем не чувствовалось уверенности. Туман сгустился еще сильнее, в голове вертелись нелепые мысли.
Подъем уже давно завершился, и теперь Таймири стояла на какой-то площадке. О том, что это площадка, судить было довольно сложно, поскольку вокруг клубился густой белый пар. И чем дальше — тем гуще. Знала бы Таймири, что сотворилось с ее внешностью, пока она была в тумане! На голове у нее уместился облачный тюрбан, под носом выросли небывалой длины усищи, а белая, почти как настоящая, борода опустилась до самой талии!
Когда она, наконец, выбралась на свежий воздух, ее запросто можно было бы спутать со стариком Хоттабычем, потому что туманный наряд (вместе с шароварами, из-за которых у нее не было возможности разглядеть свои туфли) остался при ней, в целости и сохранности.
— Тьфу, что за липучие облака! — разозлилась Таймири и принялась отряхиваться. — Издеваться надо мной вздумали?!
Она так усердно приводила себя в порядок, что не заметила, как перед ней появился юноша со свирелью, облаченный в белоснежную ризу и осиянный дивным светом.
«Тебе так важно, что на тебе одето?» — спросил он. Таймири вздрогнула, медленно подняв глаза.
— Вы?! Я ведь похоронила вас не далее как сегодня утром! — воскликнула она.
«Не волнуйся. Я всего лишь плод твоего воображения. Если б ты не думала обо мне днями и ночами, я бы не появился», — ответил Эльтер.
«Ах, вот оно что! — подумала Таймири. — Вот как сходят с ума те счастливицы, которые покидают Има-Рина с улыбкой на лице!»
«Ты не ответила на мой вопрос», — упорствовала галлюцинация.
«Да-да, разговоры с самим собой — быстрейший путь к умопомешательству…»
— Разумеется, мне важно, что на мне одето! Я же не хочу выглядеть, как чучело! — ответила Таймири.
«А тебе бы очень пошло, будь ты в странах за океаном», — сыронизировал Эльтер.
— Я слышала, там процветает рабство, и женщин там держат в неволе…
«А разве в данный момент ты не рабыня? — насмешливо возразил юноша. — У рабов нет воли — и ты безвольна. Рабы идут, куда им скажут. И ты идешь, но не сама, а следом за проводником».
— Откуда тебе знать, вольна ли я? — крикнула Таймири, — У меня всегда есть выбор. И я сама выбрала подняться на эту лестницу, понятно?!
«А это ты тоже выбрала?!» — грянуло из уст Эльтера.
Ее сбило с ног стремительным потоком и повлекло в расширяющуюся воронку. Не успела она опомниться, как очутилась в центре водоворота. Вода проникала в уши, заливалась в рот, мешала дышать… Очнулась Таймири в ледяной реке.
«Я умерла? Нет. Я брежу!» — подумалось ей. Течением ее уносило все дальше, она видела дно бурной реки, потому что плыла на животе, и — о чудо! — могла дышать, как будто у нее появились жабры. Но до чего же холодна была вода!
«Спокойствие. Главное не суетиться», — сказала она себе. Попыталась перевернуться на спину — и ей это удалось. Теперь, вместо каменистого дна, взору открылось небо, окаймленное ветками сосен.
«Это место так напоминает массив! Не удивлюсь, если я в реке Аламер».
Таймири проплывала мимо полуразрушенной плотины, когда край ее одежды зацепился за сук одного из бревен. Коченеющими руками, из последних сил, ухватилась она за спасительное бревно и продержалась так некоторое время. Но потом бурное течение набросилось на нее, точно голодный зверь, и потащило к водопаду. Водопад! Она слышала его приближение и ничего не могла поделать — лишь довериться плавучему дереву под локтями.
«Ты выдержишь это испытание!» — клокотала река.
«Ты выдержишь!» — твердил утомленный ум.
Таймири надорвано закричала, свергаясь в бездну и пропадая в клубах водяного пара.
То ли она воспринимала происходящее отрывками, то ли кто-то нарочно перематывал события, как кинопленку, но теперь она ощущала спиной холодную гладь скалы из ледяного шпата, хотя минуту назад, кажется, разбилась о камни грохочущего водопада.
«Симуляция, — решила Таймири. — Плохонькое подражание. Что воссоздастся на этот раз?»
Ей не пришлось долго гадать — из-за скалы вышли белые тигры и, утробно рыча, обступили ее, показывая острые зубы.
— Какая приятная встреча! Я прямо пляшу от радости! — язвительно произнесла Таймири.
Она знала, что тигры ее не разорвут, а если всё-таки посмеют, то она непременно очнется в другом кадре, с другими декорациями.
— Ну, давайте, попробуйте, троньте меня!
Она видела, как двигаются лопатки на мохнатых спинах — так тигры разминаются перед прыжком.
«Ну, вот, сейчас. Наверное, будет больно. А может, я ничего и не почувствую…»
— Дочка, беги, спасайся! — крикнул кто-то. Дочка. Ее еще никогда так не называли. Вглядевшись в сереющий за тиграми лес, Таймири различила фигуру капитана Кэйтайрона.
«Не может быть! — пронеслось у нее в голове. — Да как он посмел звать меня дочерью?! Ах, как же я его ненавижу!»
По всей видимости, тигры сочли капитана куда более аппетитным, по сравнению с худосочной девушкой. Развернувшись, они медленно направились к Кэйтайрону.
Бравада вдруг начисто растворилась в страхе, и Таймири проняло до кончиков ногтей: «Не стой! Залезь на какое-нибудь дерево, иначе они сожрут тебя!». Эти слова завязли у нее в горле. Она только и могла, что зажмуриться, чтобы не видеть, как погибает храбрый, но безрассудный капитан. Солнце внезапно померкло, и Таймири сползла на землю по гладкой скале. Из глаз заструились слезы… Она забыла, что это всего лишь искусная имитация ландшафта да игра воображения.
«Ты даже пальцем не пошевелила, чтобы помочь несчастному! — укорил ее голос Эльтера. — Помочь своему отцу!»
«Он мне не отец!» — крикнула Таймири сквозь слезы.
«Тогда почему ты плачешь?»
Она шла по иллюзорному лесу и заламывала руки.
«Я должна была простить его и принять… таким, как есть. У меня был шанс, но я его не использовала!»
— Знаешь, в чем главное призвание муз? — возникнув рядом, вкрадчиво спросил Эльтер.
Таймири взглянула на юношу и тут же отвела глаза — слишком яркий исходил от него свет.
— В том, — продолжил Эльтер, — чтобы дарить людям любовь. Нищим и бродягам, больным и убогим, опечаленным и обездоленным. Всем! Тем более родным. Сколь многое может сделать одна лишь улыбка! Один добрый взгляд способен вызволить человека из плена тягостных дум!
— Я поняла, — перебила Таймири. — Вы пытаетесь воззвать к моим дочерним чувствам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
