Звонок, раздавшийся вечером накануне отъезда, всех поразил. Сестры торопливо упаковывали вещи. Кэнди брала с собой пять чемоданов, остальные по одному. Собак пристроили в специальный пункт передержки. Собака Энни все еще проходила курс подготовки.
Звонила риелтор по поводу дома. Хозяин дома влюбился в Вену, а на его исследовательский проект потребовалось больше времени, чем предполагалось первоначально, и он хотел бы узнать, не желают ли они сохранить за собой дом до конца года, то есть продлить аренду на пять месяцев.
Этот вопрос серьезно обсуждался в узком семейном кругу, и Сабрина, к сожалению, вышла из игры. Она не могла так поступить с Крисом, поскольку обещала переехать к нему первого августа. Он так долго проявлял терпение, что она не осмелилась бы просить его потерпеть еще. Арендатор Кэнди выезжал из пентхауса, и она подумывала о том, чтобы вернуться туда, однако было очень заманчиво остаться в этом доме. Тэмми здесь все устраивало. Уйдя с головой в работу над новым шоу, она не имела времени искать новое жилье и переезжать. А Энни, которой только что исполнилось двадцать семь лет, улыбнулась озорной улыбкой и сказала, что это идеально соответствует ее планам. Так что две, а может быть, даже три сестры хотели продолжать жить в этом доме. Им будет очень не хватать Сабрины, но все согласились, что ей пора переехать к Крису. Он слишком долго ждал.
На следующее утро все восемь человек — четыре сестры и их мужчины — вылетели в Провиденс. Автофургон доставил их из аэропорта в ньюпортский док, где их ждала зафрахтованная яхта. Было первое июля, и она поступила в их распоряжение на две недели. Они планировали обойти вокруг островов Мартас-Виньярд и Нантакет и по пути наведаться к друзьям. А на следующей неделе предполагали навестить семью Пола в штате Мэн.
Дочерям с трудом верилось, что уже год как с ними нет матери. Они были благодарны отцу, что он не стал собирать гостей. Гораздо лучше отметить годовщину со дня гибели матери всем вместе, среди любящих людей, в совершенно другой обстановке по сравнению с той, когда произошло несчастье.
Утром Четвертого июля девушки тихо помолились на палубе, и каждая из них бросила по одному цветку в воду. Тэмми заметила, что Энни бросила два цветка.
— А второй в память о ком? — тихо спросила она.
— О моих глазах, — чуть помедлив, ответила Энни.
Вскоре они поставили паруса и провели день, плавая вокруг острова Мартас-Виньярд, а к ужину вернулись в порт на ночь. Путешествие шло как нельзя лучше. За ужином Брэд подал Энни знак, сжав ее руку, и она, набрав в легкие побольше воздуха, подождала, пока стихнет шум разговора. Но Брэду все-таки пришлось постучать ножом о бокал. Энни улыбалась, держа его за руку.
— Мы хотим кое о чем сказать, — заявила она. Сабрина и Крис с улыбкой переглянулись. Если это было то, о чем думал Крис, он надеялся, что это будет первой ласточкой, за которой последуют остальные. Правда, он не мог жаловаться. Сабрина за последнее время стала явно храбрее, обсуждая их будущее. Она даже разок-другой упоминала о возможности завести детей.
— В декабре мы с Брэдом поженимся, — сказала Энни, взглянув в направлении жениха. — Я буду работать в школе вместе с Брэдом… и стану его женой… — добавила она. Голос ее утонул в самых искренних поздравлениях присутствующих.
— Черт возьми! — воскликнула минуту спустя Сабрина. — Мне следовало заключить двойное, а то и тройное пари. Что ты сказала год тому назад? Что у тебя никогда больше не будет ни одного свидания, что ты останешься старой девой, и что у тебя никогда не будет детей. Я могла бы составить себе целое состояние!
Все рассмеялись, Брэд обнял Энни за плечи и поцеловал, а Энни прижалась к нему. Они выглядели безмятежно счастливой парой. Крис поцеловал Сабрину и тоже обнял ее. А Тэмми сказала, что в августе проведет каникулы с Джоном и его братьями. Кэнди и Пол только смеялись. В их возрасте они меньше всего думали о браке. Им хотелось лишь быть вместе и весело проводить время, чем они и занимались последние пять месяцев.
Сидя за столом на борту яхты, четыре женщины посмотрели друг на друга. Им не нужны были слова. Они думали о своей матери. И о бесценном подарке, который она сделала, дав каждой дочери сестер.
— За сестер! — сказала Сабрина, поднимая бокал. — И за их мужчин!
Было поднято восемь бокалов, а сестры мысленно поблагодарили мать за любовь, за все, чему она их научила, и за крепкую связь между ними, которую она любовно выпестовала и которую нельзя разорвать. Каким бы тяжелым ни был этот год, он все же стал лучшим годом в их жизни.
