– Кофе? – предложила миссис Армстронг.
Ричер кивнул. Женщина встала, прошла к тому месту, где находилась посуда и, сняв с крючков две чашки, наполнила их горячим напитком, после чего вернулась к гостям, неся по кружке кофе в каждой руке. Ричер не смог определить, можно ли было бы назвать миссис Армстронг высокой или нет. Она была одной из тех женщин, которые казались высокими на каблуках и низкими – в домашних тапочках. Она передала чашки гостям без излишних церемоний, а в это время Армстронг наконец оторвался от газет.
– Мы узнали о несчастье, которое случилось с вашей матерью, – произнесла Нигли. – Поверьте, нам было очень жаль слышать об этом.
Армстронг понимающе кивнул.
– Мистер Стивесант предупредил меня, что у вас имеется ко мне приватная беседа.
– Именно так, – подтвердил Ричер.
– Может ли при этом присутствовать моя супруга?
– Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в понятие «приватная беседа».
Миссис Армстронг взглянула на мужа.
– Ну, ты сможешь рассказать мне о вашем разговоре позже, перед тем как уедешь. Если, конечно, посчитаешь это необходимым.
Армстронг снова кивнул и начал демонстративно складывать газеты. Потом он поднялся, подошел к кофеварке и еще раз наполнил чашку.
– Пойдемте, – предложил вице-президент.
Они вернулись в коридор с лесенкой, свернули и очутились в боковой комнате. Два телохранителя остались снаружи по обеим сторонам двери. Армстронг окинул их извиняющимся взглядом и закрыл дверь. Комната служила кабинетом, хотя больше напоминала помещение для отдыха. В центре стоял огромный старинный письменный стол, на котором, правда, не обнаружилось даже компьютера. Массивные кресла, обитые кожей, красивые книги на полках, предназначенные, видимо, для того, чтобы любоваться их богатыми переплетами. На полу раскинулся персидский ковер ручной работы, стены обиты деревянными панелями. В комнате приятно пахло свежестью, исходящей из невидимого устройства, дезодорирующего воздух. В глаза бросалась большая фотография на стене, изображавшая существо неопределенного пола, стоящее на громадной льдине. Человек на снимке был одет в длинный пуховик с капюшоном и толстые варежки, доходящие ему до локтей. Меховая опушка капюшона наполовину скрывала лицо неизвестного и, кроме того, оно все равно пряталось за лыжную маску и большие солнцезащитные очки. Одна рука этого непонятного существа была поднята в приветствии.
– Это наша дочь, – пояснил Армстронг. – Мы с женой попросили ее прислать нам фотографию, потому что очень скучаем без нее, и вот что дочура нам передала. Ей не откажешь в чувстве юмора.
Он уселся за письменный стол, а Ричер и Нигли устроились рядом в креслах.
– Мне кажется, что разговор действительно предстоит весьма конфиденциальный, – насторожился Армстронг.
Ричер кивнул:
– И в конце нашей беседы, я чувствую, мы все сойдемся на том, что она и должна будет остаться строго конфиденциальной.
– Что же вы такое задумали рассказать мне?
– Мистер Стивесант сообщил нам о неких незыблемых правилах, перед тем как допустил сюда, – заговорил Джек. – Я начну с того, что сразу же нарушу хотя бы одно из них. Дело в том, что Секретная служба перехватила шесть угрожающих посланий против вас. Первое письмо пришло с почтой восемнадцать дней назад. Еще два аналогичных также были доставлены с почтой, а три поступили через курьеров.
Армстронг молчал.
– Похоже, вас это не удивляет, – заметил Джек.
Армстронг неопределенно пожал плечами.
– Политика – дело настолько сложное, что приходится переставать удивляться чему бы то ни было.
– Наверное, вы правы, – тактично согласился Ричер. – И в конце всех шести посланий вместо подписи стоял отпечаток большого пальца. Мы выяснили, кому он принадлежит. Его владельцем оказался старик из Калифорнии. Преступники отрезали ему палец, забрали с собой и использовали в качестве своеобразного штампа.
Армстронг снова ничего ему не ответил.
– Второе письмо нашли на письменном столе в кабинете Стивесанта. Через некоторое время нам удалось выяснить, что туда его подбросил один из служащих Секретной службы – некий сотрудник из технического персонала по фамилии Нендик. Неизвестные похитили у него жену, чем вынудили Нендика совершить данный проступок. Он был настолько перепуган, что сболтнет лишнее на допросе и его жену убьют, что перестал реагировать на действительность адекватно и впал в кому. Правда, как мы полагаем, его супруга была мертва уже задолго до этого эпизода.
Армстронг продолжал молчать.
– Среди сотрудников Секретной службы есть один ученый-исследователь по фамилии Суэйн. Именно он и сумел сделать важное ментальное заключение. Он высказал предположение, что мы где-то просчитались, и что будто бы сам Нендик является своеобразным посланием. Таким образом, получалось, что до нас дошло семь посланий, а не шесть. Потом мы добавили того парня с отрубленным пальцем из Калифорнии, и у нас получилось восемь посланий. Но это еще не все. Во вторник было совершено два убийства, что означает лишь следующее: нам следует прибавить еще девятое и десятое послания. Были убиты два совершенно не знакомых друг с другом человека, один в Колорадо, другой – в Миннесоте. Но они оба носили фамилию Армстронг, а их убийство должно было служить чем-то вроде «демонстрации вашей уязвимости», как выразились в письме преступники.
– О нет, только не это, – почти простонал Армстронг.
– Итого, всего получается, что до нас дошло десять посланий, – подытожил Ричер. – И все они имели целью мучить вас, заставить нервничать, ввести в состояние страха. Правда, вы о них ничего не знали. И вот тогда я подумал, а что если мы до сих пор чего-то не учли, и чего-то недосчитываемся. И знаете что? Мне кажется, я прав. Я даже уверен в том, что посланий должно быть одиннадцать.
В маленьком кабинете снова воцарилась тишина.
– И что же должно стать одиннадцатым посланием? – в нерешительности произнес Армстронг.
– Это нечто такое, что мы упустили их виду, – пояснил Ричер. – Это то, что пришло почтой, адресованной вам, но показалось настолько безобидным для сотрудников Секретной службы, что они не посчитали его угрозой. Видимо, это нечто такое, что для агентов представляло собой что-то нейтральное, а для вас значило гораздо большее.
Армстронг продолжал хранить молчание.
– И я думаю, что это послание пришло первым, – не отступал Ричер. – В самом начале, даже перед тем, как встревожились агенты Секретной службы. Мне кажется, это было какое-то напоминание о себе, понятное только вам одному. И поэтому я полагаю, что вы знали о нем все это время. Мне кажется, вы и сейчас знаете, кто за вами охотится и почему.
– Но ведь получается, что из-за меня погибли совершенно невинные люди, – наконец заговорил Армстронг. – И вы предъявляете мне достаточно серьезное обвинение.
– Вы хотите сказать, что так ничего и не поняли?
Вице-президент не отвечал.
Ричер подался вперед.
– Самые главные слова вами так и не были произнесены, – стараясь сохранять спокойствие, заговорил он. – То есть, я хочу сказать вам сейчас вот что. Если бы я стоял и раздавал бездомным индейку, и вдруг кто-то начал стрелять в меня, да так, что кто-то другой погиб, практически бросившись на меня, закрывая меня своим телом и истекая кровью на моих глазах, я бы рано или поздно задался вопросом: а кто они такие, черт возьми?! Какого дьявола им от меня нужно? С какой стати они выбрали меня? Вот какие вопросы должны были прийти в голову любого нормального человека. И я бы задавал их громко и отчетливо, уж поверьте мне. Но вы не стали спрашивать ничего подобного. Мы ведь уже дважды виделись с вами с тех пор. Сначала в подвале Белого Дома, потом, чуть позже, в офисе Секретной службы. Вы много чего нам рассказали. Вы интересовались, пойманы ли преступники или еще нет? Вот о чем вы беспокоились в первую очередь. Но вы не спрашивали, кто они такие, и не интересовались их мотивами. А почему так? Здесь существует только одно логичное объяснение: вы уже все знали сами.
Армстронг не ответил ему.
– И мне кажется, что ваша жена тоже знает кое-что, – добавил Ричер. – Вы передали нам, как она сердится на вас за то, что вы подвергаете людей риску. Я не думаю, чтобы она говорила это абстрактно, в общем смысле. Мне кажется, она тоже все знает, а потому считает, что вы должны были рассказать об этом тем, кому полагается.
Армстронг молчал.
– Поэтому мне кажется, что сейчас вы чувствуете себя немного виноватым, – продолжал Ричер. – Наверное, именно из-за этого вы сначала согласились сделать заявление по телевидению, а потом неожиданно решили действительно посетить церковную службу. Ну, здесь, видимо, в вас заговорила совесть. А все потому, что вы знали, но никому ничего не рассказали.
