В СССР же троцкистское подполье тогда как раз изрядно проредили. Отнюдь не до конца, но это станет ясно несколько позже. Интересно, что в Копенгагене Троцкий произнес свою последнюю публичную лекцию. Больше этот человек, прославившийся своим ораторским мастерством, публично не выступал.
Начиная с этого момента Троцкий все упорнее стал бороться не столько за свои взгляды, сколько против Сталина. Такие закидоны случались с ним и раньше. К примеру, еще в 1926 году оппозиция выступила против введенного правительством семичасового рабочего дня. Вообще-то данное решение было явным популизмом уже со стороны Сталина. Как оказалось позже, введение такого рабочего дня не было экономически обосновано. Но! Обращаться к рабочим и выступать против облегчения условий их труда… Это даже не смешно.
А вот в эмиграции началось… О чем бы Троцкий не писал, он неизбежно сбивался на критику «сталинизма». Причем действовал по принципу «от противного». Если Сталин говорил – «это черное», то Троцкий тут же подавал голос: «Нет, это белое!» И наоборот. Получалось, что Сталин не мог быть прав вообще ни в чем.
Позиция для политика достаточно сомнительная. Точнее, она хороша для митингового оратора, который, выступая перед толпой, изображает противников демонами с рогами и копытами. То есть для пропаганды. Но не для агитации[62]. Для сравнения вспомним дореволюционного Ленина. Критикуя своих оппонентов, даже черносотенцев, он не забывал отмечать: вот тут и тут они правы, но… И дальше следовала разгромная критика.
«Атакуя „сталинизм“, Троцкий терял чувство меры. Несомненные достижения советских людей, сумевших в кратчайшие сроки добиться превращения своей страны в одну из развитых стран мира и с одной из самых сильных и технически оснащенных армий, принижались им и объяснялись исключительно достоинствами марксистской теории. Он отказывался признавать высокие качества советских трудящихся, носителей традиций народной культуры. Он никогда не забывал высказаться по поводу хронической отсталости России, а также об утрате рабочим классом России тех замечательных свойств, проявленных им лишь в Октябрьскую революцию и Гражданскую войну. Отрицая сильные стороны советских организаторов производства, выходцев из народа, он постоянно твердил о „термидорианском перерождении правящей советской бюрократии“».
(Юрий Емельянов)Возможно, во многом это было вызвано не только понятной горечью поражения. Обиднее было – кому он проиграл. Я уже упоминал, что Троцкий был очень высокого мнения о своем уме и презирал чуть ли не всех окружающих. А уж Сталина-то! С точки зрения внешней эффектности Сталин, безусловно, проигрывал Троцкому. Хотя когда Лев Давидович «кончился» как оратор, его преимущества остались воображаемыми. Троцкий придумал термин «гений посредственности», который уже в другие времена очень любила повторять наша «творческая интеллигенция». Что-то, видимо, чувствовали родное.
«Ни теоретического воображения, ни исторической дальнозоркости, ни дара предвосхищения у него нет… В области познания, особенно лингвистики, малоподвижный ум Сталина всегда искал линии наименьшего сопротивления… Сила воли Сталина не уступает, пожалуй, силе воли Ленина. Но его умственные способности будут измеряться какими-нибудь десятью-двенадцатью процентами, если принять Ленина за единицу измерения. В области интеллекта у Сталина новая диспропорция: чрезвычайное развитие практической проницательности и хитрости за счет способности обобщения и творческого воображения.
Он чувствует себя провинциалом, продвигается вперед медленно, ступает тяжело и завистливо озирается по сторонам… В Политбюро он почти всегда оставался молчаливым и угрюмым. Только в кругу людей первобытных, решительных и не связанных предрассудками он становился ровнее и приветливее. В тюрьме он легче сходился с уголовными арестантами, чем с политическими. Грубость представляет органическое свойство Сталина».
(Л. Д. Троцкий)Заметим, что до революции Сталин и Троцкий вообще не были знакомы.
Но, разумеется, вся эта аргументация может пройти в творческой среде. А вот в политике все-таки важен прежде всего результат. Но и у Троцкого есть ответ: «Аппарат создал Сталина. Но аппарат есть мертвая машина, которая… не способна к творчеству… Сталин есть самая выдающаяся посредственность бюрократии».
Правда, именно этот аппарат Сталин и создал. Это похоже на жалобы кавалерийского командира времен Первой мировой войны: «Мы так хорошо атаковали, а они поставили пулеметы». А ты не знал, что существуют пулеметы? Кто виноват?
Подполье развивается
Упомянутый Смирнов в 1932 году все-таки попался и сел на десять лет, ряд его товарищей тоже получили сроки. Тем не менее, чекистам ас подпольной борьбы оказался не по зубам – они так и не смогли раскопать реальный масштаб его деятельности. А Смирнов мало того, что сумел «поставить» подполье, то есть превратить его в саморазвивающуюся структуру, – он сумел объединить единые различные оппозиционные группировки. Дело в том, что, кроме троцкистов, были и иные несогласные.
Так, продолжали существовать «децисты», которые возникли еще в 1919 году из «левых коммунистов». Это были последовательные леваки, которые с тех пор иногда примыкали к Троцкому, иногда держались отдельно. Лозунги у них были примерно такие же – передача максимума полномочий вниз. То есть даешь суверенитет каждого района! К тому же, разумеется, они были сторонниками рабочего самоуправления – как же без него! Это когда по любому поводу на заводе собирается митинг, как в 1918 году. Как для любых леваков, чистота идеи была для них важнее здравого смысла. Они призывали к «устранению руководства, которое способно на все, только не на большевистскую политику». Между тем ячейки децистов действовали во многих крупных городах. По данным ОГПУ, только в Ленинграде их группа насчитывала 300 человек.
Кроме старой гвардии появились и новые персонажи. Самым заметным являлся Мартемьян Рютин. Примечательно, что в 1927 году он, находясь на посту первого секретаря райкома Москвы, был организатором «сталинских башибузуков» – то есть тех, кто гонял оппозиционеров. Но постепенно его взгляды поменялись. Он стал выступать против генеральной линии – и его с поста сняли.
«В августе 1930 года генсек пригласил его в Сочи. О чем они там два дня разговаривали, так и осталось неизвестным, но 13 сентября Сталин называет Рютина „контрреволюционной нечистью“, санкционируя исключение из партии и высылку из Москвы. К тому времени Рютин уже вовсю вел со старыми большевиками беседы о том, что руководство ведет страну к краху. В том же 1930 году он был исключен из партии и арестован – однако коллегия ОГПУ признала обвинение недоказанным и освободила его из-под стражи».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
