— Очиститель…
Садон резко пришёл в себя. Не сказав ни слова, он поднял меч и бросился вперёд. Палуба сотрясалась под его ногами.
— Очиститель, — крикнул Стайер, отчаянно пытаясь остановить неизбежное.
Через дверь в часовню неожиданно хлынули генокрады.
— Сдерживайте их! — приказал Стайер, готовясь к нападению Садона. — Никто не должен войти в часовню!
В следующий миг Садон атаковал его.
Меч очистителя опускался всего долю секунды. Но для Стайера она растянулась до бесконечности. Чудовищный смысл происходящего заставил время остановиться. На судне Серых Рыцарей, осквернённом метками Хаоса, один из самых прославленных героев ордена напал на собственных братьев. Перед Стайером творилось невозможное. Несовратимый был совращён.
Стайер не верил в это, даже когда вскинул демонический молот и отразил удар меча. Юстикар не мог позволить себе поверить в этот кошмар. Он противоречил основополагающим истинам Серых Рыцарей. За все время существования ордена ни один брат не поддался порче.
Несмотря на это, сейчас клинок Садона нёсся к его голове.
Стайер заблокировал удар рукоятью молота. Два святых орудия столкнулись с яростным треском. Лезвие меча впилось в рукоять, чего прежде не удавалось ни одному оружию. Садон сделал шаг назад и ударил снова, проведя точно такую же атаку. Стайер энергично отразил удар и сам перешёл в наступление, вынудив Садона отойти вглубь нефа и на несколько секунд прекратить атаки.
Юстикар не мог ответить очистителю в полную силу, поскольку не желал сражаться насмерть. Даже несмотря на то, что Садон пытался рассечь ему шлем и раскроить череп, Стайер отказывался признавать, что Серый Рыцарь совращён. Он хотел побороть Садона, а не убить его. Но все атаки очистителя были смертельными, и Стайер прекрасно понимал, сколь ничтожны его шансы в бою один на один против героя ордена.
Из решётки шлема Садона донёсся рык, скорее животный, нежели человеческий. Очиститель стал напирать на Стайера, используя свои силу и массу. И хотя ему удалось оттолкнуть юстикара назад, Стайер не позволил ему провести новую атаку; оружие так и осталось скрещённым.
Удары Садона казались странными. Они были мощными и смертоносными, но предсказуемыми. Очиститель сражался без присущего ему мастерства, о котором Стайер так много слышал. По идее, юстикар уже должен был изо всех сил сражаться за свою жизнь, а не оттягивать неизбежное. Если Садон продолжит атаковать так же прямолинейно, Стайер сможет сдерживать его относительно долго.
— Юстикар, — окликнула его Фурия. Даже в её искусственном голосе чувствовалось напряжение. Схватка у дверей стала ещё ожесточённее. Генокрады накатывали на братьев Стайера массивными волнами. Их натиск был удивительно настойчивым; сотканные из теней создания атаковали с прямизной, достойной орков. Они понесли потери при подавлении последних культистов и теперь бросили все свои силы против Серых Рыцарей.
Стайер отбил ещё один свирепый удар, но такими темпами Садон рано или поздно непременно должен был одолеть его. Взмахнув молотом, юстикар заставил Садона отступить и искоса посмотрел на вход в часовню. Гундемар и Ардакс как могли толкали тяжёлые двери, пытаясь закрыть их, в то время как остальные Серые Рыцари стреляли по генокрадам через зазор между створками. Ксеносы пытались пролезть внутрь вдоль всей высоты дверей, от потолка до пола. Стоявший в тылу отделения Вархайт расстреливал тех, кому это удавалось. Исход боя должен был решиться в ближайшие несколько минут.
— Ты обязан убить его, — сказала Фурия. — Худшее уже произошло. Покончи с этим.
— Нет, — ответил Стайер. Несмотря на все сомнения, он сохранил веру. Он все ещё верил в истину своего ордена и в несовратимость всех своих братьев. Грубые и неумелые атаки Садона навели юстикара на одну мысль. Он не хотел тешить себя пустыми надеждами, но решил все же проверить свою догадку.
— Убейте ксеноотродий. Оттесните их. — Следующий удар Садона оказался таким быстрым, что Стайер едва успел остановить его, из-за чего ему пришлось припасть на одно колено. — Оттесните их любой ценой, — передал юстикар по воксу, снова скрестив оружие с очистителем. — Гаред, сделай что-нибудь.
— Давление псионического барьера слишком сильно, — ответил эпистолярий. — Даже если мне удастся пробиться в варп, последствия непредсказуемы.
— Сделай хоть что-нибудь.
Гаред повиновался. Закричав в психической агонии, он пробил удушающую завесу, созданную генокрадами. Стайер поморщился, когда нечто острое вырвалось на свободу и вонзилось в его сознание. Он пошатнулся, и в этот момент Садон нанёс ему удар, который с лёгкостью разрубил бы пополам боевую пушку танка. Силовой клинок рассек броню наплечника и глубоко погрузился в плоть.
Реальность за дверью часовни исчезла. Время утратило своё значение. Варп с воплем ворвался в материальную вселенную и алчно растёкся по коридорам «Клинка чистоты». Целые залы и палубы перестали существовать, и длань безумия сомкнула хватку на центре надстройки корабля. Расцвет Имматериума оказался столь внезапным, столь абсолютным, что привлёк внимание тёмных сущностей. Стайер ощутил, как они обращают свой взор на «Клинок чистоты». Резкая психическая боль ослепила его. Юстикар перестал видеть Садона.
Шар от взрыва прекратил расширяться, и Гаред рухнул как подкошенный. Рана в реальности исчезла, тёмные взоры двинулись дальше. Корабль застонал, его структурная целостность в очередной раз нарушилась.
Гундемар и Ардакс захлопнули двери перед мордами уцелевших генокрадов. По железу заскребли когти, но их стало гораздо меньше.
Зрение Стайера прояснилось, и он увидел, как Садон выронил меч. Со стоном, вырвавшимся из самой глубины души, очиститель снял шлем. Открывшиеся юстикару черты лица были благородными, сильными, иссечёнными.
И измученными.
— Очиститель Садон? — неуверенно спросил Стайер.
— Больше нет. — Садон говорил медленно и с таким усилием, словно вырезал эпитафию на надгробной плите. — Генокрады… — Он запнулся. — Я понял слишком поздно… Они застали меня врасплох…
— А еретики?
— Они высадились позже… Я уже был обречён.
— Обречён, — повторил Стайер. Он все понял. И невольно задался вопросом, как отчаяние и вера могут быть одним и тем же. Губительные Силы не совратили Садона. Невозможного не произошло. Но очистителя заразили генокрады. Он напал на Стайера, находясь под их телепатическим контролем.
Неудивительно, что направлявший ксеносов разум хотел сохранить столь ценный приз.
Садон опустился на одно колено.
— Спасибо, что даровал мне свободу, брат. Прошу, сделай мне ещё одно одолжение.
Отчаяние, вера, надежда, благодарность. Всё слилось воедино. Всё сразу.
Стайер хотел возразить, но не мог. И все же он колебался.
— Я нечист, — прошептал Садон. — Их ещё слишком много на борту, я не смогу сопротивляться… Они приближаются…
Сюда направлялась гораздо более сильная и безжалостная воля, твёрдо намеренная вновь овладеть Серым Рыцарем. То, что Садон сопротивлялся так долго, было само по себе чудом.
Стайер нацелил штурмболтер на склонённую голову Садона. Прогеноидные железы очистителя были осквернены, и потому он не сможет выполнить свой последний долг перед орденом. И всё же Стайер удостоил великого воина дарованием Покоя Императора.
— Finis Rerum[9], — сказал он и затем выстрелил.
Неся на руках бесчувственное тело Гареда, Серые Рыцари направились к «Последней святости». Они продирались сквозь перекрученные сюрреалистические обломки ближайших к часовне палуб, карабкались по металлу, в котором проросли слепые глаза. Некоторые строения застыли в тот момент, когда уже почти обрели демоническую жизнь. Безмолвие «Клинка чистоты» сменилось оборвавшимся криком.
После смерти Садона генокрады отступили во мрак. Они провели несколько прощупывающих атак, но так и не решились на полноценный натиск. Их осталось слишком мало.
— Они надеются, что мы оставим корабль им, — сказала Фурия, когда все поднялись на борт «Святости».
Стайер в ответ хмыкнул.
— Значит, они станут его последними пассажирами.
Вернувшись на «Тиндарис», Стайер приказал организовать Садону погребальный костёр. Телу очистителя не суждено вернуться на Поля Мёртвых, но он упокоится подобающим образом.
Орудия ударного крейсера били по «Клинку чистоты», пока тот не сошёл с орбиты. Стоя на мостике, Стайер смотрел, как фрегат приближается к корчащейся атмосфере.
— Давай, — сказал он Саалфранку, и циклонные торпеды помчались к поверхности вместе с Садоном.
Планету охватил несовратимый огонь, и она взорвалась.
— Наш брат завершил свою миссию, — объявил Стайер. — Он очистил Корзун.
