Форма входа
Книга онлайн » Проза » Советская классическая проза » Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье - Федор Панфёров
Читем онлайн Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье - Федор Панфёров
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Вы что… С ума спятили?
— Что с вами, Аким Петрович? — всегда улыбающееся лицо Опарина омрачилось. Он немедленно вскочил со стула и пошел навстречу секретарю обкома, в уме прикидывая: «Видимо, заболел: один живет, без семьи… замотался».
— Что со мной? Нет, что с вами? Где и когда вы разум потеряли? — все так же задыхаясь, не снижая голоса, снова прокричал Аким Морев.
Опарин надулся, отступил на несколько шагов и, прикладывая руку к груди, проговорил:
— Вы унижаете мое достоинство.
— Достоинство? А есть оно у вас? Почему жжете солому? Мы вам поручили вести уборку урожая, а вы занимаетесь безобразием!
Все эти дни внимание Опарина было полностью захвачено хлебосдачей государству. Область соревновалась с соседней, и Опарину хотелось «хоть раз в жизни выскочить наперед», — вот почему он все остальное отодвинул от себя.
— Ах, вон что… солому жгут, — стараясь улыбнуться, ответил Опарин. — Садитесь, Аким Петрович. Да разве я жгу? Колхозники жгут.
— Простите за грубость, вы врете. Колхозники прекрасно знают, солома — корм для скота… и потому жечь ее по своей воле не будут. Жгут по вашему приказу… ваши работнички, Мороженые быки, посланные в колхозы.
Чтобы приглушить вспышку секретаря обкома, Опарин заговорил воркующе:
— Зачем ругаться, Аким Петрович? Давайте обсудим, что делать.
Аким Морев пересилил разбушевавшийся гнев, привел себя в порядок, хотя пальцы на руках дрожали, затем подсел к Опарину, пододвинул блокнот, взял карандаш и, чертя на листочке, сказал:
— Вы когда-нибудь видели омет?
Опарин знал, что такое омет, и, чтобы гнев Акима Морева перевести на этот «пустячок», решительно сказал:
— Понятия не имею.
— Агроном не имеет понятия, что такое омет! Чему же вас в академии учили? Вот что такое омет, — и, продолжая чертить на бумаге, Аким Морев пояснил: — Кулаки в годы богатого урожая всю солому собирали в омет. Омет — это стог соломы, огромный, телег на сто. Кулак, да и умный управляющий имением свозили солому в такие ометы, укладывали ее крепко, покрывали плотно. Про подобные ометы говорили: «Как сундуки». Так вот, дорогой председатель облисполкома, дайте распоряжение: прекратить жечь солому и — в ометы. Ныне урожай, а на следующий год суховей может все пожрать… что вы тогда со скотом будете делать? На мясопоставки его, под нож? Или пусть подыхает? Так, что ли?
— Э-э-э! — протянул Опарин, поднимаясь со стула. — А где возьмем рабочие руки? Надо сначала закончить обмолот.
— Вы государству сколько процентов сдали?
— Девяносто шесть.
— Очень хорошо. Четыре процента государство подождет, не обидится на вас.
— Но, Аким Петрович, мы соревнуемся с соседями… и хотим первыми подать рапорт о выполнении хлебопоставок.
— Не хвастайтесь рапортами… за счет колхозников. Я переговорю с товарищем Моргуновым, чтобы нас сейчас четырьмя процентами не тревожили… Потом дадим государству не сто, а сто двадцать процентов. А теперь прикажите, чтобы весь транспорт перебросили на ометы… И вот еще что — вы знаете, что такое кладь?
Опарин опять замялся, невразумительно произнося:
— Эге.
Аким Морев сказал:
— Вижу, тоже понятия не имеете. Кулаки в урожайные годы свозили в одно место телег сто снопов и складывали их в кладь. Так укладывали, что необмолоченный хлеб лежал год и два… Нам не надо год. Нужно выкроить два месяца, от силы три. Сложить снопы около токов в клади. Придет время — обмолотим.
— Но где возьмем транспорт?.. Транспорт? — крикнул Опарин, понимая, что секретарь обкома настоит на своем и из-за какой-то соломы сорвет то, что так хотел он, предоблисполкома: «Хоть раз с хлебопоставками выйти наперед».
— Что сейчас делают тракторы? Ничего… Пока солому на полях не уберут, им зябь поднимать нельзя. Так вы их заставьте солому возить в ометы. Сделайте простые волокуши. Пусть тракторы волокушами тащат солому в ометы. Это одно. Второе: для свозки снопов нужно мобилизовать все прицепы в городе. Все. И немедленно направить в колхозы. Поймите, Алексей Маркович, урожай — это основа для перестройки всей деревни, поэтому мы обязаны все, что дает урожай, беречь. Создадим материальную базу и приступим к коренной перестройке деревни, постепенно приближая ее к городу. Пора кончать с горбатой деревней. Она должна стать такой же красивой, благоустроенной, какими являются наши лучшие города. И приступать к этому не в будущем, а ныне же.
Опарин не только сомнительно, но и укоризненно покачал головой, думая: «И этот помешался. В городе масла нет, сахару, а он — деревню превратить в город», — но, чтобы «попусту не хлопать глазами» и сбить пыл с секретаря обкома, сказал:
— Помнится, Аким Петрович говорил нам: «Не витайте в облаках», а теперь сам… Ведь на такое, что вы предлагаете, государству придется затратить сотни миллиардов рублей или это осуществится лет через пятьдесят.
— Э, нет. От государства ни копейки: подаренная копейка не та, что заработана тобою.
«Да. Помешался. Окончательно», — решил Опарин и стал писать распоряжение о сборе соломы в ометы.
А Аким Морев, то расхаживая по кабинету, то опускаясь в глубокое кресло, возбужденно продолжал:
— Моя фантазия основана на реальных данных. Ныне партия вместе с народом устремлена к тому, чтобы в несколько раз увеличить потребление продуктов на душу населения. Таков нам с вами наказ. Но это явление имеет свою оборотную сторону: значит, положено создать такие условия, при которых человек, добывающий эти продукты, на час затраченного труда вырабатывал бы материальных ценностей гораздо больше. Доярка в колхозе «Гигант» говорила мне: «Батюшка! Аким Петрович! До предела дошли мы, доярки». — «До какого предела?» — спросил я. «Вот у меня двенадцать коров. С каждой надаиваю в год по три тысячи литров — всего около сорока тысяч литров. Вот этими руками. Подоишь, придешь домой, ляжешь в постель и не знаешь, куда руки-то деть: гудят, словно под колесами грузовика побывали».
— И что же? — занятый своим делом, как бы мимоходом спросил Опарин. — На смену вторую доярку, что ли, ей подставить?
— Ну вот, видите: вы собираетесь топтаться на одном и том же месте. Надо подставить не вторую доярку, а электричество, как это уже сделано в совхозе Ермолаева и делается Иннокентием Жуком.
— А где взять? — опять машинально, занятый своим делом, спросил предоблисполкома.
— К весне мы заканчиваем строительство крупнейшего в мире Приволжского гидроузла. Большую часть электроэнергии мы передадим в промышленность страны, меньшую — в сельское хозяйство области. Но это меньшее даст нам изобилие электроэнергии. Факт реальный?
Опарин оторвался от своих «выкладок» и более внимательно посмотрел в глаза секретаря обкома.
— Да. Это грядущий реальный факт.
— А при электрической дойке, не изматываясь так, как при ручной, доярка будет обрабатывать не двенадцать, а и все двадцать четыре коровы. Стало быть, на час затраченного труда выработает ценной продукции уже в два раза больше. А кроме того, это высвободит одну доярку.
Опарин с оживлением перехватил мысль Акима Морева и сразу же представил себе, какое огромное количество рабочих рук высвободится в сельском хозяйстве, когда во все поры его производства проникнет электричество. У председателя облисполкома уже лежала тетрадь, испещренная цифрами. Этой тетрадью он и хотел похвастаться перед секретарем обкома, но, увидя его возбужденно-вдохновенное лицо и чтобы «поддать жару», сказал:
— А куда же вы тогда денете высвобожденных?
— Вы видели, сколько у нас на нефтяном промысле сгорает газа? При дальнейшем расширении нефтедобычи этого газа появится еще больше. Что же, так и будем его жечь попусту? Из этого газа, как вам известно, можно вырабатывать синтетический спирт, синтетический каучук, из нефти — нужное человеку горючее, а кроме этого, всех видов пластмассу, вплоть до заменителей высококачественной стали, шелков, сукон, кож. Мы с вами заложили и уже строим около гидроузла восемнадцать заводов, чтобы на них использовать местное сырье. Заводы эти потребуют рабочих рук. Да и в сельском хозяйстве потребуются высвобожденные, как называете их вы. Мы с вами заканчиваем строительство Большого канала. В степь придет вода, а с нею и люди. Они не станут жить в норах, значит, надо строить, надо перестраивать существующие села, превращая их в города сельскохозяйственно-промышленного типа… и всемерно осваивать все дары природы. У нас в области, как говорил мне Иван Евдокимович Бахарев, камышом занято более трехсот тысяч гектаров. Если в среднем каждый гектар даст три тонны камыша…
«На топливо, что ли?» — хотел было спросить Опарин, но Аким Морев, все больше накаляясь, продолжал:
— Стало быть, зазря ежегодно пропадает около миллиона тонн прекрасного сырья, из которого можно получить около семи миллионов декалитров этилового спирта. Семь миллионов, Алексей Маркович! Около ста тысяч тонн заменителей глицерина. Затем следуют углекислота, дрожжи… и еще что-то. Все это разработано и обосновано в лабораториях отделения Академии наук, о чем мне недавно по телефону сообщил наш академик. У нас горы сырья для суперфосфата. Горы! А это хлеб. Надо приложить к этим горам человеческие руки и не надеяться только на воду. Химию! Химию на поля — эту поистине волшебную науку. Путь к коммунизму — это не только высокоразвитая индустрия страны, но и поднятие всех отраслей сельского хозяйства до уровня индустрии, это и перестройка всей деревни на новых началах, это создание новых городов комбинированного производства. Путь велик, нов и тяжел… Такой город и заложен Иннокентием Савельевичем Жуком, чего он, по-моему, еще и сам не осмыслил… А может, и осмыслил, но молчит. А у нас некие «теоретики» обвиняют его в кулацких тенденциях. Чистоплюи! Вот как, Алексей Маркович. Решения весеннего Пленума ЦК уже неудержимо ворвались в жизнь деревни. Но за этими решениями последуют, по-моему, новые и еще более весомые… И о едином хозяине на полях и, пожалуй, о единых закупочных ценах, и об электрификации сельского хозяйства, и о строительстве новых городов… И все это во имя людей! Вот какие задачи, Алексей Маркович, народ выдвигает перед нами. А это и есть реальный путь к коммунизму. Вот с такой программой мы и обязаны выступить на предстоящем расширенном пленуме обкома. А вы солому жжете. Если мы так будем хозяйничать и не уразумеем неизбежного и великого народного движения, народ нас отшвырнет со своего пути и выдвинет более даровитых руководителей. Понятно, Алексей Маркович? — уже мягче и ласковей проговорил Аким Морев и вдруг весь как-то распустился, осел на стуле, чувствуя физическое недомогание. «Как же это? Через пять дней пленум, а я?» — подумал он, стараясь встряхнуться. — Алексей Маркович, отведите меня сюда… в комнатку… я полежу: несколько ночей не спал.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье - Федор Панфёров бесплатно.
Похожие на Волга-матушка река. Книга 2. Раздумье - Федор Панфёров книги
- Полынь-трава - Александр Васильевич Кикнадзе - Прочие приключения / Советская классическая проза
- Апрель - Иван Шутов - Советская классическая проза
- Птицы - Виктор Потанин - Советская классическая проза