– Как будто старый самодовольный дурак на это способен.
– Способен, Джек, – проговорила Кэссиди в замешательстве, – уж не знаю, что с ним происходит, но последнее время он очень странный.
Это насторожило Джек. Уж что-что, а предсказуемость была синонимом имени Пирса.
– Как так?
– С тех пор, как я вернулась, – ответила Кэссиди, – мы не раз говорили о тебе. Я ему сказала, что обязана тебе жизнью. Сказала, что то, как он с тобой обошелся после случившегося в Израиле, было ужасно, и что я бы не стала тебя винить в том, что ты предпочла уйти.
– Как будто ему есть до этого дело, – саркастически заметила Джек.
– Есть, Джек, – настаивала Кэссиди. – У него были слезы на глазах и… даже не знаю. Вот так он реагирует на тебя. Он ужасно сожалеет, Джек.
– Ну конечно.
– Нет, я серьезно. Он просил меня так тебе и передать. А еще сказал, что я должна дать шанс своим чувствам к тебе. Не то чтобы меня нужно было особенно упрашивать…
Джек улыбнулась. Она была в недоумении. Что произошло со стариком? Нужно было уделить этому особое внимание. Вот только как-нибудь в другой раз. Сейчас Джек никто и ничто не волновало. Лишь Кэссиди.
– Ты была изумительна, знаешь, – проговорила она, подходя к Кэссиди, обнимая ее за талию, чувствуя, как нежные руки обвивают ее шею в ответ. – Просто дух захватывало.
Она немного наклонилась и поцеловала Кэссиди.
– Знаешь, как я скучала по твоим губам?
Нежный рот Кэссиди слегка приоткрылся. Их лица были так близко, что Джек щекой ощущала теплое дыхание.
– Скучала по твоим рукам и телу, – продолжала она, наклоняя голову, чтобы поцеловать Кэссиди в шею. – Скучала по тому, как ты ко мне прикасаешься, по самой возможности покрывать поцелуями каждый сантиметр твоего тела…
– Если ты сейчас же не прекратишь, – Кэссиди лизнула ее ухо, – я запру дверь и выходные мы проведем тут.
– Если ты серьезно, то предлагаю сделать это немедленно, – Джек нежно засосала нижнюю губу Кэссиди. – Потому что сейчас я сниму это прелестное платье и таки покрою поцелуями каждый сантиметр твоего прелестного тела.
– А потом? – спросила Кэссиди, оттолкнув Джек.
– А потом все, что захочешь.
– Что, снова секс срывающий крышу, – и «пока»? – спросила Кэссиди. – Я так не могу. То есть не с тобой. Во Вьетнаме я думала, что могу, но, похоже, ошибалась. Я хочу большего.
– Чего «большего»?
Кэссиди заглянула ей в глаза.
– Тебя. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни, а не просто видением в темноте концертного зала.
– У нас такая жизнь, Кэссиди, что это невозможно. Я не представляю, как мы…
– Тогда почему ты здесь? – Кэссиди отстранилась. – Пришла сюда, чтобы позаниматься сексом и попрощаться?
– Я здесь потому, что больше не могу без тебя. – Джек было до слез обидно, что Кэссиди могла предположить, будто кроме секса ее ничто не интересовало. – Потому что не видеть тебя – это слишком больно. Невыносимо.
Джек замолчала.
– Я здесь потому, что люблю тебя, Кэссиди.
Кэссиди долго смотрела на нее, не решаясь заговорить.
– Я тоже тебя люблю, Джек. И поэтому мне нужно больше, чем пара ночей.
– Я в руинах, Кэсс. Я полная твоя противоположность. У тебя такая работа, что ты каждый миг подвергаешься риску. А у меня на хвосте черт знает сколько народу, жаждущего моей смерти. Я слишком люблю тебя, чтобы тянуть в этот ад. А если с тобой что-то случится…
Джек замолчала. От одной этой мысли ей делалось не по себе.
– Я готова принять этот риск.
В глазах Кэссиди было столько боли, что Джек непроизвольно обхватила ладонями ее лицо.
– Если они доберутся до меня, мне дважды не умирать. А если что-нибудь случится с тобой, я буду умирать каждый Божий день, до конца своей жизни.
– Джек, прошу, не говори так. Если кто-нибудь попытается до тебя добраться, я его убью.
– Даже если он будет на стороне правосудия?
– Да.
– В том-то и дело. Уже одни слова твои слишком опасны. Я не хочу, чтобы ты стала частью того ада, который я создала вокруг себя, не хочу, чтобы ты стала тем же, кем и я.
– Что? – Кэссиди взглянула на нее, потрясенная.
– Я не хочу портить…
– Нет, – перебила Кэссиди, изумленно глядя на Джек широко распахнутыми глазами, – как ты сейчас сказала?
– Я не…
– «Я та, кем когда-нибудь станешь и ты», – медленно проговорила Кэссиди, повторяя фразу, точно в трансе.
Она смотрела на Джек, не отрываясь:
– Когда мне было одиннадцать, однажды ко мне в темноте подошла женщина. Я тогда только открыла для себя холодное оружие, и она показала мне, как правильно с ним обращаться. И сказала, что я…
– Хорошо себя показывала, – закончила Джек за нее. – И что однажды сможешь еще лучше.
– Да, – едва не плача, выдавила Кэссиди, точно увидела привидение.
– А потом ты спросила эту женщину, кто она такая… – продолжала Джек.
– …и она ответила: «Я та, кем когда-нибудь станешь и ты», – проговорила Кэссиди. – Я была не права. Ты превзошла меня во всем. Ты самая добрая, преданная и сочувствующая из всех, кого я знаю. – Ты всегда была рядом, – ошеломленно заключила Кэссиди. – Да. – Вот и объяснение тому невероятному чувству, которое я испытываю каждый раз, когда ты со мной. Будто я знала тебя всю жизнь.
– Практически, – улыбнулась Джек. Кэссиди стала мерить шагами комнату. Она пыталась все это уяснить, но у нее просто в голове не укладывалось. Вдруг Кэссиди остановилась и пристально посмотрела на Джек. – Мне все равно, кто ты такая и кем ты стала, – в голосе ее была решимость. – Я знаю, что я чувствую рядом с тобой. Чувствовала всегда, даже когда не была с тобой знакома. Я чувствую себя нужной. И защищенной. – Я рада, что это так, – Джек гадала, что бы сказала Кэссиди, если бы она призналась, какое облегчение испытала после этих слов. – Я знаю, что нам будет сложно, Джек. Я прекрасно понимаю, какие нас ждут трудности, учитывая то, кто мы такие… и чем занимаемся. И это вопрос искренности, понимаешь. Никаких гарантий. Ни для нас с тобой, ни для кого бы то ни было еще. Я осознаю, что мы обе рискуем. Очень рискуем. Но, скажи, тебе будет больнее или тебе будет все равно, если со мной что-то случится при условии, что мы не вместе? – Больнее, – ответила Джек.
– Тогда я не готова отвергать настоящее ради прошлого или потому, что не уверена в будущем. Давай возьмем наше настоящее? Дай нам шанс, Джек, – Кэссиди почти умоляла.
– Прости, – проговорила Джек. – Прости за то, что я натворила.
– Я могу быть не согласна с твоей позицией, но правда-то в том, что я люблю тебя, – голос Кэссиди дрогнул.
– Я решила выйти в отставку. Оуэнс – мой последний заказ.
Кэссиди стиснула ее в объятьях.
Джек рассмеялась:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
