— Думаешь? — проговорила я, вспомнив о Моргане, вспомнив об Йихторе и всех не-Избранных, для кого само мое существование было смертельной угрозой.
— Да, — ответил скептик твердо. — И я думаю, ты не одна такая.
Я покачала головой:
— Цена нашего выживания слишком высока. Я не желаю ее платить. Если это будет зависеть от меня, ветвь той части Клана, что связана с м'хиром, закончится с этим поколением.
— Значит, Непостижимая, ты заявляешь, что судьба твоего народа не заботит тебя, но принимаешь это решение за всех в одиночку?
Я прекратила расхаживать взад-вперед и уставилась на мудрого малыша:
— Я могу принимать решения только за себя саму, скептик.
— Да, но когда ты отказываешь клановцам в помощи, разве ты не навязываешь им тем самым свой выбор?
Это слово — «выбор» — эхом отозвалось в моих мыслях, смешав все возражения, и высвободило воспоминания о десятилетиях, посвященных учению, о годах отчаянных поисков выхода из ловушки Силы-Выбора. В каком-то смысле я действовала из эгоистических, типично клановских побуждений, поскольку искала способ разрешить свою личную проблему, но разве одновременно я не билась над тем, как найти решение для каждой Избирающей, не дать тому, что произошло со мной, стать концу всей нашей расы?
— Нет! — горячо возразила я. — Я ничего им не должна. Я отдала им все, что у меня было, а они попытались предать меня, убить Моргана, использовать меня. Когда я вступила с ними в бой и победила, они украли у меня то, что им было нужно. Как ты смеешь думать, будто я должна помогать им?! Пусть сами себе помогают!
Скептик поджал круглый маленький ротик, и окружавшие его сверкающим красным кольцом щупальца стали похожи на лепестки какого-то экзотического цветка.
— Потому, Непостижимая, что тебе этого хочется. Тебе всегда этого хотелось. Тебе просто не позволили это сделать.
В глазах у меня стояли жгучие слезы. В моей душе что-то рушилось — какая-то стена между Сийрой, которой я когда-то была, и Сийрой, которой стала. Когда-то я верила в свой народ. Как и маленького драпска, меня устраивали мое место и моя роль в Клане. Действия горстки клановцев — но не всех — уничтожили эту веру, оставив одиночество и растерянность, а любовь к Джейсону стала для меня спасительным якорем. Он научил меня заботиться о ком-то другом, принять факт, что сегодняшний чужак и незнакомец в один прекрасный день может стать кем-то большим.
Похоже, драпски преподали мне еще один урок. Я все еще была частью чего-то большего, хотела я того или нет. И за это большее я отвечала.
— Я не могу их простить, — сказала я горько, решительно утерев слезы. И вдруг с сокрушительной ясностью поняла, что должна делать. — Но… я спасу их, если у меня получится. — Помолчав, я добавила: — Но только после того, как найду Моргана.
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Должно быть, они следили за тобой. Меня точно никто не преследовал.
Гвидо раздраженно прищелкнул клешнями, но не очень громко. Он стоял на карауле — существу со стебельчатыми глазами как-то проще заглядывать за углы. Пара этих самых глаз изогнулась и взглянула на клановца, сидевшего на пластиковом ящике. В переулке валялось несколько таких, однако все ящики выглядели на редкость хлипкими и не выдержали бы веса массивной туши каресианина.
— Все равно это ты виноват. Ты знаешь тех двоих.
Боумен обычно вводит их в игру в тех случаях, когда преследует Клан.
— Верно, — признал Барэк негромко.
Он был совершенно уверен, что они с Гвидо заметили блюстителей до того, как те засекли их самих, но вопрос тем не менее оставался открытым: что констебль Рассел Терк вместе со своим напарником, толианином П'тр вит 'Виксом, делают в этой части квартала Всех мыслящих форм Джерши?
«Не скрываются, это уж точно», — подумал про себя клановец, как будто Терк мог бы затеряться в толпе. Атолиане, которых можно было встретить где угодно, не выносили почти круглогодичной сырости Рета-VII и предпочитали торговать с ним через посредничество других, более закаленных рас. Одного вида этого долговязого, увенчанного гребнем из перьев существа, которое вышагивало по улицам Джерши на трехпалых лапах, брезгливо обходя лужи, оказалось достаточно, чтобы дорожное движение замерло.
Сада, Сарк слышал также, что толиане не доверяли способности ретиан отличать их разумных сородичей от местного вида домашнего скота, но ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи не мог.
Так что эта парочка даже не пыталась прятаться.
— Вопрос вот в чем, Гвидо: мы привели их сюда или же это они нас опередили?
— Неважно, — пророкотал каресианин. — Мы отыщем моего побратима первыми. Нужно рассказать Моргану об убийствах. Предупредить его. Возможно, убийца охотится и за ним.
Послышался приглушенный щелчок — Гвидо выразил свои чувства, грозно взмахнув огромной клешней.
Барэк не стал продолжать спора. Каресианин неколебимо верил в невиновность Моргана, хотя эта вера зиждилась на убеждении, что, реши его побратим кого-нибудь убить, он проделал бы это куда чище и утонченнее. Подобное подразумевало определенную опытность, какая у человека, которого, по убеждению садд Сарка, он неплохо знал, казалась пугающей.
Пугающей? Дело было не только в этом. Клановец оглянулся по сторонам, внезапно почувствовав себя не в своей тарелке. В темном закутке между двумя складами они были одни. Если не считать какого-то омерзительно подвижного местного грибка, который на Рете-VII играл роль крыс и сейчас деловито подъедал груду пищевых отходов. Барэк покачал головой — предчувствие не оставляло его, но он никак не мог понять, что оно значило.
— Если Боумен начала играть в открытую, вся местная шваль попрячется в норы, — задумчиво протянул Гвидо, и все его глаза разом качнулись, уставившись на улицу. — У меня есть на примете пара подходящих местечек. Ты готов? Они убрались.
Садд Сарк понял, откуда исходит угроза, слишком поздно, чтобы можно было противостоять ей. Он открыл рот, чтобы закричать, как-то предупредить своего спутника, но вокруг него уже была чернота — чья-то сила затянула его в м'хир…
Не дождавшись ответа, каресианин повернул назад сначала один глаз, затем все оставшиеся, растерянно оглядывая переулок.
Переулок, в котором он был совершенно один.
ГЛАВА 37
Когорта моих маленьких агентов вернулась с задания прямо к праздничному пиру, который, по убеждению драпсков, должен был состояться во что бы то ни стало — иначе Непостижимая будет оскорблена. Поскольку это был именно тот пир, который я невольно покинула, телепортировавшись в ресторан, а остаток вечера провела, расспрашивая работников Гвидо, учитывая к тому же, что любые дальнейшие задержки были не в моих интересах, Непостижимая приложила все усилия, пытаясь убедить драпсков, что ничего более далекого от истины и быть не может. С таким же успехом я могла бы уговаривать глухих. Невзирая на мои отчаянные попытки предотвратить этот второй пир, более чем сотня макиев, преспокойно пропуская мимо ушей все мои проникновенные слова, продолжала готовиться к нему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
