— Он вернул Гридасовым две с половиной тысячи? — поинтересовался следователь.
— Пытался вернуть три!
— Даже так? — хмыкнул Чикуров. — Когда и каким образом?
— В конце мая этого года. Сам поехал в Куйбышев, пришел на квартиру к Гридасовым. Дома были только дети покойной. Девочке уже двенадцать лет, соображает… Баулин назвал себя, спросил, где отец. А у самого губы трясутся… Девочка сказала, что папа скоро придет. И вдруг возьми да и ляпни: это, мол, после вашей больницы умерла наша мама? Евгений Тимурович побледнел, положил на стол конверт с тремя тысячами и скорей из дома… Когда Гридасов вернулся с работы, дети рассказали ему о странном госте. Он открыл конверт и, естественно, смекнул, в чем дело. В тот же день разыскал в гостинице Баулина, швырнул ему в лицо все деньги и, ни слова не сказав, удалился.
— Представляю, как это подействовало на профессора, — покачал головой Чикуров. — Наверное, буквально потрясло!
— Я думаю!.. Но он все-таки послал им деньги по почте, из Сафронова, когда вернулся назад… Теперь о Финогенове из Тольятти, у которого было воспаление почек. Его карту изъяла в первый день своего посещения клиники Ольга Арчиловна.
— Знаю.
— Финогенов чувствует себя хорошо. Нахваливает клинику и Баулина… А вот взятку он давал Орловой. Из рук в руки.
— Сколько?
— Пятьсот. И очень удивился, когда получил перевод якобы от Азы Даниловны. Ведь дело-то было два года назад. И главное — вылечили!
— Дальше?
— Хвостова, — продолжал Ян Арнольдович. — Живет в Тамбове. Ее поместили в клинику после инфаркта. История болезни тоже лежала в сейфе у профессора.
— Помню.
— И она передавала взятку через Орлову. Тысячу двести рублей… В Березки ездил брат.
— Как чувствует себя Хвостова?
— Средне. У нее же такой набор болезней! Между прочим, когда они получили назад деньги, тот самый брат Хвостовой очень обрадовался… Я говорил с ним… Об Орловой он отзывался уважительно.
— Почему? — удивился Чикуров.
— Когда Азочка намекнула ему, что нужно подмазать для того, чтобы его сестру положили в клинику, Хвостов выложил деньги не раздумывая… И вдруг спустя год перевод приходит. Ему даже стыдно стало. Говорит, может, я не понял, и Аза Даниловна просила деньги в долг… Теперь вот вернула… Честная, мол, женщина!
— Нашел честную, — усмехнулся следователь.
Латынис сообщил еще о нескольких взяткодателях, с которыми ему удалось встретиться. Среди них был и тот человек, который передал через Орлову для Баулина лебедя, расписанного под хохлому. Его-то и клеил Семизоров, а в роковой для профессора день привозил Евгению Тимуровичу домой на директорской «Волге».
— Фамилия его Калюжный. Инженер, живет в Ленинграде. Довольно скромный. Жена страдала бесплодием. Приехали в Березки оба. Услышали, что за госпитализацию берут в клинике не только деньги, но и дорогие подарки, ценные вещи. Вот они и купили в сувенирном магазине шикарный по их бюджету подарок.
— Сколько стоит эта птица? — полюбопытствовал Игорь Андреевич.
— В общем-то прилично, около четырехсот рублей.
— Вещь действительно красивая, — сказал Чикуров. — А лечение помогло?
— Еще как! — улыбнулся Латынис. — Калюжная принесла мужу двойню. Вот только лебедя Евгений Тимурович и не успел отослать…
Некоторое время они ехали молча. Дорога для Игоря Андреевича была уже настолько привычной, что он не замечал красот природы.
— Удивительно все-таки! — сказал он, хлопнув себя по колену. — Как могут уживаться рядом белое и черное? Это я о Баулине… Ведь действительно приносил кому-то радость! Взять хотя бы Финогенова — вылечил от нефрита! Или Калюжную… Подарить женщине счастье материнства!.. А скольких он еще поставил на ноги, буквально вытащил из могилы!.. И дернул же его черт ввязаться в черные дела!
— Я думаю, опутали его, охмурили, — сказал Латынис убежденно. — И в первую очередь Азочка! Ведь в подавляющем большинстве известных случаев взятки передавались через Орлову.
— Что значит — опутали! — возмутился Игорь Андреевич. — Он не младенец! Понимал, что к чему!
— Слабак, — махнул рукой капитан. — Никакой воли… Хотя казался крепким…
— Это его ни в коем случае не оправдывает. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что Аза Даниловна — женщина сильная! Любого мужика за пояс заткнет! Еще неизвестно, знал ли Баулин обо всех случаях, когда она тянула с больных деньги.
— Думаю, что информировала не всегда. А возможно, даже скрывала, какую именно сумму получала, чтобы прикарманить львиную долю.
— Вот кто и сколько получал из них — это еще предстоит выяснить, — сказал следователь. — Да и не весь еще список проверен, по которому Баулин высылал обратно деньги.
— А всех ли взяткодателей включил в этот список профессор? — заметил оперуполномоченный. — Мы ведь пока не знаем этого.
— Лично я знаю только одно, — вздохнул Игорь Андреевич. — Работа впереди предстоит огромная и кропотливая… Вот я рассуждаю: неужели Рудик не догадывался, что некоторых больных кладут в клинику за взятки?
Ян Арнольдович задумался.
— Вы знаете, Игорь Андреевич, — сказал он спустя некоторое время, — мне почему-то кажется, что люди там подобрались в основном честные. Трудятся не за страх, а за совесть. Горят на работе. Энтузиасты! Почти у каждого — своя интересная идея… Я беседовал кое с кем. Такого понаслышался! Думают там люди, думают! Новое ищут…. Взять хотя бы того же Рудика. Они сейчас объединились с Рогожиным, ищут способ омоложения людей…
— С Рогожиным? — удивился следователь. — Так ведь он зоотехник! Коровы, свиньи, куры…
— В том-то и дело! — горячо произнес капитан. — Просто чудеса! Я вам в самолете расскажу, — пообещал Латынис, потому что они уже подъезжали к зданию аэропорта.
Посадка на их рейс заканчивалась. Быстренько зарегистрировав билеты, выскочили на перрон, где дежурная сделала им выговор за опоздание. В самолет они поднялись последними. Тут же убрали трап.
Продолжить разговор о Рудике и Рогожине Ян Арнольдович смог тогда, когда они расположились в креслах и отдышались.
— Вы слышали когда-нибудь о кандидате биологических наук Аракеляне? — спросил Латынис.
— Аракелян, Аракелян… — задумался Игорь Андреевич. — Кто-то из знакомых говорил мне о нем. Причем восторженно. Якобы он имеет рецепт, как прожить бодрым и здоровым до глубокой старости. А вот подробности… — Чикуров развел руками.
— Нет, Игорь Андреевич, вы не совсем правы… Сурен Авакович Аракелян ратует не за старость, а бьется за продление молодости!
— Каким же образом?
— Сначала несколько слов о нем самом. Интересный сам по себе человек. Вырос в горах, в Армении. В семье было восемь детей. Отца нет. Мать держала овец, кур, корову. Кормов для животных, естественно, не хватало. Детей бы прокормить, а уж скотине — что бог пошлет… Чинарка, так звали корову — кормилицу семьи, вместо обычных двенадцати лет прожила двадцать, причем все время давала молоко. Возможно, пожила бы и больше, если бы ее не сдали на мясокомбинат… Вот это и вспомнил Аракелян, когда стал ветеринаром.
— Что вспомнил? — не понял Чикуров.
— Ну, Чинарка голодала, но давала молоко и прожила куда больше положенного срока!.. Выходит, голодание не убивает и, если им разумно пользоваться, может дать потрясающий эффект! И Сурен Авакович пошел на смелый эксперимент… Он тогда работал главным ветеринаром подмосковного совхоза «Останкино»… Решил посадить на диету старых ожиревших кур, которые перестали нести яйца и были предназначены на убой… Только вода и небольшая добавка препарата, основу которого составляли травы из Армении…
— Все-таки корм давал, — заметил Чикуров.
— Какой там корм! Он назвал этот препарат антистрессовым… Понимаете, от голода животные впадают в панику, а препарат снимает этот стресс.
— Теперь понятно, — кивнул следователь.
— И что вы думаете? Куры из облезлых, старых, со свалявшимися перьями превратились в молодок, сменили перья на новые, шелковистые, у них исчез гребень, а голос обрели почти цыплячий! Самое главное — они вернулись к забытому делу далекой молодости, то есть стали нести яйца!
— Любопытно, — сказал Чикуров.
— Что вы! Это же была сенсация!.. Естественно, что курами дело не ограничилось. Аракелян перешел к коровам. Опять применил ФПГ, то есть физиологически полезное голодание. И снова успех! Если дать буренке месяц в году поголодать, то жить она будет в три раза дольше и все время доиться… Выгода, а? Не говоря уже о том, что эти коровы привыкают меньше есть. Экономия кормов!
— Действительно, чудеса, — согласился Игорь Андреевич. — Но почему так происходит?
— Аракелян считает, что во время голодания организм животного как бы становится на капитальный ремонт. Из клеток выходит натрий, на его место из межклеточного пространства попадает калий… А почему при этом корова или курица омолаживается? Натриевая соль, та самая, которой на зиму солят огурцы, способствует консервации в организме органических веществ, то есть шлаков — главной причины старения, как утверждает Аракелян. Стоит их вывести — и наступает омоложение…
