сном на золотых ложах в глубоких могилах под горою Менельтарма.
Восседая на своем резном троне в городе Арменелосе, в сиянии славы, Ар-Фаразон предавался мрачным раздумьям, замышляя войну. Ибо еще встарь в Средиземье прознал он о могуществе Саурона и о ненависти его к Западной земле. Теперь же к королю явились капитаны и шкиперы кораблей, возвратившиеся с Востока, и поведали о том, что Саурон, с тех пор, как Ар-Фаразон покинул Средиземье, открыто являет свою мощь и осаждает прибрежные города; что провозгласил он себя Королем над людьми и объявил, будто намерен сбросить нуменорцев в море и уничтожить по возможности сам Нуменор.
Услышав эти вести, Ар-Фаразон пришел в ярость; долго размышлял он втайне, и сердцем его все сильнее овладевала жажда безграничного могущества и единовластного утверждения своей воли. И решил он, не ища совета Валар, доверившись лишь собственной мудрости, что сам завоюет титул Короля над людьми и вынудит Саурона стать вассалом своим и слугою; ибо, обуянный гордыней, считал он, что нет и не будет на свете короля, способного оспаривать могущество Наследника Эарендиля. Потому в ту пору Ар-Фаразон принялся ковать великие запасы оружия, выстроил немало боевых кораблей и погрузил на борт все, что нужно для битвы; когда же все было готово, он сам во главе своего воинства отплыл на Восток.
И увидели люди, как на фоне заходящего солнца поднялись его паруса, словно окрашенные алым, отсвечивающие багрянцем и золотом; тогда страх охватил прибрежных жителей, и бежали они далеко прочь. Флот же причалил наконец к месту под названием Умбар, где находилась укрепленная гавань нуменорцев, созданная самою природой, но не руками людей. Земли вокруг лежали пусты и безмолвны, когда Морской Король вступил в Средиземье. Семь дней шло его воинство под развернутыми знаменами, трубя в трубы, и вот приблизилось к холму, и король поднялся на его вершину, и поставил там шатер свой, и воздвиг свой трон, и воссел на него посреди бескрайних земель, а вокруг раскинулись шатры его воинов, синие, золотые и белые – точно поле огромных цветов. Тогда Ар-Фаразон выслал герольдов и повелел Саурону явиться к нему и присягнуть на верность.
И Саурон явился. Без боя покинул он свою неприступную башню Барад-дур. Ибо видел он, что мощь и величие Морских Королей превосходит самые слухи о них, и не мог надеяться на то, что даже сильнейшие из его слуг сумеют выстоять против нуменорцев; и понимал, что не пришло еще время навязывать дунэдайн свою волю. Лукав и коварен был Саурон, и умел добиться желаемого хитростью, если силы недоставало. Потому он смиренно предстал пред Ар-Фаразоном, и повел сладкие речи; и подивились люди – ибо все слова его, казалось, дышали благородством и мудростью.
Но в ту пору Ар-Фаразона подобные речи не обманули, и пришло королю на ум, что, дабы впредь можно было с бóльшим основанием полагаться на Саурона и на его клятвы верности, следует отвезти его в Нуменор и оставить там в качестве заложника – и за себя самого, и за всех слуг его, обретавшихся в Средиземье. На это Саурон согласился, якобы уступая принуждению – втайне же порадовался, ибо все сложилось именно так, как хотелось ему. И Саурон был перевезен через море, и взору его открылась земля Нуменор, и город Арменелос в зените славы, и подивился он; но тем сильнее овладели его сердцем зависть и ненависть.
И столь коварны были его замыслы и его речи, столь велика оказалась скрытая сила его воли, что не прошло и трех лет, как Саурон стал доверенным советником короля, ибо уста его непрестанно источали сладкий мед лести, и знал он многое из того, о чем люди доселе не ведали. Видя же, как благоволит к нему король, их повелитель, все советники принялись раболепствовать перед ним, кроме одного только Амандиля, правителя Андуниэ. Так над Нуменором медленно свершалась перемена; встревожились Друзья Эльфов, и многие отступились из страха; те же, что остались, по-прежнему называли себя Верными, но недруги окрестили их мятежниками. Ибо теперь, подчинив себе слух людей, Саурон при помощи бессчетных доводов опровергал все, чему прежде учили Валар, и внушал людям, будто в мире – и на востоке, и даже на западе – есть еще немало земель и морей, надо лишь завоевать их; там победителей ждут несметные богатства. А если в итоге итогов нуменорцы доберутся до самого края этих земель и морей – там за пределами всего сущего лежит Древняя Тьма. «Из нее создан был мир. Ибо поклонения достойна только Тьма, а Властелин ее может сотворить новые миры в дар своим слугам, так что могуществу их не будет предела».
И вопросил Ар-Фаразон: «Кто – Властелин Тьмы?»
И тогда за закрытыми дверями Саурон ответствовал королю и солгал, говоря: «Это – тот, чьего имени не называют ныне, ибо Валар обманули вас касательно него и провозгласили имя Эру – призрака, коего сами же измыслили в безумии своем, тщась обратить людей в своих рабов. Ибо Валар – оракулы этого Эру, и вещает он лишь то, что угодно им. Но тот, кто господин над ними, еще возьмет верх и избавит вас от этого призрака; имя же ему – Мелькор, Властелин Всего Сущего, Даритель Свободы; и он сделает вас сильнее Валар».
Тогда Ар-Фаразон стал поклоняться Тьме и Мелькору, Властелину ее – сперва втайне, но очень скоро и открыто, на глазах у своего народа; и большинство его подданных последовали примеру короля. Однако оставались еще Верные – как говорилось ранее, они жили в Роменне и окрестностях города, а также в небольшом числе там и тут в других краях. Главным среди них, в ком Верные видели вождя и вдохновителя в те черные дни, был Амандиль, советник короля, и сын его Элендиль; его же сыновья, Исильдур и Анарион, в ту пору были еще совсем юны по нуменорским меркам. Амандиль и Элендиль, славные мореходы, вели свой род от Эльроса Тар-Миньятура, хотя и не принадлежали к правящему дому, что владел короной и престолом города Арменелоса. В пору своей юности Фаразон дорожил дружбой Амандиля, с которым вырос бок о бок, и, хотя Амандиль числился среди Друзей Эльфов, он оставался в совете вплоть до самого прихода Саурона. Теперь его отстранили, ибо Саурон ненавидел его превыше всех в Нуменоре. Однако столь благороден был Амандиль, столь великими подвигами прославил он себя на море, что многие по-прежнему чтили его, и ни король, ни Саурон не смели до поры поднять на него руку.
Потому Амандиль возвратился в Роменну и тайно призвал туда всех тех, кого почитал верными, ибо опасался он, что зло отныне возрастет несказанно и что над всеми Друзьями Эльфов нависла опасность. Так вскорости и случилось. Ибо Менельтарма в те дни оказалась вовсе заброшена, и хотя даже Саурон не смел осквернить вершину, король запретил всем под страхом смерти подниматься туда – даже тем из числа Верных, что чтили Илуватара в сердце своем. Саурон же принялся убеждать короля срубить Белое Древо, Прекрасный Нимлот, росший во дворцовых садах; ибо Древо оставалось вечным напоминанием об эльдар и свете Валинора.
Сперва король не соглашался, ибо верил, что судьбы его дома связаны с Древом, как предсказал Тар-Палантир. Так в безумии своем тот, кто ненавидел ныне и эльдар, и Валар, напрасно цеплялся за тень древней верности Нуменора. Когда же до Амандиля дошли слухи о злобном замысле Саурона, он опечалился до глубины