В действительности, идея Верховского перенести севастопольский опыт примирения офицеров и солдат, матросов, на все вооруженные силы России была в то время новаторской, несущей надежду на выживание армии и стабилизацию обстановки в стране. Других идей просто никто не выдвигал. В личном архиве сохранились записи, из которых видно, как в действительности зарождалась и получала развитие идея, «чтобы офицерство вошло в комитеты и, работая в них, направляла их в лучшую сторону. С другой стороны, чтобы комитеты были приняты сверху и с согласия начальства, ибо помешать им нельзя все равно, и они будут гораздо вреднее если придут явочным порядком» (л. арх.).
19 марта Верховский был вызван в Петроград в комиссию Поливанова. Здесь он посетил Думу, познакомился с членами военной комиссии, и в т.ч. с Гильбиком и Пальчинским, много выступал в различных политических организациях и «революционных салонах», которых после Февральской революции расплодилось великое множество, и везде имел «отличный прием» (л. арх.).
Вскоре, прибыв в Ставку, подполковник Верховский сделал доклад о комитетах генералу Алексееву. В состоявшейся дальнейшей беседе Алексеев был «уклончив», хотя положение было тревожное и в Ставку стекались «горы телеграмм о развале армии». Верховский сделал доклад о комитетах также генералам Деникину, Клембовскому и Лукомскому, отметив «особое сочувствие от последнего, но и все остальные согласны, как с необходимостью» (л. арх.).
В специализированной исторической литературе советского периода встречалась интерпретация таких действий: «Командование, понимая всю безнадежность борьбы за запрещение комитетов, постепенно переходило по отношению к ним к новой тактике. Эта тактика заключалась в том, чтобы «обезвредить» комитеты, признав их и, по возможности, поставив под свой контроль. Одним из инициаторов и теоретиков этой линии был подполковник Генерального штаба А.И. Верховский, занимавший в те дни пост начальника штаба Черноморской дивизии, дислоцированной в Севастополе»{388}.
Что же все-таки побудило подполковника Верховского войти в Совет солдатских и матросских депутатов представителем офицерства и даже стать заместителем председателя? Это непростой вопрос. Отчасти ответ на него можно найти в книге «Россия на Голгофе», в которой Верховский сделал весьма показательную запись о так называемом приказе № 1, по сути, отменявшем воинскую дисциплину, отменявшем отдание чести и пр. и в конце концов погубившем армию: «Как бомба с ядовитыми газами, упал к нам приказ номер первый. Будь проклят человек придумавший эту гадость». Причем новые власти постарались выпустить этот приказ в количестве 9 млн. экземпляров!»{389}
Непосредственным составителем этого документа был секретарь ЦИК, известный тогда адвокат Николай Дмитриевич Соколов (1870-1928), сделавший блистательную карьеру на многочисленных политических процессах. По смыслу Приказа №1, исходившего от Центрального исполнительного комитета (ЦИК) Петроградского (по существу, всероссийского) совета рабочих и солдатских депутатов, солдаты всех родов войск приглашались новыми правителями сформировать свои собственные административные комитеты «Советы» и избрать на командные должности угодных им офицеров. Развал русской армии становился неизбежным и не мог не привести к поражению в войне с Германией. Национальные интересы России были принесены в жертву ради так называемых революционных идей. В таких условиях нужно было незамедлительно действовать, попытаться спасти положение, и Верховский решился на опасный эксперимент…
Александр Иванович действительно весьма умело использовал комитеты. И в Севастополе, и позже, находясь в должности командующего Московским военным округом, он, опираясь на решения Советов, успешно проводил в жизнь свои самые смелые решения… И все-таки правда состоит в том, что через много лет, в 1937 году, А.И. Верховский пересмотрел свои взгляды. Можно сказать, что покаялся. Он вспоминал с тяжелым чувством на душе: «Алексеев не оказал сопротивления, и положение о комитетах было проведено приказом по армии. Но старик низко склонил голову, подписывая этот документ, и слеза затуманила его взор. Ему казалось, что он приложил руку к гибели армии. Я же считал, что он делает большое и нужное дело для ее спасения. Если бы будущее открылось нам обоим, то я бы с горечью должен был бы отвернуться от своего дела, а Алексеев мог бы злорадно улыбнуться»{390}.
Перспективы дальнейшего развития событий после Февральской революции были довольно туманные, ввиду повсеместного распространения анархии. Вместо «командармов» появились, как мрачно шутили офицеры, «убеждармы»; Керенского за глаза называли «главноуговаривающим»; приказы не исполнялись, теперь каждого нужно было убедить. Опасное двоевластие грозило новыми потрясениями. По этому поводу Верховский отмечал: «Перед нами открывается новая тернистая дорога. Далеко, далеко впереди светится мечта, видится родина наша действительно свободной и счастливой. Далеко только до этой свободы, обеспеченной законами. Столько черной ненависти, скопленной веками, столько грязи и лени, раньше скованных дисциплиной, вырвалось теперь на свободу.
И этот новый враг страшен особенно потому, что он облекается в красную мантию революции»{391}. Кажется — лучше не скажешь.
Глава V.
КОМАНДУЮЩИЙ МОСКОВСКИМ ВОЕННЫМ ОКРУГОМ
6 июня 1917 года А.И. Верховский был произведен в полковники и назначен командующим Московским военным округом (МВО). Командовать войсками округа, считал Верховский, это — венец жизненной дороги офицера в мирное время. О работе такого масштаба он все время мечтал, и вот такая возможность представилась. Штаб округа тогда размещался в Кремле, что не могло не придавать дополнительные импульсы к активной деятельности его, тридцатилетнего подполковника Верховского, получившего назначение на должность, на которой служили (в основном) генералы от инфантерии. Смог ли молодой офицер оправдать такое назначение?
Округ был очень сложным и огромным по своей территории. В него входили некоторые северные районы, Тверская губерния, а на юге в него входили Курск, Белгород, Воронеж, Харьков. Нижний Новгород и более южные районы тоже были территорией этого военного округа.
Работы у командующего было много. В Центральной России анархические выступления разливались волной. Тыловые войска отказывались идти на фронт. Разболтанная солдатская масса, часто нетрезвая, представляла собой серьезную угрозу. В таких условиях новый командующий успешно применил новые методы: привлекались сами полки для излавливания дезертиров и уклоняющихся всех видов, а также белобилетников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
