Естественным продолжением послужило то, что Цейцлер попытался покончить с театрами военных действий ОКВ и восстановить на них прерогативы армии. Неизвестно, ставил ли он этот вопрос перед Гитлером, но в любом случае согласия последнего он не получил. Можно предположить, что после этой неудачи он шел все дальше и дальше по пути отстранения ОКВ от всех дел, связанных с Восточным фронтом, и, например, строго запретил офицерам оперативного отдела штаба армии предоставлять ОКВ любую информацию когда бы то ни было. Несмотря на мои неоднократные протесты, Йодль с этим смирился и вслед за этим решил, что достаточно просто воспроизводить ежедневный доклад об обстановке из ОКХ, который Цейцлер устно дополнял и конкретизировал на совещании. В итоге и Йодль, и штаб ОКВ очень скоро оказались вне процесса обсуждения и принятия решений по вопросам, касавшимся Восточного фронта, хотя эти решения неизбежно существенно влияли как на другие театры войны, так и на ситуацию в целом.
Хойзингер, говоря, правда, о более позднем периоде, утверждает, что «ОКВ делало все, что могло, чтобы держать нас (ОКХ) в стороне от своих театров войны». Это не так, вот факты: в отличие от Цейцлера ни я, ни Йодль даже косвенно не отдавали приказа о том, что следует или даже что можно утаивать от ОКХ какую-либо информацию относительно театров войны ОКВ. Во всяком случае, до сентября 1944 года в оперативном отделе сухопутных войск всегда имелся офицер, занимавшийся этими театрами. Отдел разведки по иностранным армиям Запада, который отвечал за оценку положения противника на всех театрах войны ОКВ, оставался частью штаба армии, несмотря на все попытки ОКВ забрать его себе. Командующие на этих театрах, даже если они были офицерами люфтваффе, как в случае с Лором на Юго-Востоке и позднее с Кессельрингом в Италии, занимали должности командующих группами армий и в качестве таковых находились в постоянном контакте с ОКХ. Их ежедневные доклады об обстановке регулярно поступали в ОКХ и слово в слово повторяли доклады, которые отправлялись в ОКВ. Поэтому даже если бы ОКВ наложило аналогичный запрет на информацию о «своих» театрах, как это сделал Цейцлер в отношении Восточного фронта, ОКХ в состоянии было бы оставаться в курсе событий на театрах войны ОКВ, постоянно получая данные по другим каналам.
Цейцлер начинал со здравых, всем понятных идей, но его усилиями, в комбинации с бесхребетностью Йодля, высший командный орган вермахта окончательно раскололся в самой главной сфере своей деятельности, то есть в сфере руководства боевыми действиями на суше, на два параллельных штаба. Это означало, что штаб оперативного руководства потерял возможность предоставлять согласованные рекомендации Верховному главнокомандующему, то есть выполнять свою истинную задачу. В результате такого раскола высшего военного органа единственным «победителем» оказался Гитлер, ставший в буквальном смысле слова единственным человеком, который имел полную информацию обо всех театрах военных действий.
Генерал Шерфф однажды задал Гитлеру вопрос насчет разделения штабов и штабной работы на высшем уровне. Говорят, Гитлер сказал, что сам он не был сторонником такого разделения, но оно стало неизбежным, поскольку он не знал ни одного генерала, способного взять на себя все. Он считал, что Цейцлер будет его советником по вопросам тактики на Востоке, а Йодль – по более широкому спектру вопросов, например по береговой защите «крепости Европа». В его обосновании игнорируется один реальный факт: в действительности за этим стоял хорошо испытанный принцип Гитлера – «разделяй и властвуй».
Схема 3
ВЫСШЕЕ КОМАНДОВАНИЕ ВЕРМАХТА
Состояние осенью 1942 года
Единоличная власть Гитлера
Примечания:
2. Штабы ОКМ и ОКЛ остались под началом своих главнокомандующих.
3. По мере постепенной дезинтеграции базовой системы в сухопутных войсках появились новые структурные наименования, например:
артиллерийская дивизия – дивизия без пехоты; армейская группа – ослабленная армия;
боевая группа или группа – соединение из представителей всех родов войск непостоянного состава – от нескольких дивизий до одного батальона.
4. Другие структуры, созданные к концу войны, не указаны как несущественные.
Так что это были дальнейшие и окончательные шаги на пути дезинтеграции высшей командной системы вермахта. Они полностью противоречили тем принципам, которые Йодль с Цейцлером проповедовали в мирное время. Их и надо было придерживаться в момент поступавших тогда сигналов опасности. Поэтому в дни Сталинградской битвы, которая вскоре последовала, Йодль оказался не более чем зрителем, и Цейцлер в одиночестве вел борьбу с Гитлером. Эта дихотомия стала клеймом германской стратегии на всех последующих этапах войны и на востоке, и везде. Разумеется, в самом общем смысле ОКВ еще несло некоторую ответственность за Восточный театр, но стало, и остается до сих пор, общей практикой возлагать всю ответственность за это или за то, что произошло на Восточном фронте, на ОКВ. Это исторически неверно и противоречит фактам, поскольку в действительности в тот период с ОКВ сняли эту ответственность[209].
Первые несколько недель после назначения на должность начальника Генерального штаба все шло в пользу генерала Цейцлера, и он, без сомнения, стал самой влиятельной персоной среди гитлеровских военных советников. Он быстро нашел пути и способы спокойно обходить препятствия в виде театров войны ОКВ, во всяком случае когда затрагивались его интересы. Гитлеровские планы предусматривали замену измотанных дивизий с востока свежими силами с запада, и Цейцлер просто использовал этот процесс для того, чтобы поддерживать численность войск на востоке на должном уровне. Со временем это приводило к тому, что перебрасываемые на восток дивизии не были ни оснащены, ни обучены, ни каким-то другим образом подготовлены для использования на этом театре военных действий; штаб ОКВ узнавал о переброске только через начальника службы передвижения войск вермахта, когда части были уже на пути к пунктам погрузки. Точно так же зачастую нарушались приказы Гитлера, когда стоял вопрос о переброске частей с востока на запад, даже если только на отдых или восстановление сил. Правда, обстановка на востоке была сложной, а силы на западе осенью 1942 года неоправданно большими, но такой порядок означал, что рассеивались наши ограниченные резервы и рушилось долгосрочное планирование.
Примерно в это время штаб оперативного руководства ОКВ прилагал усилия к тому, чтобы вдохнуть новую жизнь в истощенные войска сухопутной армии на востоке самым простым и самым очевидным способом, а именно за счет излишков резервов, имевшихся в наличии у других видов вооруженных сил, главным образом у люфтваффе. Поддержки в ОКХ мы не получили. На самом деле сначала мы действовали вместе и после долгих убеждений заставили Кейтеля собрать все свое мужество и представить Гитлеру проект приказа ОКВ, в котором значилось, что флот должен передать сухопутным войскам десять или двадцать тысяч человек, а люфтваффе пятьдесят тысяч (изначально мы предлагали цифры в два раза большие, но Кейтель их сократил). Однако не успел этот приказ выйти, как на следующем же совещании в ставке ко мне подошел начальник штаба ОКЛ и с беспокойством спросил, не я ли инициатор этого указания. Когда я ответил «да», Ешоннек с ухмылкой сказал: «Тогда вам лучше кое к чему приготовиться!» Вскоре после этого появился Геринг, он не удостоил меня ни единым словом, а обратился с негодованием прямо к Гитлеру. Гитлер сделал вид, что ничего об этом не знал, Кейтель явно был готов тут же запеть на другой лад и не возражать, поэтому Геринг и выдал громовым голосом свой любимый лозунг, что он не собирается переодевать своих молодых национал-социалистов в серую (имея в виду реакционную) форму сухопутных войск. Вместо этого он готов сформировать дивизии люфтваффе, но при условии, что они все, от командира дивизии до последнего солдата, будут состоять из личного состава люфтваффе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
