Для всех, но не для меня.
Но для того, что бы осуществить свои планы мне требовалось избавиться от Зинаиды. Я решил посоветоваться с ангелом.
— Делай, как считаешь нужным, — угрюм и не подступен. Никак не может понять меня. И простить.
И все же я решил действовать по своему.
— Зинаида! — позвал я.
Девушка оторвалась от увлекательнейшего занятия по приведению в себя в порядок, неторопливо приблизилась.
— Что?
— Как ты понимаешь, нам нельзя появиться в городе. Но ты это сделаешь без проблем. Нам нужны твои глаза и уши. Ты должна узнать обстановку, о чем говорят, к чему готовятся? Где в данное время находиться повелительница? На это уйдет дня два. Послезавтра мы встретимся в условленном месте и уже там будем решать, что делать. Понятно?
А в ответ ни вопроса, ни ответа. Всем все понятно. Все, всё знают. И все довольны.
Недолгие сборы, только самое необходимое, и через полчаса фигура уходящей в сторону города Зины быстро исчезала за невысокими холмами, поросшими густой, по пояс, травой.
— Ну и чего ты добился? — насупленный Мустафа предстал передо мной с явным намерением во всем разобраться. Я только удивляюсь, как у него хватило терпения дождаться ухода девушки, — Теперь два дня сидеть и ждать? Вообще, что происходит?
Как предсказуемы ангелы.
— Мы не станем сидеть сложа руки и, как ты несправедливо заметил, ждать. Через час мы войдем в город с другой стороны.
А еще приятнее видеть изумление на лице ангелов, которые так предсказуемы.
— Но нас схватят через пять минут. Даже если ты воспользуешься колдовством, поднимется переполох и хруки успеют предпринять ответные меры.
— Ничего подобного. Мы войдем в город, как женщины.
Может быть я повторюсь, но более приятной вещи, чем ошарашивать свежей новостью ангела, на лице которого и так не осталось свободного места от изумления, который так предсказуем. Ужасное словоблудие, но именно это сейчас мне хотелось сказать.
— Женщинами?!
— Да.
— Настоящими?!
— Совершенно верно, мой друг.
— Но зачем же было отправлять Зинку в город. Какая разница, две или три? Или ты что-то о меня скрываешь?
— Ничуть. Ответь на вопрос, только внимательно подумай. Какова будет реакция Зины, которая увидит нас как женщин?
Ангел задумался. Крепко задумался. Как я и просил.
— Сначала она назовет нас гомосексуалами. А потом, каждый раз, как посмотрит на нас, ее будет разбирать неуемный смех, — выдавил Мустафа. Это заключение я и хотел услышать.
— И чем это грозит?
— Полным провалом всей операции.
— И после этого ты скажешь, что я не прав?
Хранитель молча переминался с ноги на ногу, что говорило о его полной растерянности. Следовательно, я прав. Странники всегда правы.
На этом и порешили. Приготовления к перевоплощению заняло у нас немного времени. Вернее у меня. От Мустафы требовалось только одно, скинуть одежду и предстать передо мной. С моей стороны хлопоты имели несколько разносторонний характер. Несколько нужных ингредиентов, представляющих собой особую травку, букашек, минералов. Хороший костерок с котелком. Заварить, довести до кипения, подождать три минуты, дать остыть. Подавать к столу после сладкого.
— Держи, — я протянул кружку ангелу, — Выпьешь за один раз, иначе ничего не получиться. Действие варева заканчивается через двенадцать часов, плюс минус десять минут. Как повезет. Да не нюхай ты! Вот, черт.
Забыл предупредить, что на запах это пойло отнюдь не похоже на дезодорант. Больше на коктейль из дихлафоса и испражнений навозного жука. Кстати, наличие последнего в питье — установленный факт.
Пока Мустафу полоскало словно осенний дождик, я остался в чем мать родила и взял свою порцию, предварительно заткнув пальцами нос.
— Вгъемя идьет. Лекахству незя остывать.
Ангел пришел в себя, мы весело чокнулись и выжрали эту бурду, которую впоследствии я поклялся не употреблять даже под страхом самой ужасной смерти.
Глаза хранителя вылезли из орбит, разом потекли и сопли и слезы, рот судорожно хватал воздух. Собственно я и сам испытывал нечто подобное, вдобавок именно мне пришлось произносить заклинание.
Не стоит дословно переводить его. Весь текст умещается на двадцати страницах машинописного текста. Более всего в нем изобилуют научные названия женских органов, которые так или иначе отличаются от мужских.
Пара-тройка заумных фраз, перевод которых вообще бессмыслен. Типа : — Отдай нам то, чего желаешь ты сама, Природа Мать. Вот в таком духе. Таком аспекте. Читать данный монолог требовалось четыре раза. На все стороны света. Что я старательно и сделал.
Как, как описать то чувство, тот шок, который я испытал, увидев довольную физиономию Мустафы-женщины!!!
Передо мной стояла не просто женщина. На меня смотрела "Мисс всевозможные достопримечательности". Красивая. Стройная. С обалденнно длинными ногами, растущими из-под мышек. Не женщина, а высший класс. Ангел стоял в позе принимающей вечерний душ Андромеды, стыдливо прикрывая ладошками то, что обычно прикрывают. Я только и смог, что выдохнуть:
— Ну ты, Мустафа, вообще!
— Называй меня лучше Мерлин, — скромно потупясь, промолвил, что соловьем пропел, ангел.
— Это ты брось, буржуазными именами прикрывать свое пролетарское происхождение. Маруськой будешь.
Хранитель попробовал было возмутиться, но что-то не сработало и он стал быстро бледнеть.
Поначалу то я тоже подумал, что от моего вида. Но вскоре понял, что причина кроется совершенно в другом. Маруська-Мустафа разжало руки и… о, Боже! Наука здесь оказалась бессильна. Будь ты хоть трижды волшебником, а из настоящего мужика бабу не сделаешь.
— Ты на себя то посмотри, Склифосовский!
Я посмотрел. Ну и ничего особенного. Ну ноги кривоваты. Волосатость повышена. Грудь, как воздушные шарики, наполовину наполненные водой. Животик тоже симпатичный. Свисает слегка, но мне даже нравиться. А то что в бане меня легко отличить от женщин, так я мыться не собираюсь.
— Ты в воду посмотри, недоучка! — скромно посоветовал (посоветовала) Мустафа, небрежным жестом поправляя пышные, до пупа, волнистые волосы.
За неимением зеркала или лужи я заглянул в котелок, в котором еще оставалась жидкость.
Здесь мне уместнее промолчать и сразу перейти к действиям на территории врага. Что значит — рассказывать все подряд? А я не помню! Хорошо, уговорили.
Страшнее рожи я в жизни не встречал.
Несомненно, я видел перед собой лицо женщины, лет, эдак тридцати от роду. В прыщах, с бородавками во всю щеку, с дряхлыми, обвисшими щеками и подбородком. А волосы!? Клочья ломающихся при одном прикосновении желтых, довольно редких стебельков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
