Я хлестнул кнутом над крупами коней — мы пронеслись последние пять-шесть сотен ярдов и влетели внутрь пещеры.
Сразу же замедлив ход, я перевел коней почти на шаг.
Все еще спускаясь, мы завернули за угол и въехали в просторный грот. Из отверстий в своде пещеры свет пятнами падал на сталагмиты и зеленые трепещущие лужицы. Земля мелко дрожала, но слух стал понемногу возвращаться ко мне. Я увидел, как неподалеку рухнул массивный сталагмит, и услышал наконец слабый шум.
Через мрачную узкую пропасть мы переехали по громадному камню, кажется, песчанику; сразу за нами он рухнул вниз.
Сверху дождем сыпались мелкие камушки, иногда падали камни и покрупнее. В трещинах по сторонам светились красные и зеленые налеты грибка и плесени. Поблескивали изогнутые жилы самоцветов, крупные кристаллы и плоские розы из бледного камня усиливали красоту этого странного сырого места. Мы неслись цепью связанных друг с другом пузырей-пещер, пересекли белопенный поток, исчезавший в какой-то темной дыре. Длинная галерея штопором завивалась вверх.
До меня донесся слабый голос Ганелона:
— Я, кажется, видел… кто-то шевельнулся, похоже, всадник… на вершине холма… одно мгновение… позади.
Мы въехали в зал посветлее.
— Если это Бенедикт, ему придется туго, — крикнул я.
Земля дрогнула, и позади нас послышался грохот обвала.
Мы ехали вперед и вверх, над головой стали появляться синие пятна неба.
Цокот копыт и грохот фургона мало-помалу приобрели нормальную громкость, даже стало доноситься эхо. Земля успокоилась, вокруг заметались мелкие пичуги, посветлело.
Еще один поворот — и мы оказались перед выходом из пещеры: низким широким отверстием. Пришлось даже пригнуться, проезжая под зазубренной притолокой.
Подпрыгнув на выступающем покрытом мхом камне, фургон вылетел на полосу гравия, серпом протянувшуюся по склону, вниз до гигантских деревьев. Я цокнул, подгоняя лошадей.
— Они уже очень устали, — заметил Ганелон.
— Знаю. Скоро отдохнут — так или иначе.
Гравий хрустел под колесами. От деревьев пахло свежестью.
— Ты заметил ее? Внизу справа.
— Что?.. — начал было я, повернув голову, и охнул.
Черная дорога была неподалеку, может быть, в миле от нас.
— Через сколько же Теней она проходит? — удивился я.
— Похоже, через все, — предположил Ганелон.
Я медленно покачал головой:
— Надеюсь, что нет.
Мы направились вниз. На голубом небе клонилось к закату обычное солнце.
— Я даже боялся выезжать из этой пещеры, — признался Ганелон чуть погодя. — Трудно было предположить, что ждет нас снаружи.
— Кони выдохлись. Надо было выйти на свет. Если мы видели Бенедикта, его лошадь чертовски хороша, учитывая, как он гнал бедное животное. А потом еще все, что я устроил… Думаю, он повернул назад.
— А может, он привык к подобным местам, — сказал Ганелон, когда мы свернули направо, потеряв из виду вход в пещеру.
— Возможность есть всегда, — кивнул я и вспомнил Дару: чем-то она занята в эту минуту?
Мы все время спускались. Я медленно и незаметно сдвигал Тени.
Дорога свернула направо, и я выругался, поняв, что этот путь снова приведет к черной дороге.
— Проклятие! От нее не избавишься, как от страхового агента! — воскликнул я, чувствуя, что мой гнев переходит в ненависть. — Будет время, уничтожу ее вовсе.
Ганелон не отвечал. Он тянул воду, а потом передал бутыль мне, и я в свой черед припал к горлышку.
Наконец мы выехали на равнину, но колея продолжала извиваться. Нашим лошадям стало полегче, да и нагонять по такой дороге труднее.
Примерно через час я почувствовал некоторое облегчение, и мы остановились передохнуть, а заодно и подзаправиться. Мы как раз укладывали потом вещи, когда Ганелон, не отрывавший взгляда от склона, встал и прикрыл козырьком глаза.
— Нет, — вскрикнул я, вскакивая, — не верю!
Из устья пещеры вырвался одинокий ездок, я видел, как он на мгновение остановился и снова поспешил по следу.
— Ну, что будем делать? — спросил Ганелон.
— Быстрее собирайся и поехали, по крайней мере чуть отложим неизбежное. Я хочу поразмышлять.
Мы не торопясь покатили дальше, но мои мысли гнали вовсю. Должен же быть способ задержать его. Лучше всего не убивая.
Но придумать я ничего не мог.
Мирный вечер в прекрасной местности портила только снова приблизившаяся черная дорога. Позорно портить такой закат кровью, особенно собственной. Я боялся Бенедикта, пусть его клинок и в левой руке. От Ганелона толку никакого, Бенедикт его и не заметит.
Я сместился в Тень сразу же за поворотом, чуть позже до моих ноздрей донесся слабый дымок. Я сместился снова.
— Он торопится! — объявил Ганелон. — Я только что заметил… Дым! Огонь! Лес горит.
Я рассмеялся и поглядел назад. Половина склона была затянута дымом, оранжевые языки лизали зелень, треск огня только сейчас достиг моих ушей. По собственной воле кони ускорили шаг.
— Корвин! Неужели ты?..
— Да! Если бы склон был покруче и без деревьев, я попробовал бы спустить на него лавину.
Воздух кишел птицами. Мы подъезжали к черной дороге. Огнедышащий Дракон задрал голову и заржал, на губах его выступила пена. Он попытался вильнуть, потом встал на дыбы, забив ногами в воздухе. Звезда, моя чалая, испуганно вскрикнув, рванулась направо. С трудом я справился с лошадьми, но решил отъехать чуть подальше.
— Он нагоняет! — крикнул Ганелон.
Я выругался, и мы помчались. Повернув, тропа привела нас к черной дороге. Здесь был длинный прямой участок; глянув назад, я увидел, что полыхает уже весь склон, только шрамом прорезает его опускающаяся вниз колея. Тогда-то я и заметил всадника. Он был где-то на половине склона, а мчался как на дерби в Кентукки. Боже! Какой у него конь! И в какой Тени отыскал он такого?
Я натянул поводья, сперва слабо, потом сильнее, и мы стали останавливаться в нескольких сотнях футов от черной дороги. Я видел, что впереди это расстояние сужается футов до тридцати-сорока. Я умудрился завести лошадей в эту узкую полосу, едва мы до нее доехали, и кони дрожа встали. Я передал поводья Ганелону, извлек из ножен Грейсвандир и спрыгнул на землю.
Почему бы и нет? Место было ровным и чистым, а может быть, черная пустошь рядом с цветущей по ее обочине жизнью пробуждала во мне низменную симпатию.
— Что теперь? — спросил Ганелон.
— Больше нам его уже нечем удивить, — сказал я. — Если он пробьется через огонь, то будет здесь через несколько минут. Бежать дальше не имеет смысла.
Ганелон намотал поводья на оглоблю и потянулся за клинком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
