Когда фермер понял, что железный монстр всего в сотне ярдов от него, он хлестнул лошадей, отчаянно пытаясь увести их с пути несущейся смерти. Но было уже слишком поздно.
«Аделина» врезалась в фургон со страшным грохотом, разбрасывая сено, деревянные планки, щепки и разбитые колеса. Люди в кабине инстинктивно пригнулись, прячась за ограждение бойлера, когда осколки полетели в корпус паровоза и в тендер.
Каким-то чудом лошади рванулись вперед и не пострадали. Белл и все остальные не видели, какая судьбы постигла фермера. Как только Йонгеваард остановил «Аделину» на сотню ярдов дальше, все выпрыгнули из кабины и побежали обратно к переезду.
Они почувствовали огромное облегчение, увидев, что фермер лежит не более чем в пяти футах от рельсов, руки и ноги у него целы и невредимы. Он зашевелился и сел, оглядываясь по сторонам, растерянно глядя на обломки фургона.
— Ты ранен? — взволнованно спросил Белл.
Фермер осмотрел свои руки и ноги, чувствуя, что на голове вырастает огромная шишка.
— Только шишки и синяки, — пробормотал он. — Но чудо из чудес, я остался целым и невредимым, хвала Господу!
— Твои лошади тоже не пострадали.
Ши и Лонг помогли фермеру подняться на ноги. Его подвели к лошадям, которые, похоже, уже забыли, что едва не погибли, и мирно щипали траву возле дороги. Он обрадовался, увидев лошадей здоровыми и невредимыми, но разозлился, что повозка рассыпалась на куски.
Белл понял, что у него на уме, и подал ему визитную карточку Ван Дорна.
— Свяжись с моим детективным агентством, — сказал он. — Тебе возместят убытки.
— Разве не железная дорога? — спросил смущенный фермер.
— Здесь нет никакой вины железной дороги. В газетах ты прочитаешь об этом длинную историю.
Белл повернулся и разочарованно посмотрел на удаляющийся дым локомотива Кромвеля. Он отказывался верить в поражение, когда был уже совсем рядом, у самой цели. Но, может, еще не всё потеряно? Йонгеваард был уже в кабине «Аделины» и собирал бригаду.
Увидев, что фермер может сам позаботиться о себе, Йонгеваард крикнул Беллу:
— Быстро на борт! У нас есть время, чтобы догнать его.
Белл, Лофгрен и кочегар едва успели подняться в кабину, как Йонгеваард тронулся с места, стараясь догнать поезд бандита. Теперь они попали в ураган. Ветер поднимал пыль и прошлогоднюю листву, бросая пену бурунов на берег. Видимость уменьшилась до двухсот ярдов.
Йонгеваард больше не мог выглядывать из бокового окна кабины: в глаза набивалась пыль. Он пристально смотрел через лобовое стекло и вынужден был снизить скорость «Аделины» с семидесяти пяти до сорока пяти миль в час.
Он увидел, что флажок семафора опущен, что служило сигналом остановки, но Йонгеваард проигнорировал его. Дальше на пути появился знак, согласно которому начинались предместья города в бухте Вудз. Не зная точного расстояния до паромной пристани, он еще уменьшил скорость, «Аделина» теперь медленно ползла, делая двадцать пять миль в час.
Йонгеваард повернулся к Беллу:
— Жаль, что пришлось сбавить скорость, но я не знаю, на каком расстоянии находятся городские доки; может, до них пятьсот ярдов, а возможно, и пять миль. На главном пути могут оказаться товарный вагон бандита или платформы с бревнами.
— Сколько времени мы потеряли, как ты думаешь? — спросил Белл.
— Двенадцать минут по моим часам.
— Мы догоним их, — сказал Белл с уверенностью. — Вряд ли команда парома рискнет переправляться через озеро в такую погоду.
Белл был прав: паромы обычно не выходят в озеро, если вода бурная, но он недооценивал Кромвеля. Бандит Мясник и его сестра не собирались сдаваться.
Их поезд уже шел на паром.
Глава 48
Паром для переправы железнодорожных вагонов ждал в доке, когда прибыл поезд Кромвеля. Локомотив перевели на пути, которые шли на паром. Но команда из трех человек решила, что попытка переправиться в такую погоду далеко не безопасна. Придется подождать, пока ветер чинук уляжется, а озеро успокоится. Они сидели на камбузе, пили кофе, читали газеты и не поднялись со своих мест, когда на борт въехал поезд Кромвеля.
Кромвель вышел из вагона и подошел к локомотиву, сгибаясь из-за крепкого ветра. Он остановился и начал внимательно рассматривать волны, бушевавшие на озере, которое сейчас напоминало бурное море. Затем он начал изучать паровой паром с гребным колесом сбоку.
Выцветшая деревянная вывеска, прикрепленная к рулевой рубке, гласила: «Калиспелл». Судно было старое. Краска растрескалась и местами облупилась, деревянная палуба была потрепанной и гнилой. Паром служил в течение многих лет, слишком многих. Но Кромвелю он показался достаточно крепким, чтобы выдержать свирепый ураганный ветер и волны. Он счел, что паром может безопасно переправиться на западный берег озера, и начал раздражаться: никаких признаков экипажа вообще не было видно.
Взглянув на рельсы, он испытал удовлетворение, что преследующего поезда не видно. Ему оставалось только теряться в догадках о причинах его задержки. Но, какой бы ни была причина, нельзя терять времени попусту. Он махнул рукой Абнеру, находившемуся в кабине локомотива.
— Проследи, чтобы кочегар поддерживал огонь в топке и у нас был бы пар, чтобы добраться до путей Великой северной железнодорожной компании.
— Считайте, что это уже сделано, — ответил Абнер, прицеливаясь в кочегара Карра. — Ты слышал, что сказал начальник? Подбрось уголька.
— Ты видел команду парома?
Абнер пожал плечами.
— Никого я не видел.
— Нам нужно поторопиться. Локомотив, преследующий нас, может появиться в любую минуту.
— А как быть с бригадой поезда? — спросил Абнер. — Если я оставлю их без присмотра, они могут попытаться сбежать.
— А ты отвяжи канаты, — приказа! Кромвель. — Они не смогут никуда деться, если мы спустимся из дока. Я сам поищу команду парома.
Абнер прыгнул на палубу и побежал в док. Корма и нос парома были привязаны канатами. С середины озера накатывались волны и раскачивали судно. Абнер подождал, пока паром спустился из дока и канаты натянулись. Когда вода схлынула, канаты провисли, Абнер сорвал их со швартовых тумб и бросил на поручни парома «Калиспелл». С ловкостью кошки он прыгнул обратно на палубу и вернулся в кабину локомотива.
Кромвель поднялся по трапу в рулевую рубку и обрадовался, что удалось спрятаться от завывающего ветра. В рубке никого не было, тогда он спустился по лестнице, ведущей к камбузу, где находилась вся команда парома, безразлично просматривающая газеты. Они взглянули на него, когда он спускался по ступеням, но не проявили к нему никакого интереса.
