— Как ты напугал меня, когда уехал! Да еще так! — сказала Салли.
— Я и сам был напуган. Но надо же было что-то делать. Нам еще повезло, что все пока так удачно складывается.
— Ты веришь, что старик вернется?
— Вернется, детка. Он из тех, кто не умеет обманывать.
— Не уверена, что можно так полагаться на него.
— Я чувствую здесь, — Байкер постучал себя по груди, — чувствую, что он — надежный. Чувствую так же, как про себя.
— Ну тогда, — сказала Салли, крепче прижимаясь к нему, — все будет в порядке!
— Я так и думал, что ты меня поймешь, — улыбнулся Байкер.
— Лучше бы ты перестал…
Такер поднял глаза от стола, на котором он разбирал и чистил свой пистолет.
— Почему? — спросил он.
Мэгги пожала плечами. На ней были рабочая рубашка и джинсы, которые подобрал ей Фред.
— Просто это напоминает мне все недавние ужасы, — сказала она, помедлив.
— Я не могу рисковать. Что, если пистолет не сработает в самый критический момент, — ответил Такер. — Сейчас рисковать нельзя! Ты же это понимаешь?
— Да, конечно. Прости меня! Просто я едва держусь.
— Все еще вспоминаешь, что было днем?
Мэгги кивнула.
— Да, меня тоже тревожит Гэннон, — сознался Такер. — Опасный он тип, и мне кажется, он стал нервничать. Следовательно, сделался еще более опасным. Боюсь я его и этого второго бандита, хриплого. Кстати, что-то я давно их не видел, а ты?
— Тоже. И не желаю видеть.
— Ничего, как-нибудь все обойдется.
Такер заглянул в дуло пистолета и удовлетворенно отложил в сторону тряпицу и ершик.
— Но как? — спросила Мэгги. — Мне чудится, в воздухе так и витает какая-то тревога.
Такер кивнул:
— Да. Я тоже это чую. Потому-то и начистил своего дружка. Кому-то сегодня ночью несдобровать.
— Надеюсь, не нам, — прошептала Мэгги.
— Ну что, займемся тем, что надумали? — спросил Шевье. — Только у Байкера при себе волшебная палка.
— Так то у Байкера, а у Тэмса ее нет.
— Понятно.
Гэннон глянул в темноту за окном и нахмурился:
— Ты нашел, где нам его обрабатывать?
— Лучше всего в подвале. Туда никто не ходит, а стены такие толстые, что никто ничего не услышит. Если они даже хватятся его, в таком огромном домище нас скоро не найдут. Во всяком случае до тех пор, пока мы не выбьем из него все, что нам нужно.
— Отлично, — сказал Гэннон. — Отлично.
Но из головы у него не шел Байкер. Не пристало ему — профессионалу — прощать обиды, он это твердо знал. Однако вся операция давно перестала быть профессиональной. Что ж, с Байкером придется подождать. И с инспектором тоже. Пока они не услышат от Джеми Тэмса то, что им нужно.
— О чем вы думаете? — спросил Джеми у Тропмана.
Тропман, вглядывавшийся в Тома, поднял голову:
— Стараюсь понять, как это удалось шаману, не произнося ни единого слова, всех нас успокоить. И как он сумел поставить диагноз нашему больному.
— Но мы еще не знаем, прав ли он, — возразил Джеми.
Тропман кивнул. Он отошел от кровати и сел напротив Джеми:
— Мне думается, он сумел заглянуть прямо в мозг Хенгуэра. Заглянул и прочел, в чем проблема. — Тропман посмотрел поверх Джеми, взгляд его казался рассеянным. — Как обидно спустя долгие годы обнаружить, что все подобное возможно, все реально существует. Сколько сора прошло между пальцев в поисках хоть намека на реальность паранормального. Я бы все отдал, чтобы стать на двадцать лет моложе и снова приступить к исследованиям теперь, когда мы за эти несколько дней столько узнали.
Джеми кивнул:
— Быть может, именно наше неверие и не давало нам убедиться в реальности всего этого.
— Возможно, — согласился Тропман.
— Пойду поговорю с Сэмом, — сказал Джеми, поднимаясь. — Надо помочь ему с этими дневниками.
— Принесите какие-нибудь из них сюда, я тоже их полистаю, пока нянчусь с нашим пациентом.
— Хорошо. Наверное, и попить вам чего-нибудь принести?
— Да, если можно, чаю.
Байкер вдруг сел и начал оглядываться.
— Что такое? — удивилась Салли. — Шаман возвращается?
— Не знаю, детка! Что-то меня встревожило.
Он подбежал к окну и стал вглядываться в темноту. Там виднелись смутные тени. Не трагг-и, что-то другое. Прямо над деревьями висела луна. Не похоже было, что возвращается Ур-вен-та. Байкер не мог понять, в чем дело. Но он чувствовал, чувствовал всем нутром, приближение опасности.
— Пойду проверю двери и окна, — проговорил он. — Пойдешь со мной?
— Но выходить из Дома не будем?
— Не хотелось бы, детка.
Байкер взял винтовку и вынул из рюкзака пистолет Мерсье. Свой револьвер он отдал Такеру. Пистолет же протянул Салли.
— Когда будешь стрелять, держи его обеими руками! — сказал он. — У него адская отдача, особенно с непривычки.
Салли вздохнула и сжала пистолет, который в ее маленьких руках казался огромным.
— Ну как, детка? Готова?
Салли кивнула.
— Не стреляй, пока не увидишь, в кого целишься, понятно?
— Не знаю, как я разберусь, Байкер.
— Ничего! Как-нибудь!
— Все будет в порядке, — ответила Салли.
— Тогда пошли!
Байкер не знал, кого они ищут. Он просто чувствовал, что надо двигаться, так как приближается кто-то неизвестный. В кухне они увидели Такера и Мэгги. Инспектор как раз закончил чистить пистолет.
— Что случилось? — спросил Такер, глядя на их лица и на оружие в руках.
— Не знаю! — ответил Байкер. — Я просто что-то почуял.
Такер кивнул. Они, значит, тоже, не он один. Он пристально смотрел на Байкера, сознавая, что за последние дни стал относиться к нему совсем по-другому. Он радовался — что бы там ни случилось — они по одну сторону.
— Я беру на себя западное крыло, — сказал Такер.
Байкер кивнул.
— Близится какая-то опасность, — сказал он. — Какая — не знаю.
Такер выжидательно смотрел на него.
— Я только хочу сказать — не стреляйте сразу, вдруг это возвращается Ур-вен-та.
— Разумеется, — ответил Такер, хотя сначала хотел ответить, что не нуждается в таких предупреждениях, но вовремя прикусил язык.
Глава пятая
По гребням утесов Сара пробиралась на восток. Мокасины, шурша, ступали по скользким скалам. За мягкое кожаное платье цеплялись нижние ветви деревьев. Ветер подхватывал волосы, выбившиеся из кос, и щекотал щеки. Крепкий запах морских водорослей смешивался со смолистым ароматом елей и кедров. В небе, словно далекие огоньки свечей, мерцали звезды и плясало северное сияние.
Наконец Сара выбралась к Рате-фейн, Лунному Каменному Медведю, то есть к Месту Размышлений Мэй-ис-хюр. Ночь здесь была молчаливой. Стоя у Медвежьего Камня, Сара чувствовала себя словно в соборе — высокое небо над головой было куполом, лес и утесы — стенами. Подойдя ближе к Медвежьему Камню, Сара прижалась к нему щекой, и ей почудилось, что она слышит, как дышит сама земля.
Талиесин и Пэквуджи толковали ей о Старейших, но только теперь она ощутила их незримое присутствие. Неважно, подвергали они ее испытаниям или нет, неважно, зачем им это понадобилось, важно было оказаться достойной их интереса. Сара сказала Талиесину правду — она такая, какой ее сделала вся предыдущая жизнь, ее друзья — все, что ее окружало. И вдруг она поняла, что ее жажда стать Лунным сердцем не зачеркивает все предшествующее и не меняет ее саму.
«Чего ты хочешь?» — повторила Сара вопрос, заданный ей Талиесином. Она хочет достичь всего, на что способна. И если для этого потребуется вернуться в ее прежний мир и снова встретиться с демоном Киерана — что ж, значит, она вернется.
Сюда она попала по воле обстоятельств, как лист, гонимый ветром, но на Путь встала с ясной целью, приложив к этому собственные старания.
Сара закрыла глаза и вспомнила мелодию Талиесина, а потом послала призыв через лес. Казалось, она спиной ощущала, как Медвежий Камень теплеет и гулко вторит ее слабому мысленному зову.
Пэквуджи и сам не понимал, что толкнуло его ввязаться в сны Сары, зачем он старался привлечь ее к себе. Наверное, он сделал это, чтобы как-то проявить себя перед бардом и его ветвисторогим дедом — Хозяином Леса, явившимся из-за Большой Воды. Хотел доказать им, что Путей много и все — истинные. А доказывая это, он волей-неволей помог Саре — так что поступок его не был только эгоистичным. Хорошо. Но тогда почему же его мучают дурные предчувствия?
Такое с ним бывало не раз, ведь он частенько впутывался в дела более сильных, но все же не таких всемогущих, как Хозяева Леса. Уже давным-давно один Толкователь из духов квин-он-а говорил ему, что не следует вмешиваться в дела Старейших. Ибо они всесильны и скоры на расправу.
Пэквуджи печально рассматривал свои ноги и гадал, во что же он ввязался, как теперь поступить? Может, надо пойти к барду и повиниться? Но, немного поразмыслив, малыш горестно покачал головой. Нет! Слишком поздно! О, зачем, зачем он затеял все это?
