Таргум на Екклезиаст отличается чересчур парафрастическим характером и применением, в большинстве неудачным, общих истин священного текста к частным обыденным явлениям. Например, слова Еккл.5:7: «увидишь в стране притеснение бедному» — прилагает к купцам, притесняющим покупателей и бедняков. Еккл.10:14: человек не знает будущаго — прилагается к слепому, которого охраняет Провидение… Очевидно, и к этому таргуму приложима Ейхгорнова оценка.
Особенно же характерен таргум на Песнь Песней. В нем есть указание на время его происхождения. Так, в таргуме на Песн.1:2 и 5:10 — читаем: благословен Бог, давший закон через Моисея, шесть трактатов мишны и талмуд с объяснением; в 1, 7 — прекраснейшая из женщин — гурия. Евреи рассеяны между сынами Измаила, т. е. магометанами. Очевидно, таргум составлен не ранее VII-VIII вв. по Р. Х. Замечательнее всего то, что священный текст здесь не переводится и даже не толкуется и не парафразируется, а лишь известными словами и буквами дает повод для обширного авторского словоизлияния, направленного к прославлению Израиля и его истории, начиная с Моисея и до Александра Македонского, Антиоха Епифана и римлян. При этом историк-панегирист путает Александра Македонского и Антиоха Епифана (например в 6, 8). Сообразно с путаницей действительной истории, много вставлено сказок. Например, у евреев почернели лица, «как у эфиопов», когда они слили золотого тельца, и просветлели, когда истребили его. Моисей поднимался на воздух, и т. п. (1, 2-5). Вообще галаха и хагада иудейского толкования здесь удачно соединяются и с успехом могут изучаться ученым по этому таргуму [322].
Таргумы на Иова, Притчи, Псалтирь и Паралипоменон.
Таргумы на эти учительные книги также принадлежат разным лицам и имеют различные характеристические черты.
Из всех этих таргумов лучшим по близости к тексту и критическому достоинству считается таргум на Притчи, отличающийся точностью и свободой от иудейского баснословия и пустословия. Отличается он от всех таргумов близостью к переводу Пешито. В нем много тождественных с Пешито чтений и оборотов, отличных от всех других памятников, много сириазмов, объяснимых единственно из того предположения, что автор был сирский иудей, знакомый с Пешито и им руководившийся в своем переводе, может быть даже еврейский библейский язык знавший хуже сирского. Время составления таргума неизвестно.
Таргум на Иова очень многоречив и удален от священного текста. Упоминается о царице Самаркандской (1:15). Автор имел под руками несколько таргумов и их приводил целиком или делал выбор лучшего понимания. Например, при переводе в 14:18 слов: гора падая разрушается — замечено: «есть и другой таргум: Лот, который был отделен от Авраама, подобен горе». В 14:22 — плоть его болит… таргумист говорит: «плоть его от червей болит, а душа его в долине суда. Другой таргум: плоть его прежде положения на носилки будет болеть и в течение семи дней будет плакать в долине погребения». Как имевшиеся под руками более древние таргумы, так и составляемые самим автором невысокого критического и экзегетического достоинства. Например, в 3:2 читаем: да погибнет день, в который я родился, и ангел, который управляет деторождением. Да постигнет его скорбь, которую испытывал Иеремия о сожжении святилища и Иона, брошенный в Фарсийское (?) море. 2:11— друзья Иова пришли каждый с своего места и освободились чрез то от своих мест, которые были назначены им в геенне. — В этом же роде и другие многочисленные дополнения и толкования таргумистические.
Существующий в печатных изданиях таргум на Псалтирь составлен, как и таргум на Иова, из многих таргумов. Так, под Пс. 77:11; 78:64 упоминается «другой таргум». Существующая редакция — очень поздняя. В Пс. 82:7 упоминаются венгры. Согласно с другими таргумами, заключает много перифразов и дополнений, хотя не во всех псалмах. Например, 1:3, 5, 6 и некоторые другие псалмы переведены дословно; другие же очень свободно и отдаленно, напр. 9, 17, 22, 48, 49… Внесено в таргум множество позднейших еврейских баснословий. Например, Пс. 8:9 — создал рыб морских — переведено: и Левиафана, проходящего пути морские; а в Пс. 103:26 читаем: Левиафана, после победы над всеми царями, Мессия предложит иудеям на пиршественный обед. В Пс. 49:10-11 слова: Мои все звери в лесу и скот на тысячи горах. Знаю всех птиц на горах — переведено: Мое животное — вол, который пасется на тысячи горах. Знаю чудовищную птицу, которая телом распростерта по поверхности моря, ногами достигает дна его, а головой касается неба. В Пс. 56:3 говорится, что Бог послал паука, который своей паутиной закрыл Давида в пещере, когда Саул преследовал его. О Мессии упоминается нередко (Пс. 2:2; 18:32; 20:7; 21:2-8; 45:3, 8; 61:7-9; 72:1; 80:18; 84:10), но с ясным оттенком позднейшего еврейского понимания этого учения; христианское же понимание этого учения явно отвергается и священный текст изменяется. Например, Пс. 2:7 — сын Мой еси Ты: Аз днесь родих Тя — переводится: Избранный, как сын отца, ты мне; ты чист, как бы сегодня Я сотворил тебя. Пс. 21:17 — ископаша руце Мои и нозе Мои — переводится: угрызающие как лев руки мои и ноги мои. То же видно в 109 и др. псалмах, прилагаемых христианами ко Христу. — Таким образом, таргумы с более поздним своим появлением постепенно теряют апологетическое значение для христиан и делаются предметом опасения и споров для христианских апологетов.
Таргум на Паралипоменон найден в XVII в. и издан Бекком по рукописи Эрфуртской библиотеки в 1680-1683 гг. Новое издание сделано Вилькенсом по Кембриджскому манускрипту в 1715 г. в Амстердаме. Язык и стиль, характер и содержание таргума доказывают его позднее происхождение. В 1 Пар. 5:10 упоминаются венгры; в 5:26 — гора теней, известная из позднейших иудейских баснословий. Также в Пар.1:20; 2:51 — много этих басен. Генеалогии свои (1 Пар. 1-10) таргумист основывает не на Библии, а на иерусалимском псевдо-ионафановом таргуме; противоречит, поэтому, библейской истории (1 Пар. 1:44-45). Очевидно, авторитет критический, исторический и богословский этого таргума также не велик.
Вообще из частного обозрения всех таргумов на Писания можно справедливо заключить, что в нынешнем виде они появились в период времени VII-IX вв. по Р. Х.
Новое издание всех их сделано Лягардом: Lagarde. Hagiographa Chaldaice. Lipsiae. 1873 г.
Изложив общераспространенный взгляд на историю и значение таргумов, предоставляем русским богословам самим определять, чем и как они могут воспользоваться для себя из этих памятников еврейского богословия [323].
4. Сирский перевод Пешито.
Доселе рассмотренные нами переводы, по происхождению своему, принадлежат иудеям. Теперь перейдем к обозрению переводов христианского происхождения: Пешито, Вульгаты, арабского, славянского и русского. Древнейшим из них нужно считать сирский перевод Пешито.
Из творений Ефрема Сирина и других древних христианских писателей видно, что в древней сирской христианской Церкви употреблялся сирский перевод ветхозаветных книг, впоследствии названный Пешито и собранный и изданный христианскими учеными в новое уже время. Из церковного употребления в Сирии он был изъят довольно рано и заменен сирским переводом Павла Тельского, сделанным с гексапл Оригена. Сохранялся он у несториан и яковитов и в новое время найден миссионерами в церковных архивах Востока и много раз издавался западными учеными. Название его «Пешито» встречается впервые в сирских рукописях IX и Χ-гo вв. и вошло в общее употребление, но значение его древностью не раскрыто. Новые ученые гадают об этом различно, соглашаясь в одном, что слово «Пешито» значит «простой — simplex». Но что значит «простой» перевод? Одни объясняют: народный — vulgata, другие: употребительный — gewönliche, третьи по греко-оригеновской терминологии: άπλα — чисто-еврейский, без примеси других текстов. За отсутствием прямых исторических свидетельств, оставим этот существенно не важный для нас вопрос [324].
О происхождении этого перевода сохранилось у сирских христиан несколько сказаний. Более баснословное приписывало его Соломону и тирскому царю Хираму; другое, менее баснословное, но также не вполне историчное: Авгарю, эдесскому царю, и апостолу Фаддею (так предполагал Иаков Эдесский). Большинство современных ученых отказываются от определения имен и лиц, с коими можно связать происхождение перевода, и туманно определяют лишь время происхождения перевода. Самое древнее свидетельство в этом отношении находят у Мелитона Сардинского, упоминающего о каком-то переводе: о Σύρος (к Быт. 22:16 — κρεμάμενος εν Σαβέα — не сходное с чтением Пешито). Но Мелитон не определяет, что это за перевод сирский и по несходству его цитаты с нынешним текстом Пешито нельзя категорически считать эту цитату указанием на Пешито, тем более, что едва ли Мелитон и знал сирский язык. Косвенное свидетельство находят в том, что жившие во II веке Вардесан, Гармоний и Егезипп пользовались, по сказанию Евсевия Кесарийского, ветхозаветными и новозаветными книгами по сирскому тексту (του Συριακου), потому что они знали «искусно» по-сирски. Итак, во II-м веке был какой-то сирский перевод. Более положительное и прямое свидетельство находится у Ефрема Сирина († 377 г.), составившего все свои толкования по переводу Пешито. Очевидно, в IV в. этот перевод был общераспространенным и общепринятым в сирской Церкви. Св. Ефрем обычно называет его «нашим» переводом. Из творений св. Ефрема видно, что Пешито был составлен задолго до его времени. Язык его был не во всем уже понятен современникам Ефрема Сирина и вызывал нередкие пояснения его слов и речений (например Быт. 1:1; 30:14). По сопоставлению со всеми вышеуказанными прямыми и косвенными свидетельствами о Пешито творений св. Ефрема, есть полное основание утверждать, что Пешито существовал уже в III и II вв. по Р. Х., а составляться начал, вероятно, в I-м веке.
