Ничего другого и не требовалось, чтобы привести матросов в отличное расположение духа.
Паровой бот был спущен на воду с исключительным рвением.
В ту же минуту сигнальные ракеты с маяка на острове Сен оповестили потерпевшее крушение судно, то ему будет оказана помощь. Вскоре в темноте показались два красных огня, приближавшихся к «Аляске» с подветренной стороны. С обеих сторон послышались оклики, и стало известно, что крушение произошло возле Бас-Фруад у Сенского фарватера. Но прошел еще добрый час, прежде чем лодке удалось причалить — сильный прибой делал эту операцию весьма опасной. Наконец шестеро гребцов ухватились за брошенный канат и взобрались на палубу «Аляски».
Это были сильные мужественные рыбаки с острова Сен, люди бесстрашные и закаленные, которым не впервые приходилось оказывать помощь жертвам кораблекрушений. Они полностью одобрили намерение Эрика обратиться за содействием в Лориан, так как маленький порт на острове Сен не имел необходимых приспособлений для спасательных работ. Было решено, что двое из этих людей, как только взойдет луна, отправятся на боте в Лориан вместе с маастером Герсебомом и Отто. А пока рыбаки сообщили некоторые сведения о тех гибельных местах, где произошла катастрофа.
Сенская отмель имеет форму клина, который тянется с острова Сен на девять миль к востоку. Она разделяется на две части: Понт де Сен и Бас-Фруад (Сенский мост и Холодная коса).
Понт де Сен длиною в четыре мили, а шириной — в полторы. Он состоит из довольно высоких скал, вытянувшихся цепью над поверхностью моря. Бас-Фруад, как бы продолжая Понт де Сен, простирается еще на пять миль в длину и на две трети мили, в среднем, в ширину. Бас-Фруад также представляет собой нагромождение рифов, невидимых во время прилива. Только некоторые из них в часы отлива выступают на поверхность. Главные из этих скал носят названия: Корненген, Шомер, Корнок-ар-Гуле, Бас-Вен, Мэдью и Армен. Упомянутые скалы как раз наименее опасны, так как возвышаются над водой. Хаотическое нагромождение этих многочисленных подводных скал, к тому же еще недостаточно изученных, сила морского прибоя на этой песчаной косе, быстрые подводные течения, огибающие ее со всех сторон, делают ее опасной для судоходства и как бы нарочно созданной для кораблекрушений. Вот почему фонари маяков на острове Сен и Бек-дю-Ра были установлены таким образом, чтобы освещать очертания подводной гряды, которую, благодаря этому, корабли, плывущие с Запада, легко могли опознать и обойти. Но эта полоса рифов в то же время была настолько пагубной для кораблей, плывущих с юга, что необходимо было заблаговременно их предупреждать специальными световыми сигналами о грозящей опасности. Как назло, на южном конце Сенской отмели нет ни одного даже самого крохотного островка или утеса, где можно было бы построить маяк, а сила прибоя здесь так велика, что не позволяет использовать даже бакены. Поэтому пришлось решиться на постройку маяка на скале Армен, расположенной в трех милях от конца гряды. Работы были сопряжены с большими трудностями. Маяк, строительство которого началось в 1867 году, через двенадцать лет, в 1879 году, достиг только половины своей высоты — тринадцати метров над уровнем моря. Рассказывают, что был даже такой год, когда работать удалось в общей сложности только восемь часов, хотя строители все время подстерегали благоприятные минуты. Вот почему к моменту крушения «Аляски» маяк еще не был закончен.
И тем не менее этого было недостаточно для объяснения всего случившегося после выхода из Бреста. Эрик дал себе слово заняться выяснением причины катастрофы, как только отчалит паровой бот.
Когда поднялась луна и бот отчалил, юный капитан, оставив, по обыкновению, на палубе только вахтенных, всех остальных отправил на отдых, а сам спустился в кают-компанию.
Бредежор, Маляриус и доктор дежурили возле тела капитана «Аляски». Увидев Эрика, все они встали.
— Мои бедный мальчик, чем вызвана эта драма, что же, в конце концов, произошло? — спросил доктор.
— Непонятно, — ответил юноша, наклонившись над картой, развернутой на столе покойного капитана. — Я инстинктивно чувствовал и говорил, что мы взяли неправильный курс. Я убежден, и все подтверждают это, что мы находимся по крайней мере в трех милях к западу от маяка — приблизительно вот здесь, — добавил он, указывая точку на карте. — И, как видите, тут не отмечено никакой опасности — ни отмели, ни рифов. Ничего, кроме темного цвета больших глубин. Это просто непостижимо! Ведь нельзя же в самом деле поверить в ошибку на карте британского адмиралтейства, когда речь идет о местах, так хорошо известных и так тщательно изученных в течение столетий. Все это настолько нелепо, что похоже на страшный сон.
— Нет ли ошибки в определении наших координат и не принят ли нами один маяк за другой? — спросил Бредежор.
— Сбиться с пути на таком коротком переходе просто невозможно, — сказал Эрик. — Вы только вспомните! Мы ведь ни на минуту не теряли из виду берегов и все время шли от одного ориентира к другому. Правда, можно допустить, что один из двух сигнальных огней, обозначенных на карте, не был зажжен или, наоборот, появился какой-то дополнительный фонарь, то есть предположить невозможное! Но этим мы все равно ничего бы не объяснили — ведь наш курс был таким обычным, а наш лаг настолько выверен, что просто невозможно ошибиться! Мы можем провести на карте линию нашего маршрута с точностью до пятисот метров. Его последняя крайняя точка почти полностью совпадет с обозначением на карте Сенского маяка. И однако факт остается фактом: мы сидим на рифах, а между тем, если судить по карте, под нами должна быть трехсотметровая глубина!
— Но чем это все кончится? Как бы это узнать? — воскликнул доктор.
— Скоро мы узнаем, — ответил Эрик, — если только морские власти соблаговолят поторопиться с указанием помощи. А пока нам остается только запастись терпением и благоразумно улечься спать, словно бы мы стояли на якоре в самой безопасной бухте.
Молодой капитан умолчал, что за собой лично он сохранил право бодрствовать, пока его друзья будут предаваться сну. Так он и провел всю ночь, шатая взад и вперед по палубе, наблюдая, исправно ли вахтенные несут свою службу, или спускаясь на несколько минут в кают-компанию.
На рассвете он с удовлетворением убедился, что ветер стих и волнение улеглось. Он заметил, что отлив почти достиг своего предела и «Аляска» вскоре должна будет оказаться на суше. Это позволяло надеяться в ближайшее же время определить размеры повреждений. И действительно, к семи часам утра стало возможным приступить к осмотру.
