веришь, нари, а тебе это простительно, так как ты не знаешь меня, посмотри сам. У нее не только перерезаны сухожилия на ногах. Это старая рана. Ей уже две недели. Но позавчера кьерды вырезали для своего обряда у нее сердце.
— Ты хочешь сказать, что она открывала глаза и стонала, не имея сердца? — спросил Хейграст.
— Анга! — обратился старик к седой женщине. — Это тело твоей дочери. Не бойся злого духа, покажи чужеземцу рану.
Женщина медленно прошла вперед, подошла к лежавшей на скамье девушке, опустилась на колени и расстегнула на ее груди платье. Затем разорвала нижнюю рубаху. Дан вздрогнул. Тело между маленькими грудями была вскрыто и забито обрывками ткани. Женщина встала и с отрешенным лицом вновь отошла за спину колдуна. Сестра Бьянги напрягла скулы. Звякнули мечи стражников.
— Ты хочешь сказать, колдун, что она действительно мертва? — прошептал Хейграст.
Дан окинул изумленным взглядом друзей. Нари стоял с полуоткрытым ртом. Лукус молчал, посерев до цвета ненастного неба. Только Саш сидел на месте, прикрыв глаза и не шевелясь.
— Ее сердце скормили волкам, — проскрипел старик, глядя в сторону. — Но то, что вселилось в мертвое тело, не имеет к кьердам никакого отношения. Кьерды не пользуются магией, для этого они слишком глупы и заносчивы. Вначале я решил, что жизненная сила Бьянги подчинена какому-нибудь сильному колдуну, что она стала неуспокоенной. Но теперь я так не думаю. Ты принес зло в Утонье, нари, пусть даже твоими действиями и руководило доброе сердце. В этом теле злой дух. Я не знаю его природы, но могу изгнать. Только справиться с ним может оказаться выше моих сил. Он уязвим, пока остается в теле. Его можно сжечь вместе с телом, но тогда душа Бьянги будет страдать за гранью мира, потому что зло отыщет к ней дорогу. Что будем делать, зеленый воин?
— Изгони его, — негромко сказал Саш.
Он продолжал сидеть, не двигаясь с места, только положил правую ладонь на грязную рукоять меча.
Старик вопросительно посмотрел на Хейграста. Нари не проронил ни слова.
— Изгони его, Агнран, — повторил Саш.
— Ну что ж, — старик с трудом поднялся, поставил перед собой посох, ухватился за него обеими руками и стал что-то шептать. Напряжение повисло в воздухе. Прошли томительные мгновения, затем раздался легкий треск. Дан присмотрелся к посоху и затрепетал! Прозрачная смола стекала из-под влажной коры. Белесоватые корни ползли по земляному полу, углубляясь в почву. Лопались древесные узлы, сучья выползали наружу. Множились ветви, толстел ствол, раскрывались почки, зеленые продолговатые листья начинали поблескивать свежею клейковиной. Вот уже затрещала крыша. Верхушка дерева пробила потолочные перекрытия и устремилась к небу. Лучи Алателя проникли в зал. Старик стоял, уже приложив ладони к толстому стволу, и продолжал шептать. Наконец на мощных ветвях раскрылись белые цветы, и пряный запах пополз по залу.
Тело девушки задрожало, глаза открылись. Она медленно села. Опустила ноги и встала. И тогда колдун оторвал от ствола толстый сук, растущий на уровне его головы, ударил им о пол и выкрикнул несколько слов на неизвестном языке. Тело девушки обмякло и повалилось навзничь, а перед потрясенными спутниками остался стоять манки.
— Это хуже, — обессилено прохрипел старик. — Это много хуже, чем я думал. Это самое плохое, что могло быть.
Манки стоял, опираясь на посох, и медленным взглядом окидывал присутствующих.
— Кого ты ищешь в моем поселке?! — неожиданно выкрикнул старик, поднимая перед собой сук.
— Брось, колдун, — произнес страшный голос. — Не трать остатки своей силы. Тот, кого я ищу, знает.
И манки двинулся вперед. Лукус и Дан отпрянули в стороны. Хейграст бросился навстречу, но легкий взмах посоха отправил его вместе с тремя деревянными столами к дальней стене. Манки приблизился к Сашу и произнес:
— Я пришел за тобой. На этот раз я выпью твою силу. Я готов.
— Я тоже готов, — тихо ответил Саш. — Не отправиться ли тебе к своему хозяину и не остеречь ли его от необдуманных поступков?
— Сейчас я здесь сам, — взревел манки и взмахнул посохом.
— Саш! — в отчаянье закричал Лукус.
На мгновение яркая вспышка ослепила присутствующих, и манки рассыпался грудою пепла. Со стуком упал на пол посох, и наступила тишина.
— Как называется твое замечательное дерево? — спросил Саш, обернувшись к старику, который, тяжело дыша, опирался о сук.
— Смараг, священное дерево дерри, — ответил за него Лукус. — Ари называют его живое дерево. До этого я видел всего два таких же. Одно из них растет на главной площади в Заводье, второе на склонах Мерсилванда. Я слышал, что больше их нет. И даже те, что есть, сотворены древним колдовством.
— Теперь их три, хотя я не знаю, что растет в глубинах Вечного Леса, — прохрипел старик и обратился к Сашу. — Кому-то ты здорово насолил, парень. Но этот кто-то еще обломает себе зубы о твой лоб. Приходи ко мне завтра утром. А сейчас я хочу отдохнуть. Кстати, — он остановился в дверях и ухмыльнулся, — те два дерева тоже посадил я.
Тяжело задвигался, поднимаясь и потирая помятые бока, Хейграст. Восхищенно загудели, позвякивая оружием и разминая плечи, стражники. Юркнул на кухню Самр. Торопливо вышли из трактира двое приезжих. Женщина и девушка унесли тело Бьянги.
— Как ты? — спросил Лукус нари, который, прихрамывая, вернулся к столу.
— Нормально, — поморщился Хейграст. — Предлагаю продолжить трапезу. Надеюсь, сюрпризы на сегодня закончились.
— Дельное замечание, — согласился Саш, вызвав улыбки. Он был единственным, кто так и не поднялся из-за стола.
— А палочку я возьму себе! — прошептал белу, поднимая посох манки.
— Знаешь, что это? — обратился он к Хейграсту. — Если манки оставил посох, значит, он действительно уничтожен, а его хозяин убит либо получил серьезные раны и теперь не опасен!
— Я бы не стал на это рассчитывать, — не согласился нари. — К тому же единственное, что мы знаем точно — у него достаточно слуг. Завтра я пойду к старику вместе с вами. Леганд говорил, что колдун в Утонье очень мудр, мне тоже есть о чем его спросить. К тому же нам нужно найти проводника.
— Разве мы не пойдем по тракту? — спросил Саш.
— Тракт у Лысой Горы огибает Гиблую Топь и уходит через Заводье к Глаулину, — объяснил нари.
