С утра до позднего вечера почти без отдыха Бернат занимался изготовлением смеси из рохесской соли и других, известных ему веществ. Эклектик понимал, что теперь надежда была только на счастливый случай и, конечно, взрывающийся порошок. Нечего было и думать проникнуть в храм через подводный туннель снова – со слов Коралисса, жрецы в ту же ночь опустили тяжелые железные решетки в воду и закрыли проход. Астра иногда помогала Холигу, принося в мешочке рохесскую соль из тайника на берегу, растирала ее в ступке, соединяла какие-то вещества, помешивая их костяной лопаткой. Но больше она сидела в одиночестве под старой акацией, опустив ноги в ручей и страдая от мрачных мыслей. Если даже амфитриты исцелят полностью рейнджера, если Бернат сделает в достатке зелья, которое разрушит стены и башни, то все равно их сила была слишком слаба против воинства Абопа и его могучего сына. Что они против огромного морского чудовища, двух десятков стражей и жрецов, обладающих неведомым волшебством, если в недавней ночной вылазке Голаф едва остался жив, и она сама спаслась чудом и отвагой заслонявшего ее рейнджера? Неизвестно, когда придут на помощь воины паладина Греда, ведь до появления Змея осталось мало времени. А еще в бухте стоял когг пиратов, замысел которых был по-прежнему неизвестен. Вечерами Астра выходила на берег и, чтобы чуть отвлечься, ныряла в море и играла с Коралиссом или сидела на мокром песке, обняв амфитриона, наблюдая красный закат. Несколько раз они плавали к развалинам затонувшего города, опускались едва не до самого дна, пытаясь вообразить, каким было это место тысячи лет назад. Смотрели на каменных идолов, величественные черные обелиски и останки святилищ чужих богов. Долго разглядывали скелет, оставшийся от древнего чудовища, удивлявший величиной и ужасающей мощью, до сих пор таившейся в костях, занесенных песком, вросших в кораллы. Однажды, во время глубокого погружения к границе древнего города, Астра заметила на лапе чудовища металлическое кольцо с обрывком толстенной цепи, торчавшей из донных наносов. Мысль о том, что такой исполин, почти равнявшийся величиной руинам соседнего храма, мог быть покорен, и служить, словно цепной пес, потрясла Астру.
– Если бы у нас был такой союзник! – мечтательно и с восторгом сказала она, направляя Коралисса к ближайшему островку. – Если бы!.. Но ты видишь, милый амфитрион, как мы слабы. Мы еле спаслись от либийцев. Бежали трусливо, как крысы, побитые, беспомощные. Я не представляю, что мы можем сделать против Аасфира.
– Вода говорит, что ты знаешь. Ты придумаешь что-нибудь, – уверенно ответил он, перевернувшись на спину и глядя в ее, таившие солнечный отблеск, глаза. – Завтра утром или после полудня, мы вернем Голафа. Ты вместе с ним – большая сила. Если первый раз удача оказалась против вас, то это не значит, что так будет всегда.
На следующий день около часа Лилии Астра и Бернат встретили рейнджера возле устья ручья. Едва амфитриты приблизились к берегу, мэги вбежала в воду и, когда Голаф встал, опираясь на обломок скалы, бросилась к нему, крепко обвив руками его шею.
– Как ты напугал меня, дрянной франкиец! – шептала она, целуя его мокрое, худое лицо. – Я думала, что останусь одна… совсем одна против всей этой злой своры.
– Разве я мог оставить одну, такую сумасшедшую мэги? – с насмешкой ответил Голаф. Рана между ребер еще ныла и колола, будто там застрял обломок стрелы, побаливала нога, но он подхватил Астру на руки, поднял высоко, будто сполна являя вернувшиеся силы, и вынес ее на берег.
– Здорово выглядишь, господин Брис! – приветствовал его Бернат, ловким движением извлекая из-под рубахи баклажку с вином. – Глоточек, а?
– Это с радостью. Уже не помню, когда пробовал что-нибудь вкуснее воды, – отпуская Астру, он повернулся к эклектику.
– А мои губы, Голаф? Разве ты не говорил, что они слаще всего на свете? – Бирессиа присела на камень, плеская ногами в набегавших волнах. – Ты не хотел, чтобы кончалась ночь, и вспоминал первую нашу встречу на корабле, – убрав волосы с прозрачных зеленых глаз, она с сожалением посмотрела на него. – Уходи, раз так. Только знай, с госпожой Пэй ты все равно расстанешься. Очень скоро расстанешься. Даже ненавидеть ее будешь.
– Не пытайся меня злить, Бирессиа, – сказала Астра, подкатывая мокрую юбку. – Благодарю тебя за то, что ты сделала для него. И вам всем спасибо! – она подошла к Ламирии и Коралиссу. Из синевато-оливковых волн вынырнул старик Волоб.
Вскоре, расставшись с амфитритами, мэги и Голаф поспешили в пещеру. Бернат следовал за ними, неуклюже перепрыгивая с камня на камень по берегу ручья и рассказывая с вдохновением рейнджеру о своих немалых успехах в изготовлении порошка.
Поздно вечером после долгих разговоров с рейнджером и подвыпившим Холигом, разговоров, так и не давших сколько-нибудь разумных мыслей о дальнейших действиях против Аасфира, Астра ушла в дальний зал пещеры, устроилась полулежа на подстилке из пальмовых листьев и подсохшей травы. Голаф еще рассуждал с мастером Бернатом в зале Совета, попивая вино и доедая жареную рыбу. Было слышно, как Брис твердил о том, что любая вылазка против либийской цитадели без помощи паладина Греда бессмысленна. Эклектик не возражал ему, кряхтел, склоняясь над очагом, ворошил угли – на стене пещеры колыхались отблески пламени и его сгорбленная тень. Астра, покручивая кольцо Керлока, думала иначе: не было никакой уверенности, что «Кирида» приплывет раньше Аасфира. Даже если флейт прибудет вовремя, то мечники Греда хороши в бою с либийцами или пиратами Давпера, но что они против чудовища, которого наделил силой жестокий змеетелый бог? Мэги вспоминала, вспоминала долго древние книги, которые довелось прочесть в замке Изольды, во дворце Лузины и хранилищах магистрата, стараясь зацепиться за какую-нибудь мысль, полезную в сражении со Змеем. Она думала о таинственном волшебстве хорагов, способном, раздвигать скалы и проделывать в земле ходы до скрытых в глубинах сокровищ; думала о могуществе атрийцев, которые превращали медь в золото, а камни в солнечный свет; вспоминала легенды о силе либийских магов, но ничего полезного для борьбы с Аасфиром не приходило ей на ум. Только осознание, что она слаба, беспомощна даже в схватке с горсткой жрецов, злило ее, и в горле поднимался сухой ком, соленый, как слезы.
– Эта Мудрейшая, ну помоги же мне! Помоги! – прошептала Астра, сжимая кольцо с топазом в кулаке, закрыла глаза стараясь отвлечься от горестных мыслей или уснуть.
Ей все мерещилось чье-то бормотание и осторожные шаги в темноте узкого хода, где рейнджер в первый день установил ловушку. Потом пришел сон: странный город, похожий на тот, который видела она с Коралиссом на дне моря. Большие здания в окружении серо-голубых колонн, между ними площадь и алтарь, забрызганный свежей кровью, вокруг толпа людей с лицами страшными, почти нечеловеческими. В небо длинными черными стрелами поднимались обелиски, украшенные тонкой резьбой, выше кружили бесперые птицы с зубатыми вытянутыми головами, редко взмахивающие кожистыми крыльями. Вдруг толпа на площади забеспокоилась. Кто-то закричал, и со стен, возвышавшихся тремя ступенями над берегом, тревожно завыли трубы. Вода в гавани вспенилась, пошла серебристыми пузырями, и в хлынувших во все стороны волнах скользнул изогнутый хребет морского змея. Взвывшим дико трубам ответил громовой голос барабана. Плиты возле алтаря тут же разошлись, выпуская чудовище с гигантской собачьей головой и ящероподобным телом. От его поступи дрожала земля, толстые цепи стонали на лапах – могучая, ужасного вида тварь спешила к берегу, чтобы встретиться в последней битве с тварью рожденной в бездне моря.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
