— Только ты не знал, что я Изменчивый! Не знал ведь?
— Аур Игнасио… — прошелестело по рядам. — Аур Игнасио…
И с этого момента в зале стало абсолютно тихо.
Обвиняемый не дрогнул.
— Успокойтесь. Я действительно ничего о вас не знаю. Хотя раса мутахаллиб достойна интереса и изучения, и в свое время я… но сейчас не об этом. Позвольте заверить, воин, что вы ошибаетесь. Кто бы не пытался вас убить, это, безусловно, не я. Хотя бы потому, что у меня бы это получилось.
Дауд сверкнул глазами и хотел что-то сказать, но не успел. Игнасио заговорил снова:
— Собрат Мирто, вы у нас лучший специалист в этой области. Скажите, насколько можно доверять точности воспоминаний при таких обстоятельствах?
— По разным данным, от пятнадцати до сорока процентов, — отозвался вампир помоложе.
— То есть у нас все-таки есть шанс установить, чье лицо он на самом деле видел? По-моему, нам стоит попросить менталистов исследовать память… как вас зовут, повторите?
Дауд отшатнулся:
— Я не дам копаться в своих мозгах!
— Мы уважаем чужие желания… а вашем случае понимаем необходимость скрывать воспоминания, но, боюсь, случай слишком серьезный. Вы же понимаете, насколько совет ауров заинтересован в истине? Собратья, кто порекомендует менталиста? Разумеется, для меня тоже. Хозяин… то есть хозяйка здешней Инфериоры распорядится о подготовке помещений?
— Каких помещений?
— Для обследования. Ментального. Не волнуйтесь, там не требуется особой подготовки, — Игнасио ободряюще улыбнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ.
Он выглядел таким уверенным… Немножко раздосадованным зряшными подозрениями, но искренним, заботливым, спокойным. И очень, очень уверенным.
Ну то есть я бы поверила…
Но в зале по-прежнему было очень тихо. Слишком.
— Возможно, и правда стоит проверить… — негромко проговорил Раймондо.
— Я не дам меня обследовать, — взгляд Дауда заметался по рядам. — Я не…
— Ты зря волнуешься, воин, — мягко проговорил Игнасио. — Чтобы тебя успокоить, я готов пройти исследование первым. Ты увидишь, что это безвред…
— Нет!
— Да успокойся же ты! Мне тоже не доставляет удовольствия то, что меня считают убийцей!
— Но убивать нравится!
—..между тем как настоящий убийца… Что ты сказал?!
— Ты сказал. Тогда… вытер саблю о мое тело и сказал… я не сразу «умер», я слышал… «Смерть — естественная часть жизни, одно из множества превращений живого. Но как сладостно порой ускорить это превращение! Жаль, нечасто выпадает такое удовольствие». Четки разорванные приказал собрать… — Дауда пошатнуло, — две бусины до сих пор под полом лежат… их можно достать.
— Довольно! Я требую обследования немедленно! Дарья, позвольте…
— Поддерживаю! — вскочил аур, рыжий до такой степени, что белая кожа на его лице казалась ошибкой. — Уважаемый совет, вопрос слишком серьезный, чтобы могли верить на слово чужаку и наемнику!
Игнасио кивнул… и напрасно. Потому что рыжий продолжил:
— Менталисты тоже не лучший вариант. Я предлагаю объединение!
Что?
Тишина стала оглушительной. Невозможной. Ни звука за, ни слова против.
И в этой тишине рыжик чем-то мазнул по рукам и раскрыл их ладонями вверх. И… что это? Бледно-зеленый, почти незаметный свет окутал его фигуру… и, крутнувшись, стремительно вытянулся вверх, словно призрачный воздушный змей. Зеленые глаза рыжего стали золотыми, и он тихо вздохнул, как вздыхает человек, получивший возможность оставить тяжелый груз…
А справа на его ладонь опустилась другая рука, и слева, чуть промедлив, еще одна. И цепочка покатилась по залу, соединяя руки, сплетая энергии. Ярко-бирюзовая, бледно-лимонная, нежно-розовая, мерцающе-белая, светло-сиреневая, холодновато-синяя… линия за линией взвивались вверх, вились и кружились, сплетались в узор, поднимались к потолку, превращаясь в мерцающий купол.
— Дарья, руку!
— Что?
— Я?! Но…
— Ты даешь руку? — в глазах Раймондо кипело золото. — Выбор, помнишь?
«Мы то, что мы выбираем». Помню…
«Только мы выбираем, где кончаются наши возможности».
«Делая выбор, ты принимаешь тот вариант будущего, который зависит от этого выбора»…
Я помню.
Протянутую ладонь обожгло короткой болью, вторую тоже, но злой вскрик умер, не родившись. На моих ладонях вспухла не кровь порезов, а два пушистых золотых шарика.
— Смелее! — чужой свет подтолкнул «шарик», и тот, нерешительно помедлив, полетел вверх…
— Аур… — выдохнул зал. — Аур…
— Бенессионе…
— Феличите!
А следом полетели другие голоса — беззвучные:
Воистину Дар.
Добро пожаловать!
Не надо волноваться… то есть можно, но так сильно — не надо.
Никто не обидит…
Не горюй понапрасну, девочка. Убивать плохо, но ты ведь защищала.
Ты сильная. Справишься.
Пузо? Изумительный способ замещения! Обязательно встретимся попозже, я просто должен поговорить с тобой…
Какой потенциал, какой великолепный потенциал! Потрясающе…
Поверь, все будет хорошо!
Все когда-то делали первый шаг. Главное, не паниковать, превращая окружающих в летучих серпенто.
Опять про моих серпенто, сплетник. Всем новичкам про них заливать будешь?
И я понимаю, что такое объединение. Нет.
Что такое Объединение. Я понимаю, почему в аур-совете невозможно соврать.
Как невозможно по-настоящему соврать себе.
Ты словно сидишь у костра в компании лучших друзей, которым можно сказать и доверить все, и тут не стыдно быть собой настоящим, потому что примут и помогут… Ты свой здесь, тебе открыто все… и ты открыт для всех. Можно соврать словами, целое кружево выплести… но невозможно душой.
Хотя некоторые против.
В одном месте сияющий купол остался темным. Один вампир не спешил включаться в Объединение.
Игнасио…
Теперь он не выглядит уверенным. И спокойствия на красивом лице нет. Он старательно прикрывается маской честности и сдержанной обиды за неуместные подозрения, но как-то сразу понятно, что это маска. Может быть, потому, что руки с плотно переплетенными пальцами лежат ладонями вниз?
— Я не намерен участвовать в этом. Все, что наговорил этот обрубок — ложь.
Тишина. Десятки пар глаз, сверкающих золотом. Беспокойно мерцает огоньками купол, все сильнее напоминая грозовую тучу.
— Я не считаю это нужным. Вы унижаете меня, требуя оправданий!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
