делает? По-любому, ей за такое неплохо платят.
— Может, ее оттуда поперли, и она нашла последнее пристанище в этом клубе? — предположила Юля.
Послышались всплески воды, зашумели бачки унитазов, дверцы кабинок хлопнулись друг о друга. Девушки перешли в зону с умывальниками и включили краны. Татьяна, затаив дыхание, вслушивалась в каждый звук, что они производили.
— А строит из себя божий одуванчик, — усмехнулась Оля.
— Подсо-о-олнух, — с ехидством протянула вторая и засмеялась.
Сестра ее поддержала. Хохоча, они вышли. Как только за ними захлопнулась дверь, Татьяна громко и тяжело задышала, будто ее только что чуть не задушили. Она бросила швабру, скинула перчатки на пол и выбежала из туалета, с силой толкнув входную дверь.
Девушка шагала по неоновому коридору к заветной двери широкими решительными шагами, пыхтя от гнева и набирая все оставшиеся силы в кулаки. Глаза налились кровью. Острая боль сковала горло. Она ворвалась в кабинет и остановилась в двух шагах от входа. Арина сидела в кресле, копаясь в толстой папке с кучей бумаг. Листы валялись по всему столу в разбросанном виде, а еще на коленях и на самой папке. Внезапное появление девушки не напугало арт-директора. Она лениво подняла глаза. Татьяна замерла в той позе, в которой вошла, продолжая судорожно вдыхать широкими ноздрями спертый воздух.
— Зачем ты это сделала? — воскликнула девушка.
Голос дрогнул. Окончания утонули в глотке. Дрожащее дыхание вырвалось наружу. Арина с недоумением посмотрела на нее снизу, склонив голову набок.
— Зачем ты распустила эти грязные слухи?
Слезы затекали с трясущихся щек через уголки губ в рот и солонили язык. Женщина нахмурилась.
— Я про шибари, — наконец, удосужилась пояснить девушка. — Я слышала, как девчонки обсуждали меня, будто я снимаюсь в порно!
Арт-директор сначала качнула головой, а потом рассмеялась. Костяшки рук Татьяны побелели от натяжения. Мышцы превратились в камень. Ярость не давала ей сдвинуться с места. Глаза сверлили лицо директора, которое упивалось смехом. Она, как обычно, скалила ровные зубы, широко раскрывая рот.
— Какая ирония, а? — загадочно протянула Арина, приложив указательный палец к верхней губе.
— Что это значит? — недоумевала девушка, тряся головой.
Арина не ответила. Она аккуратно переложила папку с документами на стол и придвинула себя в кресле к нему. На пол, как перышко, слетел одинокий белый лист, за траекторией полета которого обе проследили взглядом.
— Даже если ты мстишь мне за Вадима, — вскрикнула Татьяна, сделав шаг вперед, — я этого не заслужила!
— Я ни за кого не мщу, — спокойно ответила женщина, захлопнув папку, отчего на пол полетело еще несколько листов. — Тем более такими тупыми методами.
Несколько секунд они смотрели друг на друга в бессмысленном противостоянии, в ком больше злости. Делая глубокие вдохи, девушка продолжала сдерживать ком в горле, подбрасываемый рыданиями из груди. Арина казалась абсолютно спокойной, но напряженной. Глаза ее даже не моргали.
— Ты можешь мне не верить, но я все давным-давно удалила с того перфоманса, — сказала она спустя половину минуты. — И тем более я ничего не распространяла.
— Но кто, кроме тебя? — писклявым голосом спросила Татьяна, стараясь сдержать стенания.
— Откуда мне знать, — равнодушно пожала плечами женщина.
Девушка всхлипнула и склонила голову, коснувшись мокрым от слез подбородком выпирающей ключицы. Плечи содрогнулись в едва сдерживаемом порыве разрыдаться.
— Вадик никогда не умел выбирать себе девушек, — сказала Арина вдруг и откатилась в кресле, чтобы положить ноги на стол. — Он меня в свою личную жизнь не посвящает, но я все равно всегда оказываюсь в курсе.
Она хмыкнула и перевела взгляд на еще один слетевший документ. Татьяна проследила за ее взглядом.
— Я не знала про морги, — выдавила девушка, опустив пристыженные глаза в затоптанный пол.
— Разумеется, — спокойно, почти без эмоций, произнесла женщина. — Тебе не было до этого дела.
Наступило утомительное молчание. Татьяна закрыла глаза, читая в голове вместо мантры «Спокойно! Спокойно! Спокойно!». Арина не отводила испытующего взгляда, словно медленно вонзала длинную саблю в самое сердце. Чтобы хоть как-то обуздать наступающую панику, девушка начала с силой заламывать руки.
— Это ваше с ним дело, в любом случае, — произнесла директор. — На работе это сказаться не должно.
Облегчения от этих слов не последовало, потому что они прозвучали как приказ.
— Но я люблю своего сына, — продолжила Арина. — И всегда буду на его стороне.
Татьяна утерла слезы и медленно вдохнула ртом воздух, задержав дыхание на пару секунд, чтобы прислушаться к биению сердца. Глубокое дыхание помогло ей немного успокоиться. Арина встала и прошлась к окну, за которым начинала проясняться предрассветная ночь. Девушка шмыгнула носом, сцепила пальцы рук в замок и посмотрела на директора.
— Я т-тоже люблю твоего сына, — она запнулась от нахлынувшего приступа боли.
Арина хмыкнула, не оборачиваясь. Татьяна поняла, что на этом разговор окончен и вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Глава 21. Проникновенно
Работа в «Дэнсхолле» превратилась для Татьяны в каторгу. Все сотрудники клуба, даже те, кто никогда не обращал на нее внимания, постоянно глазели и перешептывались между собой, иногда посмеиваясь и кивая так, будто все про нее прекрасно знали, будто все это было очевидно и раньше, и только теперь приняло открытую форму. Слухи долетели даже до дизайнеров, реквизиторов и технических специалистов, не все имена которых Татьяна знала. Смешливые шепотки, презрительные взгляды, демонстративная брезгливость преследовали ее повсюду, даже в подвале, где были только она и Рыжка. Ей казалось, что кот теперь не так радуется ее прикосновениям и смотрит единственным глазом, полным отвращения и снисходительного пренебрежения.
Еще больше угнетала необходимость тесно работать с Ариной и Павликом, подготавливая клуб к вечеринке в честь международного женского дня. Выступать на вечеринку пригласили японских акробатов, которых они с Ариной обсуждали еще до нового года. Арт-директор давно хотела их заманить, но плотный график гастролеров позволил сделать это только в марте. Арине пришлось приплести их к женскому дню, а изначальную идею на вечеринку отодвинуть на следующий год. Боевая тема требовала брутального оформления с примесью восточного изящного аскетизма.
В облегчение всем директор старалась как можно меньше задействовать Татьяну в командной работе, давая ей простенькие индивидуальные задания, с которыми она могла справиться в одиночку и желательно где-нибудь в подвале. Арина общалась с ней сухо, только коротко отдавала приказы и принимала работу,
