— Мистер Морден, я знаю то, что у вас серьёзные неприятности. Вас обвиняют в убийстве придворной леди, причём не какой-нибудь, а матери нашего императора. Если вы не соизволите стать более сговорчивым со мной, то, боюсь, что остаток вашей жизни рискует стать некомфортабельным, неприглядным и удручающе коротким.
— Уж не хотите ли вы сказать, что против меня есть улики?
Лондо устал. Он не переставал ощущать усталость большую часть времени за последние три или четыре года, с тех самых пор, как он повстречал Г'Кара и позволил втянуть себя в шпионские игры этого нарна. Именно по совету Г'Кара Лондо начал наступление на дипломатическом фронте в попытке заключить мир с землянами. Лондо помог Г'Кару и, таким образом, поставил под угрозу собственное будущее и карьеру. А ещё он глубоко погряз в схватке за власть, вот-вот грозящую перерасти в гражданскую войну. А ещё он был женат на трёх самых… невыносимых женщинах, являвшихся передовым достижением центаврианской селекции. И, наконец, его вызвали на аудиенцию с леди Мореллой, третьей женой императора Турхана только лишь для того, чтобы сообщить о её насильственной смерти.
Жизнь уже просто в открытую издевалась над ним.
— Мистер Морден! Вас обвиняют в убийстве центаврианки, которая была весьма уважаема в придворных кругах. Вы здесь чужак. О каких уликах вы можете говорить?
— Я не совершал этого.
— Я уверен, что осознание этого доставит немало приятных минут вашему трупу, мистер Морден. Возможно, вы виновны, возможно, нет, но всё дело в том, что я не в состоянии выяснить, как всё обстоит на самом деле, если вы и дальше будете отказываться отвечать на мои вопросы. С какой целью вы прибыли на Приму Центавра?
— Я торговец. Я привёз на продажу кое-какие товары археологического характера.
— И где же вы продавали их?
— О, — он неопределённо махнул рукой. — Тут и там.
— Мистер Морден! Вы хорошо представляете себе, в насколько отчаянном положении вы находитесь?
— Приношу свои извинения, министр. — Морден снова улыбнулся и отвесил преувеличенно подобострастный поклон. — Больше не повторится. Отвечая на ваш вопрос, я скажу, что я продал некоторое количество центаврианских древностей некоей леди Друзелле, и ещё больше — на устроенном мной аукционе.
— Леди Друзелла?
Лондо приходилось слышать о ней. Она была женой лорда Марраго, представителя военной верхушки и управляющего оккупированными территориями во время войны с нарнами. Он начальствовал над несколькими колониями, захваченными на ранних стадиях той войны. У него ведь есть дочь, не так ли? Вот только как её зовут? Такая маленькая, симпатичная, незамужняя и бестолковая? Ещё слишком увлекается поэзией…
Задумавшись, он досадливо крякнул. Забыл. Вот и он сам начал стареть. Теперь его память уже не такая цепкая, как раньше. Лорд Марраго никогда не был склонен принимать участие в борьбе за власть на Приме. Он находил гораздо больше удовольствия в управлении вверенными ему колониями. Леди Друзелла тоже не представляла собой важной особы, но, с другой стороны, такое обличие позволяло ей делать многие вещи, оставаясь при этом в тени… Могла ли она организовать убийство леди Мореллы?
Или Лондо просто старый параноик?
— И где же именно вы достали эти свои древности? Сомневаюсь, чтобы они могли попасть к вам на Проксиме-3.
Последняя колония людей располагалась достаточно далеко от владений Центавра.
— По правде говоря, нет. Вообще-то, я некоторое время… провёл вдали от родины. Я занимался исследованиями у самого Предела.
— Да? И вы обнаружили там что-нибудь интересное? Кроме этих ваших древностей?
Морден помедлил, как бы смакуя вкус того, что собирался сказать. Потом улыбнулся.
— Да.
Лондо застонал.
— Так что же вы делали этой ночью в Императорском Дворце?!
Ну чего ради он старается? Почему бы ему не быть сейчас в своей постели, наслаждаясь покоем? Или, ещё лучше, в игорном заведении, обнимая одной рукой красивую леди, а другой потрясая парочку зачарованных игральных костей?
Почему? Потому что Лондо целеустремлённо боролся за счастье своего народа, потому что он верил в то, что должны вернуться добрые старые дни былого могущества Центавра. Потому что он верил, что центавриане достойны большего и лучшего. Потому что он верил в то, что творящемуся сейчас безобразию можно и нужно положить конец.
И потому, что он не позволит кому бы то ни было сделать центавриан такими, какими они были до войны — упадочными, жалкими, замкнутыми и пустыми. Ни нарнам, ни землянам, ни центаврианам, ни минбарцам, ни ворлонцам. Никому.
— У меня была встреча. С леди Мореллой. Она… заинтересовалась некоторыми вещицами из тех, что я продавал, и пожелала, чтобы в следующий раз я позволил бы ей выбрать вещь по вкусу из свежей партии.
— Это ложь, мистер Морден. Во всяком случае, вторая половина того, что вы сказали.
— Да? — сказал он. — Пожалуй, вы правы.
Он замолчал, и Лондо как будто кожей ощутил впивавшийся в него взгляд землянина.
— Вы что-то ещё хотели сказать?
Лондо выругался.
— Вы сумасшедший, мистер Морден. Меня не волнует, виноваты вы или нет, меня не волнует, что вашу голову после казни насадят на пику. Меня беспокоит только то, что если вы и в самом деле невиновны, настоящий убийца останется на свободе, и будет по-прежнему угрожать всему, что мне дорого. Я не позволю, чтобы это случилось, мистер Морден. Я дам вам время, чтобы вы… чтобы вы оценили положение, в котором находитесь. Я вернусь к вам позже. Ради вашей же пользы, прошу вас в будущем быть более сговорчивым, чем вы были сейчас.
Лондо загрохотал кулаком по двери и вышел из камеры. У него начинала болеть голова. Это было похоже на похмелье, если не считать, что перед этим он не получил никакого удовольствия. Он устал, он был вне себя, и он хотел напиться.
Он вовсе не хотел выяснять отношения с этой, будь она тысячу раз проклята, ведьмой Эльризией и этим слюнявым имбецилом Картажьей. Но его желания редко совпадали с тем, что он должен был делать во имя своей цели.
А Морден, чего же он хотел? Если бы кто-нибудь подслушал то, о чём он в тот момент неизвестно с кем разговаривал в камере, то ему удалось бы выяснить кое-что довольно занятное…
— Ну вот, теперь я влип. У тебя есть какие-нибудь планы насчёт того, чтобы вытащить меня отсюда? О, благодарю покорно, для тебя всегда проще всего отделаться общими словами. Знаешь, мне ведь сложно будет жить без головы. Мне больше нравится, когда она на моей шее, а не на центаврианской пике…
Ах да, как же я сам не подумал. Кажется, ты говоришь разумные вещи.
Но этого не слышал никто, и разговор Мордена с невидимым собеседником остался без чьего-либо внимания. А жаль.
* * *
— Примите мои соболезнования по поводу недавно постигшего вас горя, капитан. Я знаю, что это значит — потерять того, кого ты любишь. Я искренне сочувствую вам.
Шеридан, прищурившись, поглядел на Бестера. Кто мог сказать, не издевается ли над ним Пси-коп? Так или иначе, откуда это Бестеру стало известно о смерти Анны — или телепатические барьеры Деленн, всё-таки, не работают против него?
— Именно, — подтвердил его мысль Бестер. — Они не работают, но у вас нет причин для беспокойства. Они не работали и до этого. Может быть, они были бы вам полезны против какого-нибудь другого телепата… но не против меня.
Шеридан вздрогнул и свирепо взглянул на Гарибальди, который в ответ пожал плечами.
— Итак, капитан. Теперь, когда у нас не осталось секретов друг перед другом, я думаю, мы можем поговорить о деле. Ах да, сперва — ещё немножко правды. Мой визит на Проксиму-3 имел причины отличные от тех, которые мне, вероятно, удалось выдать за истинные. Мне приходилось слышать о новых союзниках Человечества, и мне стало… любопытно. Я также слышал много и о вас самих. Во время своего пребывания на Проксиме я намеревался просканировать вас, и подтвердить таким образом всё то, что мне удалось узнать.
Шеридан не любил, когда из него делали идиота.
— От кого вы узнали всё это?
Бестер улыбнулся.
— Прошу вас, капитан. Позвольте мне оставить при себе некоторые маленькие секреты. Я предпочитаю не создавать проблем для некоторых… индивидов, которым в данный момент лучше остаться неназванными.
— Значит, я вас не интересовала совсем? — спросила Деленн.
Шеридан видел, как Бестер внимательно посмотрел на неё. Кто знает, может быть, именно сейчас он копается в её мыслях?
— Нет-нет, дело не в этом. Просто вы были для меня… второстепенной целью, если так можно выразиться. Тот факт, что я не смог подобраться к вам достаточно близко, чтобы произвести сканирование, был… досадным, но не более того. Рано или поздно всё приходит ко мне само.
— «Всё придёт к тому, кто ждёт», — процитировал Шеридан.
