В разные года, в разных странах, в разных городах, у разных народов восприимчивость к настоящему искусству проявляется одинаково горячо и с огромным пониманием. Вспомните, как принимали Марио Дель Монако у нас в Москве в 1959 году, когда он пел в Большом театре СССР и «Кармен», и «Паяцы». Он потом говорил, вспоминая свои гастроли в нашей стране, что «так, как меня принимали в Москве, и так как я пел в Москве, я никогда и нигде так не пел, и меня так никогда и нигде не принимали!»
То же самое я могу сказать о своих гастролях в театре Колон в Буэнос-Айресе в 1975 г., где мы вместе с Ириной Архиповой участвовали в постановке «Бориса Годунова». Я никогда не забуду, как на премьере после сцены «У фонтана» Марины Мнишек и Самозванца на поклонах на нас с Ириной сверху посыпался дождь из лепестков роз. Это незабываемое зрелище и ощущения счастья и гордости за то, что ты сделал. Незабываемо и то, как мы не могли выйти незаметно из театра после спектакля, мы бегали внутри театра от одной служебной двери к другой и везде натыкались на многочисленную толпу поклонников, жаждущих получить от нас автографы.
То же самое было и в Ливорно, где после премьеры оперы Пьетро Масканьи «Гульельмо Ратклифф» толпа поклонников качала меня на руках, высоко подбрасывая и восторженно крича «браво».
И всё же у меня от всех стран, в которых я гастролировал, сложилось впечатление, что латиноамериканцы и итальянцы самые горячие и восприимчивые народы. И причина, я думаю, в том, что эти народы по сути своей поющие и потому любящие хорошее пение. Недаром в Италии в своё время провалился кукольный спектакль Сергея Образцова «Необыкновенный концерт», который итальянцы сочли за неуважение, за издевательство над искусством пения.
Судьба русского музыкального искусства в мире, я думаю, счастливая. Во всём мире обожают музыку П. И. Чайковского, как инструментальную, так и оперную. Во всё мире ставят и «Евгения Онегина», и «Пиковую даму», во многих же странах ставят балеты Чайковского. Очень востребованы во всём мире «Борис Годунов» и «Хованщина». Изредка ставят «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова. Ставят «Катерину Измайлову» и «Леди Макбет Мценского уезда» Дмитрия Шостаковича. Это две разные редакции на одну и ту же тему. Стала появляться на европейских подмостках «Мазепа» Чайковского и «Алеко» Сергея Васильевича Рахманинова. А причины популярности одних композиторов и отсутствия интереса к другим, я думаю, прежде всего, в том, что многих композиторов русских не знают. Как только тот или иной композитор появляется в Европе, то сразу же к нему начинает проявляться интерес и он постепенно начинает завоёвывать популярность у европейского слушателя и зрителя. Русская опера, и вообще русская музыка во всех её проявлениях насыщена психологизмом. Этим она сложна для восприятия. Но если она завоевала зрителя тех или иных стран, то она уже не выпустит его из своих объятий. Так было с «Борисом Годуновым», так было с «Хованщиной». Этот список можно продолжать и продолжать.
Мне трудно судить о своих работах со стороны. Я же нахожусь на сцене. А вот по тому, как принимает зрительный зал ту или иную мою работу, тот или иной сценический образ, какая опера более всего востребована в моём исполнении, я могу судить о том, что больше всего нравится. В первых рядах по количеству исполнений в России и за рубежом у меня стоят «Аида» (Радамес) и «Трубадур» (Манрико) Джузеппе Верди, Джакомо Пуччини «Тоска» (Каварадосси), это из итальянцев. «Кармен» (Хозе) Жоржа Бизе. А из русских опер – «Пиковая дама» (Герман) Петра Ильича Чайковского и, конечно же, «Хованщина» (Андрей Хованский) и «Борис Годунов» (Самозванец) Модеста Петровича Мусоргского.
Все, созданные мной на сцене, образы мне дороги. Но наиболее дороги мне Герман в «Пиковой даме» и Ноздрёв в «Мёртвых душах» Родиона Щедрина. Фотографию Германа я даже вынес на обложку своей книги «Тенор. Из хроники прожитых жизней». Есть в нём что-то такое, что привораживает к себе и не отпускает. Видимо, некий психологический надлом, который, я думаю, присущ всем людям в нашей стране.
А Ноздрёва я люблю за неуёмный характер, за широту его души и неиссякаемую энергию, что также присущи нашим людям. И конечно, мне дорог мой Ратклифф в опере Масканьи «Гульельмо Ратклифф», которого я исполнил в Ливорно. Это «кровавая» с точки зрения тесситуры и сложности вокальная партия, обусловлена самим персонажем, живущем в мире собственной боли. А если говорить о камерном репертуаре, то это, конечно, «Отчалившая Русь», вокальная поэма на стихи Сергея Есенина нашего гениального композитора земли русской Георгия Свиридова, первым исполнителем которой мне довелось стать волею судеб. В этом произведении абсолютно всё – и скорбь по уходящей Руси, и отчаяние, порождённое сиюминутными неурядицами, и безысходность от неотвратимости каких-то бед России, и огромная любовь к своей земле, и неописуемый оптимизм, надежда и вера в светлое будущее нашей великой страны.
Русский артист за рубежом: Борис Стаценко
Борис Стаценко закончил московскую консерваторию, работал в Большом театре, а с 1999 года живет и работает в Дюссельдорфе, выступает в различных театрах Европы, в том числе и в Москве, где он является приглашенным солистом театра «Новая опера». Его биография – пример того, как опера все больше становится общекультурным пространством, а репертуар певца включает все ведущие партии мирового репертуара, в общей сложности более 60. Среди них Скарпиа в «Тоске», Риголетто в одноименной опере Верди, партии в операх Верди и Моцарта, Пуччини и Прокофьева. Преподает в консерватории Дюссельдорфа.
– Классика всегда остается классикой, ее место в мировой культуре бесспорно. Для того, чтобы полюбить классическую музыку, оперу, не обязательно иметь специальное образование. Скажу о себе – я впервые попал в оперу, когда мне было 22 года. Я услышал «Севильского цирюльника», не зная ничего о подготовке профессиональных певцов. Впечатление оказалось настолько сильным, что я бросил работу и стал учиться оперному пению. Важно то эмоциональное впечатление, которое оказывает музыка, театр, тогда это становится частью жизни человека, исполнителя-профессионала или любителя искусства.
Классическая опера такой остается, даже в так называемых современных постановках – ведь костюм или декорации не меняют смысла того, что происходит, тех чувств, которые выражает композитор. Я пел много опер в современных костюмах, и это стало обычным на современной оперной сцене. Главное – это донести до публики те чувства и мысли, которые заложены в произведении, а оперные условности второстепенны.
О кризисе культуры говорят все поколения – всегда старшему поколению кажется, что молодежь утрачивает лучшие ценности – так что это вечная проблема, и никакого глобального кризиса культуры я не вижу.
Нельзя сказать, что публика в одной стране или в одном городе лучше. чем в другой. Для меня нет никакой разницы, где выступать – этот вопрос не стоит никогда. На любой сцене, в любом зале я выполняю одну и ту же задачу – хорошо исполнять свою роль, хорошо звучать.
Что касается репертуара современных оперных театров, итальянская опера остается самой популярной и во всем мире. Кроме того, в каждой стране есть своя национальная традиция, которая развивается, становится важной в исполнительском искусстве этих стран, в театральных постановках. Русская опера мало известна на Западе, можно по пальцам пересчитать те оперы, которые постоянно входят в репертуар европейских театров. Можно сказать, что известность русской оперы на Западе сравнима с положением опер Вагнера в России. Не очень хорошо известна русская опера и у себя на родине. Я могу задать вопрос – назовите 10 всемирно популярных русских опер. Уверен, что после «Евгения Онегина», «Пиковой дамы», «Бориса Годунова» вы испытаете трудности. Хорошо, – еще «Хованщина», может быть, «Князь Игорь». В Дюссельдорфе, где я работаю много лет, шли «Борис Годунов» и «Евгений Онегин». Конечно, русские певцы, с их великолепной школой, популярны во всем мире и успешно выступают на самых престижных площадках Европы и Америки.
Для меня как исполнителя интересны все партии, и я открыт для новых. Интересен с этой точки зрения эксперимент с современной оперой, которую я репетирую сейчас – это «Дракула» Андрея Тихомирова, написанная на всем известный сюжет и представляющая собой полноценную современную оперу. Ее музыкальный язык связан как с традиционными классическими жанрами, так и с современной музыкой. Я исполняю партию главного героя, и это по-настоящему интересная задача.
Москва, ноябрь, 2014
Владимир Коваль – певец, актер, художник
Родился в Киеве, окончил Киевскую консерваторию, а затем – Академию музыки в Турине (Италия). В Киеве окончил Художественный институт. Работал в оперных театрах Киева и в киевской филармонии, а также за рубежом – в Польше, Швеции, Германии, США. Творчески сотрудничал и работал с выдающимися певцами и дирижерами. Был его первым исполнителем «Триптиха» А. Шнитке. Снимался в 8 фильмах (среди них «Приключения Пиноккио», «Верочка»). Записал на фирме Мелодия ряд грампластинок. – В 1998 году получил звание Академика Академии искусств и музыкального исполнительства (Москва) за пропаганду русской культуры за рубежом. В настоящее время живёт и работает в Праге, постоянно гастролирует в разных странах Европы. Даёт мастер классы и творчески сотрудничает с молодыми певцами. Пишет книгу воспоминаний о выдающихся музыкантах XX века, которых знал лично.
