Дориец остановился на секунду, переводя дыхание и осматривая аудиторию. Аудитория сидела на корточках и внимала, но по-разному. Длинный сосредоточенно разглядывал какой-то камешек на дороге, Кулак прислонился к стене дома и готовился слегка вздремнуть, а Стасик во все глаза пялился на чужака и не пропускал ни единого слова.
– Каждая женщина, которую вы нагибали здесь, – продолжил остроухий, – терпит это потому, что знает: через сто, двести, триста лет Герония точно так же нагнет вашу цивилизацию, и будет нагибать, пока не надоест. Каждый убитый вами герониец умирал с улыбкой на лице, потому что знал: благодаря его смерти ваши – ваши! – потомки будут работать на экономику Геронии, и уже Земля станет «бесконечно толерантной ко всем требованиям и пожеланиям»! Вот их религия! Вот путь их развития! Геронийцы – одна из самых могущественных и богатых рас во Вселенной, и это при том, что у них не рождается ни талантливых ученых, ни гениальных стратегов, одни середнячки, чуть поумнее вас… Видели, как этот вояка из ниоткуда появился? А знаете, сколько лет Союз Доро разрабатывал технологию телепортации? Пятьдесят восемь лет! А Герония получила эту технологию совершенно бесплатно, за пять минут переговоров…
– Так вы что, тоже… – догадался Стасик.
– Ну разумеется, – скривился дориец, – все, кроме Древнейших, через это прошли. И все сейчас вьются вокруг Геронии, как она вьется перед вами… Такая вот уникальная стратегия развития.
Дориец вздохнул, выудил из кармана пластиковую коробочку:
– Да что я тут с вами разглагольствую… Ничего же не поймете. Держите диск, тут все данные, передадите на Земле первому встречному умному человеку. Дальше сами разберутся.
Он бросил Стасику диск, тот ловко поймал. Спросил:
– А че сами-то не передадите?
– У геронийцев преимущественное право контакта с новичками, – нахмурился дориец, – первые десять лет – только туризм на Геронию. Потом уже – дипотношения со всеми остальными членами Галактического союза. Еще одна выторгованная преференция…
– А почему они позволяют вам все это говорить? – не унимался Стасик.
– Потому что формально я не мешаю вашему отдыху, а вы не мешаете моему. Все остальное – неважно…
Дориец вздохнул, засунул руки в карманы своей хламиды, слегка ссутулился и, очевидно, собрался уходить.
– Эй, длинноухий, – просипел проснувшийся Кулак, потирая рукой горло, – ты это… обещал основу борьбы показать…
Дориец усмехнулся:
– Обещал – сделаю. Основа основ дорийской борьбы, мой отвратительный друг, очень проста: никогда не нападай первым.
Развернулся и ушел.
Кулак пару секунд моргал, приходя в себя от такого кидалова. Потом тихо выругался – видно, отбитое горло не позволяло выразить возмущение с подходящими случаю децибелами.
– Не по-детски мужик вкурил, – задумчиво сообщил Длинный. Стасик пожал плечами, посмотрел на невзрачную пластиковую коробочку с диском внутри.
– Пойдем-ка, пацаны, бухла нормального поищем, – сказал Длинный, поднимаясь с корточек, – че-та в горле у меня пересохло…
Кулак с готовностью кивнул, встал и, слегка пошатываясь, потопал к выходу из подворотни. Длинный похлопал его по плечу и зашагал рядом. А Стасик все стоял как истукан да мял в руках злосчастную коробочку.
– Ты че, Стасоид, – обернулся Длинный, – че, поверил мужику? Да он же нас за лохов держит, ты че, не понял, что ли?
Стасик сглотнул. На секунду ему показалось, что они и есть самые настоящие лохи. Впрочем, озвучить этот тезис он не решился.
– Стасоид, млин, ты еще эту хрень отдай кому-нибудь из гэбни… Закроют же Геронию на хрен. Себя не жалко – о пацанах подумай, кто еще не был, они тебе спасибо, млин, не скажут.
Стасик вздохнул, представил себе лица друганов, узнавших, что из-за него они не смогут попасть в пацанский рай. Да, нехорошо получится… Еще мгновение он поразглядывал коробочку, а потом резко отбросил ее от себя, будто она вдруг раскалилась и стала нестерпимо жечь руки.
– На болту я вертел этого остроухого, – заявил Стасик, догоняя Кулака с Длинным.
– Вот это правильно, кореш! – обрадовался Кулак. – Мы еще до этого эльфа доберемся, не ссы. Мы ему так вставим, что…
Кулак стал озвучивать методы наказания, которые он, Кулак, лично применит к дорийцу, когда доберется до него.
А серая коробочка с диском внутри полежала на тротуаре еще с полминуты, а затем вздрогнула и утонула в открывшейся вокруг нее полынье. Которая, разумеется, тут же затянулась. Геронийцы очень трепетно относились к чистоте своих улиц. Ничто и никогда не должно было помешать отдыху дорогих гостей с далеких планет. Ничто и никогда.
Светлана Прокопчик
Вид на жительство
Хваленый стеклопакет – три листа прозрачной брони по дюйму толщиной каждый – обрушился на постель лавиной мелких кусочков. Трейси отплевывался и проклинал дурацкую привычку спать с открытым ртом. Хотел было выругать себя и за то, что накануне передвинул койку от стены к подоконнику, но передумал: по полу, угрожающе грохоча, нарезал круги мыслящий камень.
– О, черт! – только и сказал Трейси, отметив взглядом точку приземления камня – на том месте, где вчера стояла кровать, в полу осталась щербина. Проклятый террорист метил спящему человеку в голову. Значит, каприз спас ему жизнь.
Камень тут же подскочил – впрочем, невысоко, без посторонней помощи отметку одного фута не удалось преодолеть даже их чемпиону по подпрыгиваниям, – и покатился к постели. Трейси на всякий случай поджал ноги и зашарил рукой в изголовье, надеясь, что халат никуда не пропал. Неудобно убегать голым. Конечно, все понимают, что главное выжить, но все равно голый человек – ужасно смешное зрелище.
Халат оказался на месте. Трейси быстро закутался, не пытаясь даже попасть в рукава. Камень, убедившись, что источник звука находится на недосягаемой для него высоте, остановился и зашипел. Трейси насторожился. Камень менял цвет, быстро разогреваясь. По спальне пополз запашок горелой синтетической плитки, разрекламированной как негорючей. Надо на производителей в суд подать. Если удастся выбраться из помещения до того, как раскаленный камень взорвется.
Трейси не знал, в какой момент у мыслящих камней от перегрева выключается сознание. Может, они контролируют происходящее до конца, а может, процесс необратим. Знал только, что сейчас террорист превратится в шар острых сколов, сам помрет, но и его накроет. Если камень еще может двигаться, он догонит Трейси, когда тот побежит к двери, и переломает ему кости.
Может или не может?
Камень проплавил пол до бетона. Трейси сорвался с места и в два прыжка, которым позавидовал бы любой мыслящий кенгуру, пересек спальню. Рванул дверь на себя. К счастью – ого, ему сегодня везет уже второй раз! – он не заперся, ложась спать. Выскочив в коридор, налег на створку всем весом, нащупывая ключ в кармане халата. Камень с той стороны осыпал дверь градом ударов, и Трейси почти изнемог, сдерживая натиск террориста. С трудом вставив ключ в замочную скважину, успел провернуть на один оборот, когда исступленная молотьба прекратилась. Сообразив, что это означает, Трейси попятился. И вовремя: в спальне раздался хлопок, и тут же створку, чью прочность научно доказали, пронзили в восемнадцати местах иглоподобные останки мыслящего камня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
