Когда он ел в первый раз, гора была уже достаточно далеко, и он повернул на север, так что Тиир теперь светил ему прямо в спину. Аррен догонял красное солнце, но тени все еще были коротки. И хотя Дар Лан Ан был привычен к сиянию двух солнц, ему было довольно трудно оценивать рельеф на расстояниях более чем в несколько десятков ярдов, и потому он часто избирал далеко не самый прямой и короткий путь.
И все же он двигался вперед. Когда он «принимал пищу» во второй раз, вулкан уже скрылся из виду, а еще через несколько часов ему показалось, что он различает впереди полосу зелени. Разумеется, это мог быть мираж, но Дар Лан Ан понятия не имел о миражах. Это могло быть и более плотное скопление мясистых колючих растений с толстыми, как бочки, стволами, которые росли там и сям прямо из лавы. Но путник был уверен, что это настоящий лес, растительность, а значит, и много воды, в которой он с каждым шагом нуждался все острее. Он облегченно вздохнул, поправил на плечах узел с книгами, допил остатки воды и вновь зашагал к далекому горизонту. Свою ошибку он обнаружил несколько раньше, чем вновь ощутил жажду.
Двигаясь напрямик, он смог бы легко пройти расстояние до леса. Даже со всякого рода зигзагами и обходами, к которым вынуждало его лавовое поле, он сумел бы покрыть это расстояние, прежде чем муки жажды доконали его. Мысль о серьезных препятствиях просто не приходила ему в голову, потому что во время прежних своих полетов он не замечал на лавовом поле ничего, кроме однообразного чередования небольших трещин и незначительных холмов. Как оказалось, его подвела не память, его обманула сама местность.
Тиир уже почти закончил свое движение к западу и заметно поднялся над горизонтом, готовясь к ежегодному скачку назад, к Аррену, когда Дар Лан Ан наткнулся на препятствие. Это была не стена, он преодолел бы любую стену, это была трещина — трещина, которая образовалась, должно быть, когда лавовая масса почти полностью затвердела, ибо она была слишком глубока и длинна, чтобы ее можно было объяснить простым разрывом застывшей корки под давлением жидких расплавов снизу.
Он не заметил ее с воздуха просто потому, что она не была прямой; она извивалась змеей среди обычных неровностей местного рельефа, и он следовал вдоль нее более часа, прежде чем ему открылось истинное положение вещей. Это случилось, когда трещина повернула назад, по направлению к уже далекому теперь вулкану.
Поняв, что происходит, Дар Лан Ан сразу же остановился и прежде всего поспешил укрыться в тень под нависшей скалистой плитой. Он не стал упрекать себя, хотя сознавал, что поступил неразумно, а немедленно сосредоточился на возникшей перед ним проблеме.
Стены провала были неприступны. Обычно поверхность застывшей лавы шероховатая и грубая, так что любой представитель племени Дар Лан Ана способен, цепляясь когтями, найти опору даже на почти вертикальной поверхности, но тут был разлом в цельной спаянной массе. Правда, в породе было полно пузырьков газа; разлом вскрыл эти пузырьки, и оставшиеся от них лунки были достаточно велики, чтобы можно было цепляться за них, но только вблизи от поверхности. На противоположной стене расселины было видно, как уже на глубине в несколько ярдов лунки уменьшались до размеров булавочной головки, а еще глубже пропадали вовсе. Кроме того, стена была не просто вертикальной. Ее поверхность была волнистой, так что, откуда бы он ни начал спуск, рано или поздно он бы повис без опоры под ногами. Нет, о спуске нечего было и думать.
Перепрыгнуть расселину было невозможно — почти повсюду она была слишком широка даже для прыжка без груза, а Дар Лан Ану в голову бы не пришло бросить свою ношу.
Веревки у него не было, ремней, которыми он стянул узел, не хватило бы даже на длину его прыжка. И ничто не росло на лавовом поле, из чего можно было бы свить трос или устроить перекидной мостик. Растения здесь были с мясистой мякотью внутри, без всяких признаков древесной структуры, а кожица их оказалась настолько непрочной, что не выдерживала даже нажима его когтей.
Он долго не мог найти правильное решение только потому, что не мыслил себя отдельно от своих книг. Поразительно, сколько времени понадобилось ему, чтобы сообразить: нет никакой необходимости расставаться с книгами навсегда; достаточно сначала перебросить книги через пропасть, а затем перепрыгнуть самому.
Это разрешало почти все проблемы, поскольку он сразу же припомнил несколько мест, где наверняка смог бы перескочить на ту сторону, если бы не ноша. Ему только требовалось найти такое место, где на другой стороне расселины, на расстоянии броска, была бы относительно ровная площадка.
В конце концов он нашел то, что нужно. В тот момент он не думал, сколько времени было потеряно. Он просто свалил узел с плеч на черный грунт, проверил прочность упаковки — не хватало, чтобы узел рассыпался в воздухе! — прикинул вес на одной из своих могучих рук, а затем, раскрутившись на месте, как это делает метатель молота, швырнул узел через провал. Он не сомневался, что все обойдется благополучно; на самом деле узел пролетел даже дальше, чем рассчитывал Дар Лан Ан, и на секунду он испугался, что узел попадет на изрытое поле за ровной площадкой. Но вот узел перестал катиться, он лежал на виду и был, по-видимому, цел и невредим; и тогда, успокоившись, Дар Лан Ан примерился и перепрыгнул через пропасть сам.
Если бы ему пришлось составлять отчет об этом происшествии, он не стал бы углубляться в детали. Большинству людей было бы трудно удержаться от упоминания о том, что они чувствовали, когда бежали к краю бездны, как, собрав все силы, взвились в воздух, как бросили взгляд в тошнотворную глубь под собой и затем тяжело ударились о твердую и грубую поверхность лавы на той стороне. Впоследствии один человек много рассказывал обо всем этом. Конечно, и Дар Лан Ан испытал все положенные ощущения, но после прыжка он думал уже только о книгах. Он двинулся дальше.
Тиир был заметно выше, когда он наткнулся на новую трещину. Теперь ему понадобилось меньше времени, чтобы переправиться, но все-таки это была новая задержка; и в конце концов, когда красное солнце вошло почти в зенит и сделалось вдвое больше, чем оно казалось с места крушения планера, он был вынужден признать, что лето все-таки захватило его на лавовом поле, а лето — это не такое время года, которое можно провести вдали от больших запасов воды.
Значит, его смерть наступит несколько раньше, чем он ожидал, и надо будет что-то сделать с книгами. Вероятно, когда он не вернется домой в срок, его примутся искать; он еще не слишком удалился от обычного воздушного маршрута между Кварром и Ледяной Крепостью, и поисковым группам не понадобится напрягать воображение, чтобы понять, где он находится. Нужно только сделать что-то, чтобы его можно было легко заметить с воздуха. Он поразмышлял, не стоит ли вернуться к планеру, но скоро понял, что больше не способен на такое путешествие — хотя бы потому, что слишком ослабеет к тому моменту, когда доберется до трещин, и не сможет перебраться через них. Конечно, если бы он сразу отдал себе отчет, как мало у него надежды пересечь лавовое поле, он оставил бы книги в планере; но тогда ему просто в голову не приходило усомниться в своих силах. И теперь ему предстояло исправить эту ошибку или, по крайней мере, дать возможность исправить ее кому-то другому.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
