Дальнейшие завоевания Японии
Ответом Японии на протесты Запада была серия новых авантюр. Бойкот как следствие маньчжурского инцидента привел к серьезному уменьшению объема японской торговли. В конце января 1932 г. под предлогом защиты японских резидентов в Шанхае и разгона антияпонских организаций императорский флот бомбардировал город и высадил морскую и сухопутную пехоту в районе реки Ванпу. Их встретила в уличных боях 19-я армия генерала Цай Тинпая (в материалах Интернета: Цай Тинкая. — Пер.). Эти бои продолжались пять недель, нанесли ущерб на сумму в полмиллиарда долларов, привели к потерям в 50 тысяч человек, но они также подняли моральный дух китайцев.
Через несколько месяцев после достигнутого перемирия в Шанхае и во время дебатов в Лиге Наций по маньчжурской проблеме Квантунская армия оккупировала провинцию Цзехол, завоевывая территории в западном направлении, в сторону Великой стены.
МАНЬЧЖОУ-ГО И ЦАРСКИЙ ПУТЬ
Наступило время подготавливать Маньчжурию для полномасштабной эксплуатации ее ресурсов. Прямая аннексия вышла из моды. Токийские стратеги предпочли создать «независимое» государство в рамках своей империи.
Оно получило название Маньчжоу-Го. Его императором, которому дали тронное имя и девиз правления Кан Дэ, был Генри Пу И, ребенок, которого низложили в Пекине после революции 1911 г. и который с 1926 г. пользовался убежищем в японском консульстве в Тяньцзине. Властные полномочия Пу И были теоретически такими же широкими, как и Хирохито. Ему давали «министерские советы», и его действия направляли шесть отделов, напоминавших центральные министерства (приказы) Цинской империи. Японцы установили контроль над центральным планирующим органом — Советом по общим делам, заняли большую часть высших должностей ранга «тёкунин».[438] Их консульские агенты действовали на всей территории государства.
Во время строительства Синкина, новой столицы, император обосновался в ветхом квартале в Мукдене. Ему оказывались все почести как «знаменному» принцу, включая серенады на восходе солнца, исполняемые хором из восьми поющих евнухов. Однако охрана предохраняла современного Сына Неба от всех контактов с недостойными людьми. Реальная власть принадлежала генералу Муто Нобуёси, занимавшему сразу три должности — командующего Квантунской армией, генерал-губернатора Квантунской области и посла в Маньчжоу-Го. Он был ответственным в Токио только перед Советом по маньчжурским делам. Он не разделял власть ни с МИДом («гаймусё»), ни с каким-либо другим гражданским учреждением.
Не приемля «республиканской формы правления, демократии и марксизма», новое государство вернулось к примитивизму. Хотя государство приняло «пятирасовый» флаг, оно управлялось только от имени маньчжуров. Хотя их язык почти исчез, он изучался в начальных школах. Китайцы, составлявшие 90 % населения, оказались исключенными из политики. Государство основывалось на конфуцианской этике. Маньчжоу-Го должно было стать моделью для более поздних военных правительств и испытательным полем XX в. для «императорского пути, или пути правителя» Конфуция (ван дао), почти идентичным «Кодо» японских националистов.
Западное и китайское националистическое влияние ослабевало. Первым перестал действовать международный таможенный контроль. Конкурировавшие железнодорожные системы, включая Китайско-Восточную железную дорогу, были включены в Южно-Маньчжурскую железную дорогу.[439] В 1935 г. Маньчжоу-Го вошло в зону иены. Два года спустя, в соответствии с пятилетним планом, государство избавилось от всех свободных частных предприятий. Согласно плану, Маньчжоу-Го должно было покрывать 15 % потребностей Японии в хлопке, а также поставлять большое количество риса, сахарной свеклы и растительного масла.
Монополистический капитал вложил почти два миллиарда долларов в реализацию плана. Самым большим промышленным комплексом в этот период была Маньчжурская группа тяжелой промышленности (Manchurian Heavy Industries Group), концерн, занимавшийся открытой добычей ископаемых и производством стали на основе рудных и угольных месторождений Фэнтяня. Неприязнь военных к старому концерну «Дзайбацу» привела к развитию новых корпораций, сотрудничавших с офицерами Квантунской армии и правительством Маньчжоу-Го.
«КОДО» ВО ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКЕ
«Императорский путь» избавлялся от внутренней оппозиции в значительной мере так же, как он делал это в отношении «бандитов» на континенте. Его агентами являлись молодые офицеры и «соси», напоминавшие ронинов феодальной эпохи. Иноуэ Дзюнносукэ, президент Банка Японии, и барон Дан Такума из «Мицуи» были убиты в начале 1932 г. Вскоре после этого произошел «инцидент пятнадцатого мая», во время которого премьер-министр Инукаи Цунаёси (в материалах Интернета: Цуёси. — Пер.) был застрелен в своей модернистской официальной резиденции. Заговор, неудачно осуществленный, предусматривал дальнейшие нападения на банки, полицейские участки и правительственные здания. Из 54 заговорщиков только 5 были старше сорока лет и 21 носили военную форму. Последние похитили необходимое оружие со складов оружия. Другой заговор, «октябрьский инцидент», был раскрыт до его практического осуществления. Когда заговорщиков судили, они использовали зал суда для восхваления своих националистических мотивов. Было вынесено несколько легких приговоров.
С провалом в том же году Лондонской экономической конференции политики и финансисты потеряли авторитет, и возрос престиж новых самураев. Выжившие партии Минсэйто и Сэйюкай прекратили противодействовать маньчжурской авантюре. Большое число их парламентских представителей вступили в Лигу сторонников роспуска политических партий. Военный министр Араки взял на себя смелость сказать: «…наш „Кодо“… должен распространиться на весь мир, и любое препятствие — сметено… даже мечом».
Военный бюджет, меньше полумиллиарда долларов в 1931 г., возрос в восемь раз в течение следующих десяти лет и превысил 70 % всех национальных расходов. На тяжелую промышленность, основу производства оружия, пришлось от 38 до 58 % всей национальной продукции.
К МИДу относились презрительно, как к филиалу военного министерства. Министерство образования было также подчинено военным, когда в 1935 г. Военный клуб провел публичное сожжение работ доктора Минобэ Татсукити. Минобэ, проработавший 30 лет профессором Токийского императорского университета, являлся интеллектуальным отцом поколения бюрократов. Он определил императора как «государственный орган», рассматривая божественное лицо как часть человеческого института; эта «наглость» стоила ему профессуры в университете и членства в палате пэров. Парламент быстро принял законы, предложенные военным ведомством. Хорошим примером явился закон о нефтяном запасе, предписавший иностранным нефтяным компаниям постоянно иметь в наличии шестимесячный объем поставок топлива.
«Кодо» наносит удар по армии и императорскому двору
Процесс очищения коснулся, в свою очередь, самого армейского командования. Офицеры, принадлежавшие к «Тосэйха», окопались в военном министерстве, контролируя повышение в званиях и назначения. Люди со сходными консервативными взглядами были в ближайшем окружении императора.
Когда после заговоров 1934 г. некоторые из молодых смутьянов, членов «Кодоха», были уволены из армии, они в опубликованном памфлете подвергли нападкам своих более старших офицеров.[440] В следующее лето майор Нагата Тецудзан (согласно материалам Интернета на украинском языке, он был в чине генерал-майора и убит мечом подполковником Сабуро Айдзавой. — Пер.), директор департамента по военным делам, погиб в своем учреждении от руки одного из «ненадежных» более молодых офицеров, получившего назначение на Формозу. Во время судебного процесса над убийцей Нагаты вспыхнул самый кровопролитный мятеж после восстания в Сацуме. 26 февраля 1936 г. в снежное не по сезону утро проснувшиеся жители Токио обнаружили, что город находится на осадном положении. Роты первой дивизии захватили несколько министерств к западу от дворца Моат, включая военное ведомство. Солдаты раздавали листовки, жестко критиковавшие людей, виновных «в накоплении богатства, невзирая на… положение народа…», так же как «гэнро, финансовых магнатов, правительственных чиновников и политические партии».[441] Мятежники обнаружили и убили министра финансов Такахаси Корэкиё, адмирала виконта Сайто, хранителя государственной печати, и генерала Ватанабэ Дзётаро, генерал-инспектора военного обучения. Они не смогли найти двух адмиралов — премьер-министра Окаду и главного камергера двора Судзуки Кантаро, так же как гэнро Сайондзи и его коллегу в Версале графа Макино.
