* * *
— Крашеный вроде очухивается, врачам бабло зарядили, так что все будет путем, – докладывал Арбуз, голова у него перевязана, как у участника Бородинского сражения. – А бакланы эти пропали, как сквозь землю провалились.
– Этого дурака, Хобота, пацаны видели на автовокзале, – вмешался Дерево. – Базарил, что Севера этот грохнул, как его, ментяра…
Клоп насторожился. Одет он скромно: широкие полотняные штаны, рубашка, куртец копеечный джинсовый. Уж больно его слова про наряженную обезьяну задели, до самой печенки прожгли.
– Север тому вроде стрелку забил, а он их гранатой жахнул и перестрелял всех, – монотонно продолжил Дерево. – Севера, грит, первым положил, а потом еще троих. А он, вроде, еле ушел…
– Кто?! – каркнул Клоп. – Говори нормально! Кто кого положил?!
– Да говорю же, Севера…
– Кто Севера положил? Кому он стрелку забивал?
– Да менту этому. Как его? Которого все боятся…
– Лису, что ли? – влез Дракоша.
– Во, точно, Лису, – с облегчением кивнул Дерево.
– Нашел, кому забивать, – оскалился Донбасс. – Тот кого угодно уроет!
– Брешет Хобот! – покачал головой Арбуз. – Каких «еще троих»? Их всего четверо было! Мурена сам какой-то гадостью отравился, мы его в роще зарыли…
Клоп нервно дернулся:
– В бетон надо было закатать! Мало тебе фундаментов заливают…
– Какой бетон, Клоп? – возразил Арбуз. – Это только в кино про мафию закатывают! А мы, как привычней… только я не за то базар тру… Их всего четверо, Мурену мы закопали, про Севера по телику передали, Хобота видели… Каких еще троих?!
– Это дело десятое! – рубанул ладонью Клоп. – Раз Севера нет, жало у них выдернуто. Скорей всего, к себе в деревню укатили.
– И хрен с ними, – подвел итог Арбуз.
* * *
– Мы там в самой крутой отели жили! Номер на весь этаж, вот если все ваши хаты сложить, – Хобот пересчитал пальцем собутыльников, – то будет меньше!
– И сколько вас там было? Вся банда, что ли? – спросил Дормидонтыч.
– У каждого такой номер был, дед! – вытаращил глаза Хобот. – У каждого! И обслуга, и жрачка, и бухло, и бабы! Все, что хочешь, короче! А потом мы новый район под себя взяли и все нам там бабки отстегивали – от парикмахера до директора универсама! Вон, у Шмеля спросите!
Четыре пары глаз уставились на Шмеля. Он кособочился в кресле, чтобы ребра не болели, и рожа у него была кислая, но в ответ на такое внимание принужденно улыбнулся и кивнул.
– А чего же вы вернулись с побитыми харями? – бесцеремонно спросил Хохлач, разливая всем самогон. – Если там все так круто было?
– И где ваши бабки? – влез Востронос.
– А тачка эта белая куда делась? – не остался в стороне Крыж.
Все молча выпили.
– Эх, и дураки вы, – выдохнул Хобот. – Ничего не понимаете в бандитской жизни…
– Я тебе за дурака сейчас в ухо дам! – Дормидонтыч протянул вперед огромный, поросший рыжими волосками кулак. – Понюхай, чем пахнет!
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Хобот и отвел кулак в сторону. – Жизнь бандитская – это стрелки-перестрелки, разводы да наезды… Особенно в таком громадном городе, как Тиходонск. На Севера бзык нашел, он на главного мента наехал, «стрелу» забил…
– Менту «стрелу»?! – ужаснулся Востронос, хрустя соленым огурцом.
– Ну, да… Только тот с СОБРами приехал, гранату в нас бросил, Севера вмертвую положил, да еще пятерых… А мы со Шмелем еле ноги унесли. Вот пересидим тут и будем думать, что дальше… Так, Шмель?
Но на этот раз Шмель покачал головой:
– Нет уж, с меня хватит. Лучше я здесь буду, как раньше…
Хобот пожал плечами. Он тоже склонялся к такому решению. Все-таки, дома лучше! И вареников наелся, и яму копать не надо, и ховаться от всех не требуется… Но, чтобы наглядно заднюю передачу не включать, принял многозначительный вид и повторил:
– Помозгуем, прикинем, а там видно будет!
* * *
Диму Колесникова похоронили скромно: кроме родителей и двух соседок, никого не было. Можно сказать, что его просто закопали. «Грачи» находились в следственном изоляторе и проводить в последний путь соратника не могли. Да, наверное, и не захотели бы: шло следствие, и они все валили на Ниндзю. Потом состоялся суд: Берц отправился в колонию на три года, Лопух и Гвоздик получили по два года условно и были освобождены из-под стражи в зале суда. Родители Лепникова возмущались: мол, почему делали пацаны одно и то же, а наказания разные? Адвокат только пожал плечами и туманно объяснил: такая практика…
Оставшиеся на свободе бывшие «Грачи» поклялись вести себя тише воды и ниже травы, чтобы оправдать условное осуждение, устроились на работу, по вечерам из дома вообще не выходили. Потом Лопух как-то принес пивка, на другой день Гвоздь ответил литровой бутылкой, с получки выпили водочки и на набережной подрались с какими-то пацанами… Что ж, вода иногда шумит очень громко, да и трава бывает выше человеческого роста. Однажды они встретили Цифру. Точнее, не встретили, а увидели: она приехала на серебристой «приоре» к «Аквариуму» и, не обратив внимания на их приветствия, вошла в ресторан. В облегающем коротком платье и туфлях на шпильках она выглядела очень эффектно. Бывшие «Грачи» тоскливо переглянулись.
– Закончится условник, и надо что-то думать, – сказал Лопух.
– Да-а-а, – кивнул Гвоздик.
Кто его знает, что они имели в виду…
Ростов-на-Дону.
2014 год
