Песня стихла, ее сменили тихий смех и веселая болтовня. Теперь лодка и слайдер были почти на одной линии, разделенные лишь сотней ярдов воды.
Высокий, очень стройный мужчина, стоявший у руля, окликнул Фалька – его чистый голос далеко разнесся над водою. Фальк опять не понял ни единого слова. В серо-стальном свете зимнего дня волосы рулевого и его спутников отливали червонным золотом, словно все они были близкими родственниками или соплеменниками. Фальк никак не мог толком разглядеть их лица – только наклоненные вперед стройные тела и золотисто-рыжие волосы. Он даже не мог сказать, сколько людей смеялось и перешучивалось там, в лодке. На какой-то миг черты одного из лиц, лица женщины, наблюдавшей за ним через пропасть движущейся воды, обрели четкость. Фальк замедлил ход слайдера и наконец завис над поверхностью реки. Лодка, казалось, тоже замерла в воде.
– Следуй за нами, – снова позвал мужчина, и на этот раз Фальк, узнав язык, понял его. Это был старый язык Лиги – галакт. Как и все обитатели Леса, Фальк выучил его с помощью магнитных лент и книг, поскольку все документы, сохранившиеся со времен Великой Эры, были написаны на галакте. На нем общались друг с другом люди, говорившие на разных языках. От него произошли все диалекты обитателей Леса, хотя за тысячи лет они порядком ушли друг от друга. Как-то раз Дом Зоува посетили выходцы с берегов Восточного моря, говорившие на столь странном диалекте, что с ними проще было объясняться на галакте. Тогда Фальк впервые услышал, как на нем говорят вживую. Обычно это был голос звуковых книг или шепот гипнотической ленты у его уха темным зимним утром. Призрачно и архаично звучал этот язык в звонком голосе рулевого:
– Следуй за нами, мы направляемся в город.
– В какой город?
– В наш собственный, – ответил рулевой и рассмеялся.
– В город, который радушно встречает путешественников, – добавил пассажир лодки.
Его поддержал тот самый высокий голос, что пел так сладко в общем хоре:
– Тем, кто не замышляет против нас зла, нечего бояться!
Женщина крикнула, словно едва сдерживая смех:
– Выбирайся из чащи, путешественник, и слушай наши песни всю ночь напролет.
Имя, которым они назвали его, означало «путешественник» или «вестник».
– Кто вы? – спросил Фальк.
Дул ветер, широкая река катила свои воды. Лодка и слайдер застыли на месте, наперекор ветру и течению, такие близкие и такие далекие, будто зачарованные кем-то.
– Мы – люди!
С этим ответом исчезло все очарование, как уносит мелодию или сладкое благоухание легкий порыв ветерка с востока. У Фалька будто вновь забилась в руках подраненная птица, выкрикивая человеческие слова пронзительным нечеловеческим голосом. Его пронзил холод; без лишних колебаний он прикоснулся к серебристой шкале и послал слайдер на полной скорости вперед.
Ни единого звука не донеслось оттуда, где находилась лодка, и через несколько мгновений, когда его решимость растаяла, Фальк замедлил ход и оглянулся. Лодки нигде не было видно. Широкая темная гладь реки была пуста вплоть до далекого теперь поворота.
После этого Фальк больше не предавался шумным играм, а летел вперед как можно быстрее и тише. Всю ночь он не разводил костра, и сон его был тревожным. Но все-таки то очарование не испарилось без следа. Сладкие голоса рассказывали о городе, «Элонее» на древнем языке, и, скользя вниз по реке один среди пустынных берегов над темной водой, Фальк вслух шептал это слово: «Элонее», Людская Обитель.
Там жили вместе мириады людей, не в одном доме, а в тысячах домов, с просторными жилыми помещениями, башнями, стенами и окнами. Там были улицы и большие открытые места, где встречались улицы; в домах для торговли, о которых говорилось в книгах, продавались все мыслимые творения рук человеческих. Там возвышались правительственные дворцы, где сильные мира сего обсуждали свои великие деяния. Там существовали огромные поля, откуда могучие корабли стартовали к иным мирам… Разве есть на Земле что-либо более замечательное, чем эти Людские Обители?
Теперь они все исчезли. Остался только Эс Тох, Обитель Лжи. Во всем Восточном Лесу не было ни единого города с набитыми живыми душами башнями из бетона, стали и стекла, что вздымались бы над болотами и зарослями ольхи, над кроличьими норами и оленьими тропами, над заброшенными дорогами и погребенными в земле развалинами.
И все же видение города неотступно преследовало Фалька, словно смутное воспоминание о чем-то таком, что он некогда видел. Об этом можно было судить по силе того наваждения, той иллюзии, которой он чудом сумел не поддаться. Фальк гадал, не встретятся ли ему еще подобные трюки и искушения по мере продвижения на запад – к их источнику.
Шли дни, река продолжала катить свои воды, и в один из серых дней перед ним медленно раскрылся во всю внушавшую благоговение ширь новый мир – необозримая гладь вод под необозримым небом: место слияния Лесной реки с Внутренней рекой. Неудивительно, что в Домах Восточного Леса слыхали о Внутренней реке, несмотря на глубокое невежество, порожденное огромным расстоянием. Река была столь величественной, что даже Синги не смогли утаить ее. Гигантский сверкающий поток желтовато-серых вод катился от последних островков затопленного леса на запад, к далекой гряде холмов.
Фальк высадился на западном берегу и впервые на своей памяти очутился вне Леса.
К северу, западу и югу простиралась холмистая равнина, поросшая многочисленными деревьями и густым кустарником в низинах; тем не менее это было открытое пространство, и весьма обширное. Напрягая глаза, Фальк вглядывался на запад, пытаясь уверить себя, что сможет разглядеть там горы. Считалось, что эта открытая местность, прерии, простирается на тысячи миль, но точно в Доме Зоува никто ничего о ней не знал.
Гор видно не было. Зато вечером Фальк увидел край мира, где тот соприкасался со звездным небом. Фальк никогда раньше не видел горизонта – на его памяти все было окружено переплетением ветвей и листьев. Но здесь ничто не скрывало звезды, которые огненным узором горели на скроенном из тьмы куполе, накрывавшем Землю. А под ногами круг замыкался; час шел за часом, и из-за горизонта на востоке всходили все новые великолепные созвездия. Фальк провел без сна половину долгой зимней ночи и вновь проснулся на заре, когда восточный край мира озарили первые лучи солнца и из открытого космоса на поля и веси полился свет.
Теперь Фальк взял направление по компасу строго на запад. Не сдерживаемый более изгибами реки, он двигался быстро и напрямик. Управление слайдером перестало быть скучной забавой; над пересеченной местностью аппарат часто бросало из стороны в сторону, что не позволяло ни на секунду отвлекаться от панели управления. Фальку нравились необъятная ширь неба и прерий, а пребывание в одиночестве в столь обширных владениях доставляло ему удовольствие. Погода держалась вполне сносная, похоже, что зима уже была на исходе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
